Новейшая история стран Латинской Америки - Александр Иванович Строганов
Основные тенденции социально-экономического и политического развития государств региона в 40–50-е годы
Некоторые общие черты эволюции латиноамериканского общества после второй мировой войны. В послевоенное время наиболее развитыми капиталистическими государствами Латинской Америки оставались страны Южного конуса – Аргентина, Уругвай и Чили[6], раньше других вступившие на путь буржуазного промышленного прогресса. Это были урбанизированные страны с развитой социальной структурой, многочисленным, хорошо организованным и активным рабочим классом. Аргентина и Уругвай отличались значительным уровнем капитализма в сельском хозяйстве.
К данной группе относились и крупнейшие (наряду с Аргентиной) по территории и населению республики региона – Бразилия и Мексика. Развитие этих двух государств в послевоенные десятилетия отличалось динамизмом, что позволило им обогнать Аргентину по общему объему производства, хотя по продукции на душу населения и степени урбанизации Аргентина оставалась впереди. В дальнейшем к группе наиболее развитых государств присоединились Венесуэла и Колумбия – страны Андского субрегиона[7]. На долю 7 государств данной группы приходилось 3/4 населения, 4/5 территории и 80–85 % экономики Латинской Америки и, следовательно, они в решающей степени определяли облик региона.
Вторую группу составляли три андские республики – Перу, Эквадор, Боливия и небольшие государства Центральной Америки (на Центральноамериканском перешейке). В них была слабее развита обрабатывающая промышленность, преобладали сельское хозяйство или добывающая промышленность, заметнее были докапиталистические, патриархальные пережитки, хотя эти страны уже прошли определенный путь капиталистической эволюции. Некоторые из них приближались к первой группе (Коста-Рика), другие отставали больше (Никарагуа, Гондурас).
В третью группу – наиболее отсталых стран региона в послевоенный период можно включить Гаити, Парагвай, ряд мелких территорий Карибского бассейна (некоторые из карибских стран могут быть отнесены ко второй группе, например, Ямайка, Тринидад и Тобаго, а владение США – Пуэрто-Рико – к зоне развитого капитализма)[8]. Здесь доминировало сельское хозяйство со значительными докапиталистическими пережитками, отсутствовала зрелая промышленность, была высока неграмотность, нищета и патриархальная забитость большей части населения, особенно в Гаити. Страны третьей группы по своим реалиям и проблемам были ближе к афроазиатским странам колониального и зависимого мира, но их удельный вес в регионе был очень мал.
Преобладающая группа более развитых государств Латинской Америки по степени зрелости капитализма и социально-политической жизни приближалась к странам Южной Европы. Но все же в целом страны региона заметно отставали от передовых капиталистических государств Западной Европы и Северной Америки и находились в сильной зависимости от иностранных компаний и внешнего рынка, на котором они занимали неравноправное положение. Это обстоятельство сближало латиноамериканские страны с афроазиатскими, несмотря на существенные различия между ними (за некоторыми исключениями) в уровне капиталистического развития.
Нестабильность политической жизни, большой вес в ней насилия оставались характерной чертой в послевоенное время для большинства республик Южной и Центральной Америки. Важную политическую роль арбитра и гаранта порядка и стабильности приобрела армия. Вооруженные силы оказывали давление на конституционные правительства, вмешивались в политическую борьбу, совершали государственные перевороты, сменяя одно правительство другим или устанавливая на длительное время военную диктатуру. Приход военных к власти сопровождался ростом привилегий армейской верхушки, упрочением се связей с имущими классами и иностранным капиталом, с государственной бюрократией. Чаще всего вмешательство армии в политическую жизнь обусловливалось прямо или косвенно интересами тех или иных группировок господствующих классов. Но у военного руководства имелись и свои корпоративные интересы, которые порой не совпадали с желаниями и намерениями буржуазно-помещичьей верхушки и профессиональных политиков. В рядах вооруженных сил находились и патриотически настроенные круги, особенно среди младшего и среднего офицерства, стремившиеся ослабить позиции консервативных сил и иностранных монополий, обновить общество, решить острые социальные вопросы. Иногда им удавалось повлиять на поведение армии. Но даже сочувствовавшие обездоленным слоям населения офицеры обычно уповали на военно-авторитарные методы преобразований и с недоверием относились к политическим партиям, к рабочим и общественным организациям, в том числе левого толка, тем более к коммунистам, в которых они видели чуждое Латинской Америке начало.
В странах с устойчивыми конституционными режимами и более развитыми партийно-политическими структурами (Чили, Уругвай, Мексика, Коста-Рика) армия в послевоенное время оставалась в стороне от прямого участия в политике. Чили отличалась давними конституционными традициями (с 1833 г. здесь постоянно существовал конституционный строй, за исключением периода 1924– 1932 гг.), зрелой многопартийной системой и высокой политизацией населения. По уровню политического развития она была гораздо ближе к европейским странам Франции и Италии, чем к соседним латиноамериканским республикам.
В Уругвае стабильный конституционный режим держался с начала XX в., со времен реформ Батлье-и-Ордоньеса. Здесь на долгие десятилетия укоренилась своеобразная и довольно гибкая двухпартийная система, которая допускала наличие различных автономных течений в рамках двух главных буржуазных партий, но не оставляла шансов попыткам создать влиятельную политическую силу за их пределами. На выборах любая группировка этих двух партий могла выставить собственного кандидата, не нанося ущерба общим позициям своей партии, ибо при подведении итогов выборов все голоса за данную партию суммировались в пользу того из ее кандидатов, который по числу поданных за него голосов опередил своих конкурентов внутри партии. Полномочия президента в Уругвае были сильно ограничены в пользу коллегиального Национального правительственного совета. В 1951 г. должность президента вообще была ликвидирована и восстановлена лишь с 1967 г.
В Мексике стабильность конституционного режима держалась, на фактической монополии на власть в государстве и в обществе правящей партии. Коста-Рика по конституции 1949 г., принятой после гражданской войны 1948 г., стала уникальной республикой Западного полушария, в которой отныне отсутствовали вооруженные силы.
40–50-е годы в истории Латинской Америки в экономическом плане характеризовались быстрым ростом местной промышленности, особенно в ведущих странах, стимулируемых протекционистской государственной политикой. На этой основе происходили укрепление национальной буржуазии, монополизация ее верхушки, увеличение рядов промышленного пролетариата. Одновременно усилились позиции США в регионе в ущерб европейским державам. Политическое развитие латиноамериканских республик в конце войны и в первые послевоенные годы характеризовалось успехами демократических сил. Однако с конца 40-х годов, с наступлением «холодной войны» и ростом военно-политического сотрудничества стран Центральной и Южной Америки с Вашингтоном, наблюдается усиление реакционных тенденций в политике правящих классов, значительно расширилась зона диктаторских режимов. В то же время в некоторых странах были предприняты попытки реформистских и революционных преобразований, натолкнувшиеся на противодействие консервативных и империалистических сил.
«Импортзамещающая индустриализация» и ее последствия. Вторая мировая война привела к резкому сокращению притока промышленных товаров и иностранных капиталов в Латинскую Америку, особенно из Европы. Объем латиноамериканского импорта упал к 1943 г. до 64 % от довоенного уровня, который был превышен только в 1946 г. Одновременно сильно выросли
