Александр Витковский - Военные тайны Лубянки

В связи с предательством Гузенко Центр принял меры для вывода в Советский Союз Яна Черняка. Одни утверждают, что его вывезли в Севастополь на советском военном корабле, который в тот момент находился в Америке с визитом доброй воли. В ходе операции по выводу разведчика его будто бы даже переодели в форму краснофлотца в одном из гостиничных номеров и под видом судового радиста вместе с двумя членами команды он, распевая русские песни, взошел по трапу на корабль. А потом были несколько дней пути, когда ему в целях безопасности не разрешалось сходить на берег и даже прогуливаться по палубе во время заходов корабля в иностранные порты. Потом весь экипаж корабля даже писал расписки о неразглашении ставших им известных секретных сведений в отношении нелегального моряка-радиста.

По другой версии Яна Петровича без особых трудов доставили в Москву из послевоенной Европы. Впрочем, это не имеет особого значения. Главное в том, что Сталин был страшно разгневан предательством и последующим провалом всей военной резидентуры в Канаде, арестом почти двух десятков наших агентов и международным скандалом по этому поводу. Был отозван на родину и арестован резидент полковник Николай Заботин, его жена и сын. Нависла угроза и над Яном Черняком. К счастью, и на сей раз все обошлось. О каких-либо наградах, тем паче о присвоении ему офицерского звания даже не заикались. В армии до сих пор ходит грустная шутка: «Если не наказали, значит, похвалили». И все же коллеги выхлопотали для бывшего военного разведчика не бог весть какую должность переводчика в ТАСС, приглашали в свое ведомство для чтения лекций по агентурной работе, да еще помогли получить однокомнатную квартиру. В ней и прожил Ян Петрович до конца своих дней на пенсию вольнонаемного сотрудника ГРУ вместе с женой Тамарой — врачом одной из московских больниц. Вместе они прожили почти полвека, но детей у них не было.

С тех пор в память об уникальном разведчике остались лишь несколько фотографий (Ян Петрович не любил фотографироваться) да небольшой могильный памятник на Преображенском кладбище Москвы.

— Когда же будут рассекречены материалы о жизни героя-разведчика? — поинтересовался я у одного из высокопоставленных сотрудников ГРУ.

— Наверное, никогда, — с некоторой грустью ответил мой собеседник. — Разведка, а военная особенно, не любит, когда о ней говорят даже шепотом…

Так кто же они, настоящие «сволочи»?

У войны не женское лицо. И уж тем более не детское. Но именно дети стали героями киноленты режиссера Александра Атанесяна по повести Владимира Кунина «Сволочи», премьера которой с водкой и салом (а для гурманов — с шампанским и тартинками), солдатами в форме образца 1943 года и даже фронтовым грузовиком-полуторкой состоялась в Москве.

Сюжет прост. Освобожденный из сталинской тюрьмы спортсмен-альпинист по заданию НКВД готовит в секретном высокогорном лагере, откуда не сбежать и где не спрятаться, диверсантов-убийц, набранных по тюрьмам из числа отъявленных головорезов нежного возраста— 10–14 лет. Дивный детский мат на фоне не менее дивных заснеженных гор, паханы и шестерки, кровавые разборки, в том числе со смертельным исходом, в общем, нормальный уркаганский быт на зоне, помноженный на детскую ярость, ненависть, цинизм и неутолимую злобу. От настоящих зеков этих малолеток отличает лишь то, что вместо заточек у них в руках настоящее оружие — десантные ножи, тротиловые шашки, винтовки и автоматы. И владеют они этими орудиями убийств с точностью и надежностью хорошо отлаженного механизма. Так что пока их взрослые наставники рефлексируют по поводу того, что нельзя обрекать на смерть детей, даже отпетых негодяев, даже во время войны и даже во имя великой цели, эти самые малолетние отморозки ни в грош не ставят старших. Они хамят, огрызаются, даже угрожают, а при случае запросто могут и «урыть» любого. Когда же дело доходит до уничтожения фашистской базы, то взрывают ее малолетние бандюки не во имя долга и победы над страшным врагом, а по закону воровского общага — зуб за зуб — чтобы отомстить за своих убитых корешков.

Впрочем, и враг-то фильме какой-то не такой. Сентиментальный фашистский офицер, причитающий над трупами пацанов, только что, еще в воздухе расстрелянных по его приказу из крупнокалиберных пулеметов («Ведь это же дети, совсем дети…!»), становится зрителю ближе и эмоционально привлекательнее, чем сотрудники НКВД, контрразведчики «СМЕРШ» или красноармейцы-охранники, с лицами, будто вырезанными из фанеры. Они, судя по фильму, и есть те самые «Сволочи», которые олицетворяют советскую власть, страну, государство.

