Гомер - Илиада
Рек,- и молчанье глубокое все аргивяне хранили. Но меж них взговорил Диомед, воевателъ могучий: 400 "Нет, да никто между нас не приемлет сокровищ Париса, Даже Елены! Понятно уже и тому, кто бессмыслен, Что над градом троянским грянуть готова погибель!"
Так произнес,- и воскликнули окрест ахейские мужи, Все удивляясь речам Диомеда, смирителя коней. 405 И тогда ко Идею вещал Агамемнон державный: "Слышишь ты сам, провозвестник троянский, речи ахеян: Так отвечают ахеян, так я и сам помышляю. Что до сожжения мертвых, нисколько тому не противлюсь. Долг - ничего не щадить для окончивших дни человеков, 410 И умерших немедленно должно огнем успокоить. Зевс да услышит обет мой, Геры супруг громоносный!"
Так проязнес - и горе небожителям поднял он скипетр; И, обратно Идей отошел к Илиону святому. Тою порою сидели на сонме трояне, дардане, 415 Все совокупно: они ожидали, когда возвратится Вестник почтенный. Идей возвратился и, став посреди их, Весть произнес; и, поднявшись, трояне готовились быстро, Те привозить мертвецов, а другие - древа из дубравы. Сонмы ахеян равно от судов многовеслых спешили,420 Те привозить мертвецов, а другие - древа из дубравы.
Солнце лучами новыми чуть поразило долины, Вышед из тихокатящихся волн Океана глубоких В путь свой небесный, как оба народа встретились в поле. Трудно им было узнать на побоище каждого мужа: 425 Только водой омывая покрытых и кровью и прахом, Клали тела на возы, проливая горючие слезы; Громко рыдать Приам запрещал им: трояне безмолвно Мертвых своих на костер полагали, печальные сердцем, И, предав их огню, возвратилися к Трое священной. 430 Так и с другой стороны меднолатные мужи ахейцы Мертвых своих на костер полагали, печальные сердцем, И, предав их огню, возвращались к судам мореходным.
Не было утро еще, но седели уж сумраки ночи, И на труд поднялися ахеян отборные мужи. 435 Там, где тела сожигали, насыпали дружно могилу, Общую всем на долине; близ оной воздвигнулк стену, Башни высокие, воинству их и судам оборону; В них сотворили ворота и крепко сплоченные створы, Путь бы чрез оные был колесницам и коням просторный. 440 Подле стены той, снаружи, ров ископали великий, Всюду широкие, глубокий, в колья по нем водрузили. Так подвизалися там кудреглавые мужи ахейцы.
Боги меж тем, восседя у Кронида, метателя молний, Все изумлялися, видя великое дело ахеян. 445 В сонме их начал вещать Посейдаон, земли колебатель: "Зевс громовержец, какой человек на земле беспредельной Ныне богам исповедает волю свою или помысл? Или не видишь ты, в ночь кудреглавые мужи ахейцы Создали стену своим кораблям и пред нею глубокий 450 Вывели ров, а бессмертным от них возданы ль гекатомбы Слава о ней распрострется, где только Денница сияет; Но забудут об оной, которую я с Аполлоном Около града царю Лаомедону создал, томяся!"
Гневно вздохнув, отвечал Посейдаону Зевс тучеводец: 455 "Бог много мощный, землею колеблющий, что ты вещаешь! Пусть от бессмертных другой устрашается замыслов равных, Кто пред тобою далёко слабее и силой и духом! Слава твоя распрострется, где только Денница сияет. Верь и дерзай: и когда кудреглавые мужи ахейцы 460 В быстрых судах понесутся к любезным отечества землям, Стену сломи их и, всю с основания в море обрушив, Изнова берег великий покрой ты песками морскими, Да и след потребится огромной стены сей ахейской".
Так взаимно бессмертные между собою вещали. 465 Солнце зашло, и свершилось великое дело ахеян. В кущах они закапали тельцов, вечерять собирались. Тою порой корабли, нагружённые винами Лемна, Многие к брегу пристали: Эвней Язонид послал их, Сын Ипсипилы, рожденный с Язоном, владыкой народа. 470 Двум Атрейонам, царю Агамемнону и Менелаю, Тысячу мер, как подарок, напитка прислал Язонион. Прочие мужи ахейские меной вино покупали: Те за звенящую медь, за седое железо меняли, Те за воловые кожи или за волов круторогих, 475 Те за своих полоненных. И пир уготовлен веселый. Целую ночь кудреглавые мужи ахейцы по стану Вкруг пировали, а Трои сыны и союзники - в граде. Целую ночь им беды совещал олимпийский провидец, Грозно гремящий,- и страх находил на пирующих бледный: 480 Мужи вино проливали из кубков; не смел ни единый Пить, не возлив наперед всемогущему Кронову сыну. Все наконец возлегли и дарами сна насладились.
ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ.
СОБРАНИЕ БОГОВ. ПРЕРВАННАЯ БИТВА.
