Наталья Павлищева - 10 мифов о князе Владимире
Слугам и охране тоже надо было где-то спать, кушать, мыться, где-то хранить свои вещи, оружие, как-то развлекаться…
И еще: куда мужчины-то смотрели? Нет, не те, что охраняли или обслуживали, привозя дрова, чистя лошадей и выполняя прочую тяжелую работу, а их мужчины, у которых этих красавиц отняли, – их мужья, женихи, братья, отцы? Как бы ни любили князя его подданные, но простить похищение и содержание у него под стражей своих любимых женщин едва ли могли. Князь восстания возмущенных мужиков не боялся? Никакая дружина не спасет.
И как выбирал ту, которую приведут на ложе нынче? Рассматривал с крыши? Просто шагнуть в толпу жаждущих ласки женщин опасно даже князю – могут, простите, оторвать то, чем ласкать собирался.
Да и зачем эти сотни красоток были нужны самому Владимиру? Он мог ткнуть пальцем практически в любую понравившуюся девушку или женщину, получить ее на ночь и забыть утром. Или не забыть, забрав к себе на время. Или, как Рогнеду, надолго.
Зачем держать сотни, которых ты не только не запомнишь и не обнимешь, но и не увидишь всех?
Вы верите в эти толпы красоток?
В то, что где-то на полянке (не в центре Киева же!) стояло несколько десятков теремов и еще множество домов для обслуживающего персонала, для жизни охраны, хозяйственных построек, конюшен, поварен, бань, наконец. Туда возами доставляли продукты и вещи, оттуда доносились веселые женские голоса, туда время от времени приезжал князь… И так не в одном месте.
Но об этом ни сном, ни духом не ведали местные жители, поскольку такие женские поселения не остались в памяти народной в виде былин или сказок. Почему эти сведения есть только у летописца? Откуда взялась цифра в восемь сотен?
Сдается, что это не просто преувеличение, а намеренно гипертрофированное вранье, чтобы показать, какой князь Владимир-язычник был плохой, как он обижал и женщин, и мужчин.
А вот как крестился, так сразу эти толпы и разогнал. Куда, кстати? Женам предложил за бояр замуж выйти, а восемь сотен любовниц куда дел? Ну, десяток неженатых бояр найти еще можно было, еще десяток заставить жениться, а остальных куда? Они красавицы, работать не приучены, семей больше нет, куда их-то дел?
Наверняка были у любвеобильного князя этакие заимки в лесу с парой-тройкой красавиц, чтобы приехать душу отвести, но чтоб сотни!..
А в летописи по принципу «кто больше», невзирая на смысл. Ну, кто в одиннадцатом веке стал бы проверять, сколько именно и где было любовниц у князя? Зато рассказ о почти тысяче томившихся от неразделенной любви к князю красавиц производил впечатление на неискушенных читателей. Но мы-то живем на тысячу лет позже, нам верить необязательно, можно и головой поработать.
Но это о гаремах, а были и жены, те – которые детей законно рожали.
Кроме Рогнеды и Анны Византийской, мы о них практически ничего не знаем, даже имен. «Какая-то болгарка»… «какая-то чехиня»…
Обидно, жили женщины, родили князю Владимиру сыновей и дочерей, а летописи только имя отца этих сыновей сохранили. Но и о тех, чьи имена сохранились, выдумано немало.
Самая известная, конечно, Рогнеда Рогволодовна, дочь Полоцкого князя Рогволода. И самая известная ее фраза «Не хочу робичича разуть, хочу Ярослава».
Исследователи еще спорят о том, скандинавские ли корни у Рогволода (Рёнгвальд – «пришедший из заморья») или он все же местный в десятом поколении. Это не столь важно, главное – Полоцкий князь был в то время одним из самых сильных на Руси, а еще он поддерживал Ярополка. На ком же жениться Ярополку, как не на дочери Рогволода?
Кстати, отчество у Рогволода, похоже, Всеславич, значит, местный.
Рогнеда была не против стать киевской княгиней, тем более Ярополк слыл мягким и незлобивым человеком. Договорились и должны бы были уже приехать за счастливой невестой, но тут вмешалась судьба в лице Владимира Святославича, тогда еще ни разу не святого.
Выше уже были сомнения по поводу старшинства сыновей Святослава Игоревича. Если старший Ярополк, а самый младший Владимир, которому к моменту ссоры не было и семнадцати, то все его поведение в отношении Рогнеды – просто наглость дрянного мальчишки. Если он старший, то никаких оправданий все равно быть не может, но хотя бы объяснимо.
Непонятно, до или после гибели Олега и бегства Владимира за море он гадко обошелся с Рогнедой. Действительно ли его сватовство было вызовом старшему брату, собирался ли новгородский князь на самом деле жениться на дочери Рогволода или это был лишь повод для нападения?
