Юлия Кантор - Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы
31 мая 1933 г. в наркомате по военным и морским делам состоялось совещание начальников управлений Штаба РККА. Председательствовал начальник разведуправления Я. К. Берзин. Присутствовали начальник УММ[217] РККА И. А. Халепский и начальник ВОХИМУ Я. М. Фишман. В отношении школ были приняты следующие решения: не допускать увеличения немецкого персонала на объектах; свести до минимума передвижение германских военных специалистов по территории СССР; отказать школам в льготном воинском тарифе при перевозке грузов и оборудования, следующих из Германии; организовать в НКВМ ликвидационные комиссии по объектам; выразить Берлину протест в связи с фактами опубликования в германской печати данных о «совместных предприятиях».
31 августа 1933 г. начальник разведуправления Берзин докладывал наркому Ворошилову: «Ликвидация предприятий “друзей” проходит ускоренным порядком и будет закончена к 20–30 сентября с. г.
1. 15 августа закончена ликвидация ст. Томка. Технический персонал “друзей” выехал из Томки, и 15.8 станция перешла в ведение ВОХИМУ.
2. В период 7-10 сентября намечается окончание ликвидации ст. Казань. Последний транспорт “друзей” отправляется 5 сентября. Имущество станции, представляющее интерес для управления механизации и моторизации РККА, закупается у “друзей” за 220 тыс. рублей.
3. В период 20–30 сентября будет окончательно ликвидирована станция “друзей” в Липецке… Приемка станции проходит без инцидентов»[218].
К осени 1933 г. «рапалльский этап» советско-германских отношений подошел к концу.
§ 5. Рейхсвер и РККА – «рабочие-коммунисты» и «болгары»
В августе 1925 г. группа высокопоставленных офицеров рейхсвера впервые присутствовала на маневрах Красной Армии, открыв тем самым новое направление сотрудничества – взаимное участие наблюдателей на учениях армий обеих стран. Немецкие офицеры прибыли в Советский Союз в штатском под видом германских рабочих-коммунистов. Почти в то же время группа красных командиров под видом «болгар» прибыла в Германию и присутствовала на осенних маневрах рейхсвера. Делегацию возглавлял Тухачевский, к тому моменту – член РВС СССР, заместитель начальника Штаба РККА. Краскомы присутствовали на тактических занятиях отдельных родов войск, участвовали в «общих маневрах», где были представлены главнокомандующему рейхсвера генералу фон Секту. Вернувшись, Тухачевский отчитался о поездке:
«Состав и политическая характеристика
Германское командование очень хорошо следило за тем, чтобы мы не вступали в общение с солдатами. Было установлено и тайное наблюдение. Так, например, во всех группах шоферы, как мы убедились, понимали по-русски, но отрицали это. Лишь с офицерами можно было говорить открыто. Вследствие того, дать исчерпывающую картину политического состояния Рейхсвера для нас затруднительно. Дисциплина в солдатской массе твердая и глубоко засевшая. Грубого обращения с солдатами со стороны офицеров я не замечал, со стороны же унтер-офицеров видел. Солдатский состав в подавляющей массе совершенно молодой, благодаря различного рода обходам 12-ти летнего срока службы. Одиночное обучение выдающееся… Офицерский состав почти сплошь состоит из кавалеров ордена “Железного креста”. Только молодые лейтенанты не были на войне. Бросается в глаза громадный процент аристократов среди офицеров как строевых, так и генерального штаба, чего, по отношению к генштабу старой германской армии не было. Принадлежности к той или другой партии выяснить не удалось»[219].
Краскомы констатировали, что упадок духа в связи с поражением в Первой мировой войне, Версальскими ограничениями и экономической депрессией влечет за собой равнодушное отношение к военно-научным вопросам у самих военных. При этом отмечался и прямо противоположный факт: отношение населения к рейхсверу с каждым годом улучшалось, и интерес к военному делу повышался. Указывалось, что посмотреть на маневры приходили тысячи человек.
