Дмитрий Перетолчин - Мировые войны и мировые элиты

«Обложение военных прибылей, которое проводилось в Германии, Франции, Англии, США, Италии и в ряде нейтральных стран, не ставило задачей переложить тяготы войны на плечи буржуазии….В действительности этот закон в значительной мере представлял собой фикцию, так как капиталисты различными методами преуменьшали военные прибыли и скрывали их от обложения не без содействия представителей государственной власти. Подкуп чиновников, осуществлявших контроль, во время войны принял широкие размеры. В результате государство получило от обложения сверхприбылей такие средства, которые не имели существенного значения для финансирования войны».

Затянувшаяся война породила сильнейшее социальное давление: и во Франции, и в Италии военные поражения вызывали бунты в тылу и на фронте, в апреле 1916 года Великобритания получила «Пасхальное восстание» в Ирландии, только жесткая позиция британского правительства спасла положение ценой того, что бунтующие кварталы Дублина были обстреляны артиллерией [2]. Но еще Бисмарк понимал, что «для того чтобы раздавить социализм, недостаточно одних репрессий, что помимо того необходимы мероприятия для устранения бесспорных социальных неурядиц, для обеспечения упорядоченности труда, для предотвращения промышленных кризисов» [56].

Как отмечают немецкие историки гражданский мир, как особая тактика был «известен в Германии со времен Средних веков, когда налагался запрет на всякие внутренние распри в интересах обороны от внешнего врага». Именно ее следствием стало межпартийное согласие, независимое от политических и классовых различий, достигнутое Бетман-Гольвегом и названное «политикой диагонали». Подобная внутренняя политика стала следствием осознания невозможности молниеносной войны после поражения на Марне, что заставило правящий класс подумать также и о народных массах.

«Если я думаю о «Срединной Европе», то в первую очередь я думаю не о королях, графах и главных директорах, а о широкой массе, всем нашем общем народе, во всех его слоях и задаю себе вопрос, как помочь ей…»

От публицистики Фридрих Науман перешел к политической деятельности, основав помимо Национально-социального союза в 1919 году Демократическую партию. Став ее председателем он принимал участие в разработке конституции Веймарской республики, развивая следующие свои идеи: «Демократия — есть промышленная политика… Промышленная политика в высоком масштабе немыслима без рабочих, но она одинаково немыслима и без предпринимателей… Старый либерализм мечтал о либерализме без рабочих, на такой либерализм не стоит затрачивать никаких политических усилий… Рабочий класс должен стать компаньоном предпринимательского класса… Рабочий класс, составляющий большинство населения, состоит либо из рабов, либо из сограждан. Если они рабы, их труд — труд рабов».

«В то время главы химической индустрии не были обычными алчными капиталистами, склонными эксплуатировать рабочих ради максимализации прибыли, большинство из них придерживалось традиций христианской филантропии и милосердии и верило в возможность согласования интересов между рабочими и предприятиями. По их мнению, наниматели обязаны обеспечить заработную плату и некоторый уровень социальных гарантий, а рабочие обязаны отзываться усердной и тяжелой работой и лояльностью к предприятию. Тогда фирмы, подобно Bayer, BASF и Hoechst строили рабочие поселения возле заводов, добавляя в их инфраструктуру школы и больницы, учреждая рабочие библиотеки, общественные бани…»

Говоря о революционных идеях, нужно отметить, что революционеры революционерам рознь, среди революционеров числился и сотрудник «Искры» Александр Парвус, он же Израиль Гельфанд, военный корреспондент при немецком генерале Лимане фон Сандерсе, которого Ленин вполне заслуженно считал «негодяем» и «авантюристом». Во время Балканских войн 1912–1913 годов этот представитель нового поколения «придворных факторов» поставлял из России в Турцию хлеб, а на Балканы контрабандно ввозил оружие, являясь представителем «оружейного барона» Круппа. Ленин отказался иметь с ним дело, высмеяв уверения Парвуса, что «Германский Генштаб выступил за революцию в России», отмечая «незнание русских политических вопросов» последнего [2][57], однако Парвуса, вероятнее всего, политика могла интересовать не более чем подоснова его заработка.

«Господство социализма зиждется… В обесценении чувства свободы. Социализм поставил задачу освобождения народов в зависимость от денег и благополучия и получил, таким образом массы, но разрушил идею: из стремления к независимости стал алчным, раздражил буржуазию, расхваливая республику и коммунизм».