В ризе златистой Заря простиралась над всею землею, Как богов на собор призвал молнелюбец Кронион; И, на высшей главе многохолмного сидя Олимпа, Сам он вещал; а бессмертные окрест безмолвно внимали. 5 "Слушайте слово мое, и боги небес, и богини: Я вам поведаю, что мне в персях сердце внушает; И никто от богинь, и никто от богов да не мыслит Слово мое ниспровергнуть; покорные все совокупно Мне споспешайте, да я беспрепятственно дело исполню! 10 Кто ж из бессмертных мятежно захочет, и я то узнаю, С неба сойти, пособлять илионянам или данаям, Тот, пораженный позорно, страдать на Олимп возвратится! Или восхичу его и низвергну я в сумрачный Тартар, В пропасть далекую, где под землей глубочайшая бездна: 15 Где и медяный помост, и ворота железные. Тартар, Столько далекий от ада, как светлое небо от дола! Там он почувствует, сколько могучее всех я бессмертных! Или дерзайте, изведайте, боги, да все убедитесь: Цепь золотую теперь же спустив от высокого неба, 20 Все до последнего бога и все до последней богини Свесьтесь по ней; но совлечь не возможете с неба на землю Зевса, строителя вышнего, сколько бы вы ни трудились! Если же я, рассудивши за благо, повлечь возжелаю, - С самой землею и с самым морем ее повлеку я 25 И моею десницею окрест вершины Олимпа Цепь обовью; и вселенная вся на высоких повиснет - Столько превыше богов и столько превыше я смертных!"
Так он вещал, - и молчанье глубокое боги хранили, Все пораженные речью: ужасно грозен вещал он; 30 Но наконец светлоокая так возгласила Афина: "О всемогущий отец наш, Кронион, верховный владыко! Ведаем мы совершенно, что сила твоя необорна; Но милосердуем мы об ахеянах, доблестных воях, Кои, судьбу их жестокую скоро исполнив, погибнут. 35 Все мы, однако, от брани воздержимся, если велишь ты; Мы лишь советы внушим аргивянам, да храбрые мужи В Трое погибнут не все под твоим сокрушительным гневом".
Ей, улыбаясь, ответствовал тучегонитель Кронион: "Бодрствуй, Тритония, милая дочь! не с намереньем в сердце 40 Я говорю, и с тобою милостив быть я желаю".
Так произнес он - и впряг в колесницу коней медноногих, Бурно летающих, гривы волнующих вкруг золотые; Золотом сам он оделся; в руку художеством дивный Бич захватил золотой и на блещущей стал колеснице; 45 Коней погнал, - и послушные быстро они полетели, Между землею паря и звездами усеянным небом. Он устремлял их на Иду, зверей многоводную матерь, К Гаргару холму, где роща его и алтарь благовонный. Там коней удержал повелитель бессмертных и смертных 50 И, от ярма отрешив, окружил их мраком великим. Сам на вершине Идейской воссел, величаяся славой, Град созерцая троян и суда меднобронных данаев.
Тою порой укрепилися снедью ахейские мужи, Быстро по кущам и в битву оружием все покрывались. 55 Трои сыны на другой стороне ополчались но граду, В меньшем числе, но и так готовые крепко сражаться, Нуждой влекомые кровной, сражаться за жен и детей их. Все растворились ворота; из оных зареяли рати Конные, пешие; шум между толп их воздвигся ужасный.
60 Рати, на место одно устремляйся, быстро сошлися; Разом сразилися кожи, сразилися копья и силы Воинов, медью одеянных; выпуклобляшные разом Сшиблись щиты со щитами; гром поднялся ужасный. Вместе смешались победные крики и смертные стоны 65 Воев губящих и гибнущих; кровью земля заструилась.
Долго, как длилося утро и день возрастал светоносный, Стрелы и тех и других поражали - и падали вои. Но лишь сияющий Гелиос стад на средине небесной, Зевс распростер, промыслитель, весы золотые; на них он 70 Бросил два жребия Смерти, в сон погружающей долгий: Жребий троян конеборных и меднооружных данаев; Взял посредине и поднял: данайских сынов преклонился День роковой, данайских сынов до земли многоплодной Жребий спустился, троян же до эвеэдного неба вознесся.
75 Страшно грянул от Иды Кронид и перун, по лазури, Пламенный бросил в ахейские рати; ахейцы, увидя, Все изумились, покрылися лица их ужасом бледным. Идоменей оставаться не смел, ни Атрид Агамемнон; Ни Аяксы вожди не остались, клевреты Арея. 80 Нестор один средь побоища, страж аргивян, оставался Волей недоброю: конь пострадал, пораженный стрелою. Ранил его Александр, супруг лепокудрой Елены, В голову, в самое темя, где первые волосы коней Идут от черепа к вые: опасное место; от боли 85 Конь заскакал на дыбы: пернатая в мозг погрузилась. Коней смутил и других он, крутяся вкруг пагубной меди. Тою порою, как старец, к коню пораженному бросясь, Припряжь отсечь напрягается, Гектора быстрые кони Скачут сквозь волны бегущих, отважного мча властелина, 90 Гектора! Тут бы старец жизнь погубил неизбежно, Если б его не узрел Диомед, воеватель могучий. Страшно воскликнул герой, призывая царя Одиссея: "Сын благородный Лаэрта, герой Одиссей многоумный! Что ты бежишь, обращая хребет, как в толпе малодушный? 95 Пику тебе, берется, вонзят бегущему в плечи. Стань, Одиссей, отразим мы от старца свирепого мужа".