Общие выводы, сделанные по результатам командировки, были осторожно оптимистичными. В них содержалась не только оценка немецких вооруженных сил, но и политической ситуации, и перспектив сотрудничества:
«В деле организации двухсторонних учений и в деле штабной работы мы можем и должны многому поучиться у Рейхсвера. Четкость занятий, заблаговременная подготовка их, продуманность, – все это делает полевые занятия германской армии гораздо более интенсивными, чем у нас, несмотря на короткий срок, в течение которого они имеют место (4–6 недель). На эту сторону дела нам необходимо обратить особое внимание и многое позаимствовать… Германские офицеры, особенно генерального штаба, относятся одобрительно к идее ориентации на СССР. Вначале об этом говорилось, но довольно глухо, а при прощании – немцы старались внушить нам мысль о том, что они считают нас своими неминуемыми союзниками и что это является единственной их надеждой для выхода из того безвыходного положения, в котором они сейчас находятся. Насколько искренне все это – трудно судить»[220].
Первый секретарь полпредства СССР в Германии А. А. Штанге по итогам этого визита писал в дневнике 19 сентября 1925 г., что советские военачальники отметили важность поездок для представителей обеих армий. Советские военные присутствовали «на экзамене», но они не видели еще своих германских товарищей в повседневной жизни и работе. И далее Штанге подчеркнул:
«Я должен, во-первых, отметить, видимо, совершенно искреннее удовлетворение, вынесенное как из поездки германских представителей в СССР, так и из посещения Германии нашими товарищами. Полковник и майор (руководители с немецкой стороны. – Ю. К.), оба рассыпались в комплиментах по адресу наших товарищей, искренне удивляясь их эрудиции даже в отношении немецкой военной литературы. Должен добавить, что внешнее впечатление, которое производили прибывшие товарищи, было действительно великолепно. Они держали себя с большой выдержкой и тактом, причем в то же время не чувствовалось абсолютно никакой натянутости. Немцы, приехавшие из СССР, в полном восторге от оказанного им там приема»[221].
Немецкая сторона также осталась довольной:
«Снова были советские офицеры для наблюдения маневров. Во главе делегации был 30-летний…Михаил Николаевич Тухачевский. Русские офицеры в основном хорошо говорили по-немецки и удивительно хорошо знали военную историю. Они все изучали произведения Клаузевица. С М. Н. Тухачевским мы превосходно понимали друг друга. Он предложил мне когда-нибудь встретиться в Варшаве»[222], – записал полковник К.-Х. Штюльпнагель, провожавший советских «гостей».
После признанного обеими сторонами в 1925 г. успешным первого опыта обмена группами от РККА в Германию было командировано 13 человек. 8 из них присутствовали на учениях и маневрах, 3 участвовали в полевых поездках, 2 были прикомандированы к военному министерству Германии и обучались на последнем курсе Берлинской военной академии.
Офицеры рейхсвера принимали участие в крупных войсковых учениях Красной Армии с 1925 г. «Пионерами» в этой области были представители немецких ВВС. И уже летом 1924 г. группа военных летчиков рейхсвера – 7 человек, формально уволенных с военной службы, – была направлена в СССР на подготовку летного и технического персонала ВВС РККА. В ее состав входили: Г. Иоханнесон, М. Шредер и другие. Контракт был заключен сроком на 3 года. Большинство членов группы работало консультантами и инструкторами в управлении ВВС РККА и в военно-воздушной академии. Впоследствии часть ее влилась в состав немецкой авиашколы в Липецке.
В 1926 г. впервые в истории советско-германских отношений преподаватели Военной академии им. Фрунзе М. С. Свечников и С. Н. Красильников были приняты в качестве слушателей на последний курс германской военной академии[223]. После этого командировки краскомов на учебу в Германию стали регулярными.
В ноябре 1927 г. впервые на длительный срок в Германию для изучения современной постановки военного дела выехали командующий БВО, командарм I ранга И. П. Уборевич (на 13 месяцев), начальник Академии им. Фрунзе комкор Р. П. Эйдеман и начальник 3-е управления Штаба РККА комкор Э. Ф. Аппога (оба на 3,5 месяца). 17 декабря 1927 г. все трое нанесли визит вежливости Секту – в знак признания его роли в налаживании советско-германских, в том числе военных, отношений. (Для всех троих эти поездки в Германию впоследствии обернулись приговором в «Деле военных 1937 г.)
