Гвидо Препарата - ГИТЛЕР, Inc.
3 Что касается американского генерала Вильяма Грейвса, то по Сибири циркулировали упорные слухи о том, что, не поддерживая Колчака, он фактически оказывает помощь большевикам (81). Слухи эти целиком и полностью соответствовали истине. Точно так же бездействовали и британцы.
К августу Колчак начал терпеть поражения.
После этого разгром белых проходил по старому знакомому сценарию: они начали с победоносного наступления, растягивая фронт и коммуникации, а потом были разбиты наголову Красной Армией, которая, имея большое численное преимущество, всегда имела возможность перегруппироваться и отразить наступление, неизменно обращая белых в бегство. Численность и ещё раз численность решила исход этой войны.
К ноябрю с Колчаком было покончено; он продержался ровно один год.
Последовал эпический двухмесячный исход. Шесть конвоев Колчака следовали за другими поездами, направлявшимися во Владивосток, чтобы ускользнуть от наступавших им на пятки красных орд. В одном из конвоев находился золотой запас. В передних поездах следовали генерал Жанен и чехи, которые двигались таким черепашьим шагом, словно хотели, чтобы красные захватили арьергард каравана. В этом долгом пути длиной более полутора тысяч миль погибло более одного миллиона мужчин, женщин и детей.
В январе 1920 года британское военное ведомство, не скрывая гордости, объявило, что Колчак перестал быть решающим фактором русских военных дел (82). Миссия была выполнена: американские и британские войска покинули Сибирь. 31 января два чешских офицера вошли в вагон Колчака и объявили командующему, что он должен сдаться местным властям. «Значит, союзники меня предали?» — спокойным будничным тоном поинтересовался белый адмирал. В феврале 1920 года Колчак,, этот обманутый король, на одном из допросов у красного следователя в минуту охватившего его отчаяния признал: «Значение и смысл этой [союзнической] интервенции так и остались мне непонятными» (83). Вскоре после этого Колчака расстреляли, а тело утопили подо льдом речки Ушаковки. Вместе с головой Колчака большевики получили две трети царского золота; оставшаяся часть находилась уже в сейфах западных банков.
Единственным местом, где союзники понесли ощутимые потери, был север. Там, перед лицом пошатнувшегося белого сопротивления, союзники, возглавляемые англо-американскими силами, были, против своей воли, втянуты в конфликт с красными, вылившийся в несколько стычек местного значения, что позволило союзникам выиграть время в игре на выжидание, когда надо было позаботиться о золотом запасе Колчака. Отвод англо-американских войск начался в марте и был закончен к исходу 1919 года, когда адмирала уже можно было списывать со счёта. Оставив какое-то количество военного снаряжения и боеприпасов, союзники предоставили белых генералов их (отнюдь не завидной) судьбе. После овладения Архангельском в феврале 1920 года большевики немедленно казнили 500 белых офицеров.
В России общие потери англо-американцев в мероприятии, каковое, по сути, было лишь игрой и имитацией, составили приблизительно 500 человек из общей численности экспедиционных сил в 18 тысяч человек. Напротив, на Западе Соединённые Штаты не задумываясь пожертвовали жизнью 114 тысяч солдат из общей численности посланной во Францию армии в 2 миллиона человек, в кампании, стоившей американской казне 36,2 миллиарда долларов (84). Когда речь шла об убийстве немцев, Америка была готова пожертвовать 2 миллионами своих солдат, но когда настало время сразиться с 3-5 миллионами «коммунистических злодеев», Лондон и Вашингтон выставили корпус, численность которого составляла едва ли один процент от численности американского воинского контингента во Франции. Англо-американцы были даже готовы принести на алтарь своих интересов горстку солдат из этого ничтожного количества только лишь для того, чтобы сохранить видимость, — «показать», что поскольку их солдаты погибли от красных пуль, постольку британцы и американцы и в самом деле «помогали белым». Но правда была иной. «Официально» сражавшиеся на стороне белых 500 англо-американских солдат действительно были убиты в стычках с красными на заполярном севере, но это было частью надувательского плана, поставившего белых генералов в трудное положение и послужившего к выгоде красных: такова была извращённая красота имперской британской стратегии.