Автор этих строк революционером отнюдь не считался. Будучи внуком франкфуртского банкира, Вальтер Ратенау по материнской линии унаследовал не только банкирское происхождение, но и материнское увлечение философией, искусством, музыкой и живописью, будучи воспитан матерью как настоящий интеллектуал. Он мечтал стать художником, но по настоянию отца выбрал путь ученого и предпринимателя. В 1889 г. он получил степень доктора, представив работу о поглощении света металлами, а в 1893 г., используя собственное открытие, основал электрохимические заводы в Биттерфельде и Рейнфельде. В 1899 г. Ратенау стал членом правления отцовской AEG, и к началу войны входил в наблюдательные советы 80 германских и иностранных компаний. Особо интересно Ратенау проявил себя как социолог в теоретических работах о «новом обществе». С социалистами его объединяло только осознание факта необходимости искоренения бедности. По его мнению богатства, создаваемые людьми в поте лица, бездушно разбазариваются, поэтому «если бы половину растраченного зря мирового труда направить в нужное русло, то каждый бедняк в цивилизованных странах был бы накормлен, одет, имел бы жилище». При этом Ратенау решительно отвергает достижение «земного благополучия» как цель социализма.

Деньги, ставшие идолом буржуазного общества начала XX века не отвечали его духовным запросам, определившим в качестве главной человеческой ценности труд на благо «нового общества». Совпадая в своей оценке с О. Шпенглером, назвавшим Маркса «отчимом социализма», Ратенау считал труд не товаром, а моральной категорией. Путь, по которому надо идти — это подъем жизненного уровня низших слоев населения для получения досуга, который заполнялся бы духовной пищей.

«…большевизм — великолепная система, которой, вероятно, принадлежит будущее. У нас отсутствуют деятели для такой сложной системы… Через сотни лет мир будет большевистским»

Особенно критике подверглась теория прибавочной стоимости К. Маркса, о которой Ратенау писал: «Смысл прибавочной стоимости и прибыли вообще заключается не в эксплуатации и обогащении, а в хозяйственном накоплении. Совершенно все равно, кто ее берет или кто ею управляет, она не может быть отменена, поскольку без этого источника нельзя улучшить жизнь какого-то отдельного индивида. С каждым приростом хозяйства связан прирост власти, к кому попадает прирост власти тот производит раздел потребления… государство должно подключиться к проблемам экономики, оно вполне в состоянии выровнять процесс потребления», а «время свободного хозяйства не способствует социальной справедливости, буржуазной свободе, ценностям самоотверженности».

Главным для повышения жизненного уровня граждан Германии, Ратенау считал не изменение отношений собственности, а модернизацию производства через «механизацию», понимаемую им как форму материальной жизни человечества, которая объединяет мир в общее производство и хозяйство, поскольку будущее покоится на общности борьбы против сил природы, что ни хорошо ни плохо, а необходимо. Он отказывает ницшеанскому индивидуализму, потому что «с расширением поля борьбы интеллектуальных сил растет и возможность азартной игры, интеллектуального обмана, нравственной комедии». Средством достижения свободы Ратенау провозгласил технический прогресс, освобождающий индивиду время для раскрытия творческих способностей.

В свое понимание свободы Ратенау закладывал мысль о том, что «человеческая свобода — есть самостоятельно избранная и соблюдающаяся ответственность каждого человека по отношению к обществу». Возможно, под влиянием староеврейских верований Ратенау полагал, что «не только один человек может иметь душу, но общество может иметь одну единственную «общую душу», в любом случае его понятие «срединное общество» — «миттельвельт», которое будет покоиться на материальном, а достигнет совершенства в возвышенном, можно считать предтечей западного понятия «средний класс». Хотя личный биограф Ратенау — Г. Кесслер, сопровождавший его во всех поездках, считал, что реализация идей Ратенау предполагала построение бесклассового общества «в котором нет пролетариата, нет имущественного угнетения, и не будет рожденных от привилегированной касты». В «свободном народном государстве» право на самоопределение рабочих и служащих будет гарантировано участием в прибылях предпринимателей. Автор монографии о В. Ратенау — П. Берглар подчеркивает: «Популярность и сила трудов Ратенау и сейчас заключаются в том, что он не был бедняком, революционером, пролетарием, социалистом. Самое замечательное таится в том, что не раб свергает рабство» [17].