Конечно, каждое время рассматривает войну со своих позиций. В 1941-м, когда враг стоял у стен Кремля, стране была нужна публицистика высокого накала Ильи Эренбурга, разбудившая животную ярость и смертельную ненависть к фашистам. И гротескно-уродливый образ Гитлера в карикатурах «Окон ТАСС» вызывал не страх, а злобу и презрение. Затем в литературе и кино был пафос великой Победы, прославление героического подвига советского народа в борьбе с коварным и сильным врагом.

Потом пришло время глубинного осмысления войны во всех ее как героических, так и ужасающих проявлениях — время «лейтенантской» прозы. Но в девяностые годы произошел надлом. Мы вдруг узнали, что Победа досталась не ценой запредельных усилий и потерь всей страны, а благодаря лишь заградотрядам НКВД. И не маршевые роты и полки отстаивали каждую пядь родной земли, а штрафники из дисбатов. И вот — логическое завершение этой цепочки. Врага побеждают уже не просто уголовники, а отпетые преступники-малолетки с замашками Рэмбо…

К сожалению, весь этот эффектно, ярко и даже небесталанно отснятый криминальный экшн преподносится как «ПРАВДА о войне. Правда страшная и шокирующая». И зритель этому верит, причем верит наивно и безоглядно… И чем более талантливо вранье, тем сильнее зрительская вера.

Впрочем, сами авторы фильма говорят о том, что у них нет ничего, что подтверждало бы «правду» о лагере НКВД для подготовки малолетних диверсантов.

— Ни у меня лично, ни у одного из моих ассистентов нет ни одного архивного документа, подтверждающего существование таких лагерей на территории Советского Союза, — заявил Александр Атанесян, один из участников кинопроекта.

В таком случае оставим полет безудержной фантазии на совести создателей фильма и попытаемся отыскать эту самую правду.

— В архивах органов госбезопасности нет никаких документов, которые бы свидетельствовали о деятельности хотя бы одного такого лагеря, — отметил в беседе со мной один из руководителей Центра общественных связей ФСБ РФ Олег Матвеев, который долгие годы изучает архивные материалы советской контрразведки времен войны.

— Но, может быть, документы засекречены или уничтожены?

— Мы изучили все, даже совершенно секретные документы НКВД времен войны, — продолжает мой собеседник. — И ничего не нашли. Уверяю вас, если бы хоть один такой лагерь был в действительности, мы бы отыскали его следы в архивах. Ведь он не мог существовать в полной изоляции сам по себе. Выписывались бы командировочные удостоверения сотрудникам, документы на оружие, продовольствие, наконец, личные дела на спецконтингент и инструкторов, послужные списки, характеристики, задания диверсантам и уйма других бумаг. И таких документов набралось бы немало. Но ничего этого нет. Изучали мы и трофейные документы фашистских спецслужб, которые также пытались отслеживать наши спецшколы НКВД. Но и там нет никаких сведений о подготовке в СССР подростков-диверсантов.

— А что же есть?

— Вот, смотрите…

С этими словами Олег Матвеев открыл сейф и вытащил полтора десятка архивных папок разной толщины.

Порыжевшие за 60 лет и обтрепанные по краям картонные обложки уголовных, розыскных и следственных дел, рыхлая, всех оттенков желтизны бумага. Давно привыкнув к распечатанным на лазерных принтерах текстам, не без любопытства листаю шуршащие листы папиросной бумаги с бледным шрифтом какой-нибудь трофейной пишущей машинки «Ундервуд» с наскоро перепаянными, а оттого и прыгающими русскими буквами. Но большинство документов выполнены от руки, скорописью фиолетовыми чернилами или химическим карандашом на хрупких и ломких от времени листах. Встречаются и вовсе уникальные страницы, где текст написан на обратной стороне плакатов военной поры и даже обрывках топографических карт.

А вот и уникальная «Синяя книга», некоторые материалы которой не рассекречены до сих пор. Сюда на протяжении всей войны заносились и систематизировались добытые различными путями сведения об органах безопасности, разведки и контрразведки, а также диверсионных школах фашистской Германии независимо от места их расположения — будь то территория рейха, фашистские страны-союзники или оккупированные районы Советского Союза.