В Прибалтике привычная схема была несколько изменена, так как там — как это ни парадоксально — присутствовали регулярные германские войска и подразделения Добровольческого корпуса под общим командованием генерала фон дёр Гольца. Одна из статей соглашения о перемирии допускала оставление немецких армий в Курляндии*
* Старинная историческая область, расположенная но обе стороны границы между Латвией и Литвой.
в качестве временной профилактической меры — для недопущения русского вторжения в этот регион (85), который союзники желали сделать буферной зоной между Россией и Германией.
Когда в июне 1919 года Гольц был готов протянуть руку помощи белому командующему генералу Юденичу, начавшему широкомасштабное наступление на Петербург, от германского правительства поступил приказ, безапелляционно продиктованный союзниками, потребовавшими немедленного отвода войск. Армии фон дёр Гольца были расформированы и эвакуированы на родину. Позже фон дёр Гольц с горечью вспоминал, как северная армия Юденича — это скопище голодных оборванцев — была поголовно уничтожена после того, как [британцы] спровоцировали её на выступление, а потом самым бессовестным образом обманули (86).
На юге положение большевиков облегчила Франция, принудив другого своего протеже на востоке, Польшу, у которой были территориальные споры с Россией, заключить два последовавших друг за другом перемирия с русскими. После этого Красная Армия под командованием молодого генерала Михаила Тухачевского, получив необходимые подкрепления, нанесла поражение Деникину осенью 1919 года и Врангелю, второму после Деникина главнокомандующему сил белых, в следующем, 1920 году, раз и навсегда покончив с южным очагом антибольшевистского сопротивления. Командиры белых полков и эскадронов спешно эвакуировались морем на судах союзников, а кони белых командиров, брошенные на крымском берегу, бросались в воду и плыли вслед за своими хозяевами (87).
Япония, единственная морская держава, державшая в России значительный военный контингент численностью 70 тысяч солдат, способных нанести удар большевикам, но так и не сделавших этого (88), наконец отступила в 1922 году, успев предварительно обескровить Колчака, допустить неописуемые насилия, чинимые казачьими головорезами, и, самое главное, окончательно поставить под свой контроль Маньчжурию. В 1922 году царская империя стала называться СССР, Союзом Советских Социалистических Республик. Таким образом, «великий воображаемый враг» Запада был — на довольно дальнюю историческую перспективу — создан (89).
Президент США Вильсон выразил глубокое удовлетворение тем, что «русским самим была предоставлена возможность решать свои внутренние дела» (90). Государственный секретарь Лэнсинг, официальный американский антикоммунист того времени, покорно вторил своему шефу в начале 1920 года: «Мы сделали всё, что было в наших силах в этой невозможной ситуации, вызванной неумением Колчака создать боеспособную армию» (91).
Внешне лидеры морских держав были помешаны сложившейся в результате весьма своеобразной геополитической ситуацией, так как перспектива столкновения с антизападной коммунистической диктатурой, утвердившейся на территории, в шестьдесят раз превосходящей территорию германского рейха, вызывала у союзников меньшую тревогу, чем притязания немцев в Центральной Европе. Действительно, в декабре 1918 года Ллойд Джордж уверял кабинет министров в том, что большевистская Россия ни в коем случае не представляет [для Англии] такой угрозы, «как старая Российская империя с её агрессивными лидерами и многомиллионными армиями» (92), а годом позже он снова, совершенно откровенно, разбил последние надежды сопротивлявшихся белых, заявив, что воссоздание грезившейся Колчаку и Деникину «единой и неделимой России» отнюдь не соответствует «высшим интересам» Британии (98).
Для того чтобы их не обвинили в циничном равнодушии, союзники оправдывались тем, что поставили белым тонны и тонны военного снаряжения и потратили на Белое движение миллионы и миллионы долларов, хотя общеизвестно, что сам Черчилль находил такие заявления «большим преувеличением, поскольку британская помощь состояла главным образом из излишков, оставшихся после Первой мировой войны, бесполезных для Британии и не имевших практически никакой денежной ценности» (94).
Можно с большой долей вероятности предположить, что получателями настоящей помощи союзников, как подозревали многие, были вовсе не белые, но, вопреки всем геополитическим выкладкам, именно красные.