Даты рождения их первых сыновей – Изяслава и Ярослава, обоих в 978 году, – говорят, что, возможно, все было не совсем так, как описывает летописец. Для него самое важное – отказ Рогнеды и месть Владимира. О бегстве за море сказано вскользь, и то лишь потому, что позже пришлось объяснять, откуда у нового киевского князя Владимира взялась варяжская дружина, которую он, чтобы не платить за помощь, отправил грабить Константинополь (весьма похоже на святого князя).
Но если раскручивать события в обратном порядке от рождения сыновей, то может получиться несколько иная картина.
Итак, Изяслав и Ярослав родились в 978 году.
Даже если это ошибка в дате рождения одного из них (скорее всего, Ярослава, но не ошибка, а намеренное искажение, чтобы показать, что он старше Святополка), все равно кто-то родился в этом году. Следовательно, уже в 977 году Владимир имел отношения с Рогнедой. Причем не в конце года, поскольку после того успел удрать за море.
Получается так: Владимир посватал Рогнеду в пику старшему брату или просто желая взять вторую жену в 977 году. Надменная княжна отказала робичичу, тем более была сосватана Ярополком.
У Владимира взыграло ретивое, он напал на Полоцк первый раз. Возможно, в отсутствие братьев Рогнеды. Обесчестил княжну, убив ее родителей. И вот от ее братьев, которые должны были отомстить за гибель родителей и бесчестье сестры, удирал князь Владимир за море, а не от своего брата Ярополка, сидевшего в Киеве и горевавшего из-за гибели Олега. Вот кого Владимир должен был бояться больше всего – двух братьев Рогнеды. Сыновья Рогволода явно не были мальчишками, ведь он сам с 920 года, следовательно, и «мальчики» уже здоровые мужи.
Против обиды, причем справедливой, крепких Рогволодовичей Владимиру противопоставить нечего, кроме разве варяжской дружины, судя по всему, откровенной банды, ищущей приключения на те свои места, что располагались на скамьях ладей. Владимир сумел выманить Рогволодовичей в чисто поле и там разбил. Это произошло уже в 978 году.
Археологи, раскопав в Полоцке слой конца X века, обнаружили там следы большого пожара. Вероятно, это и есть результат визита новых приятелей будущего святого князя. Полоцк разграбили и сожгли, а Рогнеду Владимир взял с собой. Почему? Наверное, понравилась, но главное – у нее был сын Изяслав. Их сын, их первенец.
Ради детей женщина может простить многое, ради Изяслава Рогнеда простила Владимиру убийство родных и бесчестие. Был ли у нее выход? Нет, не было, если не считать омут в Полоте и сиротство ее малыша.
Вот такой расклад событий объясняет и даты рождения сыновей, и то, что Владимир спешно уносил ноги за море, опасаясь миролюбивого Ярополка, и то, что потом, почувствовав свою силу и безнаказанность, жестоко обошелся со старшим братом и самими киевлянами.
Рогнеду поселили не в самом Киеве, а на Лыбеди, отдельно, словно подчеркивая униженное положение, и прозвали Гориславой.
Она родила мужу еще Ярослава, Мстислава (вероятно, умершего в младенчестве), Всеволода и дочерей. Но самым любимым явно оставался Изяслав.
С этим княжичем, ставшим со временем Полоцким князем, связана еще одна легенда.
Даже став княгиней, Рогнеда не могла чувствовать себя спокойно. Стоило только князю осесть в Киеве, он начал вести себя как завзятый ловелас. Однажды гордая княгиня не выдержала унижений и после очередной женитьбы своего мужа решила, что лучше его убить, чтобы отомстить за поруганную честь и своих родных.
Жест отчаянья получился неудачным, Рогнеда занесла кинжал, но всадить его в спящего мужа не смогла. Князь проснулся и выхватил клинок из рук княгини. Без сомнения, Рогнеду ждала жестокая расправа. Почему Владимир не учинил ее сразу, непонятно. Он решил казнить жену на следующий день.
Но Рогнеда его перехитрила. Когда Владимир вошел к жене с обнаженным мечом, путь ему преградил маленький Изяслав то ли с игрушечным мечом в руке, то ли с настоящим, но волочащимся по полу. Владимир не смог убить мать на глазах у сына.
Даже если опустить слова, приведенные летописцем (интересно, кто их записывал и вообще слышал?), понятно, что ситуация не из легких. Теперь поднявшим руку на князя стал и маленький Изяслав.
Как могла Рогнеда прикрыться сынишкой? Она же понимала, что князя может и не остановить игрушечное оружие малыша. По всем правилам Изяслава и Рогнеду следовало казнить. Но Владимир собрал совещание на тему «Что делать с женой и маленьким сыном, если те пытались убить отца». О том, кого убивал он сам, князь не упоминал.
