Прометей № 2 - Альманах «Прометей»
Вырисовывалась страшная картина. В утробе революционной партии постепенно взращивался монстр буржуазного перерождения и грядущего превращения пролетарской партии в типичную партию власти, защищающую исключительно собственные корпоративные интересы. Естественно — со всеми сопутствующими ей пороками и в области кадровой, и в области политики идеологической. Зарождалась чиновничья партия, интересы которой со временем пришли в резкое противоречие с интересами партийных низов, лишившихся всяких инструментов контроля над собственным руководством. А на место «командиров индустриализации» — участников Октября и Гражданской войны, пользовавшихся заслуженным уважением подчиненных, но по разным причинам практически сошедших с политической сцены к исходу 30-х годов, — пришли те, кто подменял подлинное партийное руководство массами и «необходимую по должности компетентность тем, что они же стали называть „исполнительской дисциплиной“. Превратившиеся в механические ретрансляторы указаний, распоряжений, приказов и команд. Пытавшиеся подтвердить, доказать свое членство в партии, свое марксистско-ленинское мировоззрение бездумным догматизмом, вырванными с кровью из контекста цитатами и безудержным изначально, но все же непрерывно возраставшим восхвалением Сталина. Уверенные, что вместе с постом в партийных органах им дали и все необходимые знания, умение. Возможность разбираться во всех без исключения вопросах, право руководить инженерами, учеными, деятелями литературы, искусства» (Жуков Ю. Н. Настольная книга сталиниста. М, 2010. С.206).
Возросший и окрепший номенклатурный слой опасался любых «встрясок» и кадрового оживления за счет новых молодых выдвиженцев, не говоря уже о партийных чистках. А держаться было за что — за «должности, прямо дававшие огромные привилегии. Старую, довоенную — „конверты“: официально регламентируемую, но тайную доплату к жалованью. Закрытую систему торговли, созданную в годы войны. И новые. Особую телефонную связь — „вертушки“, „ВЧ“. Персональные машины. Отдельные квартиры, особенно желанные при бушевавшем жилищном кризисе. Спецполиклиники, дачи, дома отдыха, санатории. Словом, всё, что только могла дать возрождавшаяся экономика».
Сам Сталин не мог не понимать всю опасность, которую сулили данные тенденции. Косвенно, в пользу этого говорит характерная реплика, произнесенная Сталиным в разговоре с Юрием Ждановым — зятем Сталина и сыном главного партийного идеолога Андрея Жданова, сразу после войны ставшего активно заниматься подготовкой очередного съезда партии. Многие даже небезосновательно полагают, что не произойди загадочная кончина Жданова летом 1948 г. — XIX съезд мог состояться намного раньше. И итоги его были бы значительно радикальнее. «Что партия, — отмахнулся от Юрия Жданова Сталин, — это уже не партия, а хор аллилуйщиков!».
Но был еще один решающий момент. Действия наиболее активных представителей «группы Сталина» — главных инициаторов очищения авгиевых конюшен правящей партии становились все более явными и прямо расходились с интересами нарождавшегося в недрах партийного аппарата нового «класса» советского общества. А вскоре за решительную перестройку всей властной партийной «вертикали», а главное — против продолжения политики культа вождя (жизненно важной для существования партаппарата) на пленуме после XIX съезда открыто выступил сам Сталин. Но, как справедливо отмечает профессор Жуков, «они (сторонники реформирования партии) не учли лишь одного. Обнажив истинное лицо партократии, они подписали себе приговор. Противопоставили себя этому слою, позже названному Джиласом „новым классом“. Стали для него врагами, ибо покусились на святая святых…».
Смертельное перетягивание каната
То ли по трагическому стечению обстоятельств, то ли как следствие ответной реакции номенклатуры на усиление «реформаторского» крыла ВКП(б) и в связи с форсированной подготовкой XIX съезда, резко ухудшается здоровье главного партийного идеолога Жданова. В самом конце августа 1948 г., после отдыха на Валдае, Жданов умирает. Последовавшие выяснения запутанных обстоятельств его лечения, приведших к летальному исходу, станут отправной точкой знаменитого «дела врачей». Смерть второго человека в партии происходит на фоне заметного ухудшения здоровья самого Сталина.
В этот период даже чисто внешне, на уровне официальных титулов, Сталин продолжает подчеркивать первенство органов государственной власти. В отличие от тридцатых годов, в официальных документах Сталин все чаще подписывается как «Председатель Совета Министров СССР», и все реже — как «секретарь ВКП(б)». Более того, именно в Совмин СССР и его Президиум (фактически заменивший партийное Политбюро) перемещается властный «центр тяжести». Основные представители высшего руководства: Берия, Маленков, Булганин, Молотов, Каганович, Андреев и др., все чаще упоминаются именно как «заместители Председателя Совета Министров Союза ССР». Однако данный процесс продолжается недолго. Разразившееся в 1949 г. «Ленинградское дело» наносит удар по ключевой фигуре послевоенного Совмина — Заместителю Председателя Совета Министров СССР Николаю Вознесенскому.
Отправной точной дела Вознесенского становится арест и уголовное дело в отношении другого известного тогда ленинградца секретаря ЦК ВКП (б) Алексея Кузнецова. И тот и другой являлись ленинградскими выдвиженцами Жданова. Вдобавок ко всему Вознесенский и Кузнецов не просто занимали ключевые посты в партийном руководстве. Покровитель ленинградской партийной организации Вознесенский был любимцем Сталина и занимал пост его заместителя в Совмине, что не могло не подчеркивать заметное усиление влияния правительственных органов по отношению к партийным. Особенно, если учесть, что вождь советских народов Сталин был «всего-навсего» одним из секретарей ЦК, — т. е. равным среди равных в высшем партийном руководстве. А вот в советском Правительстве он занимал пост Председателя, что заметно усиливало всех, кто работал под его началом, особенно, в должности заместителей. Данное обстоятельство наносило серьезный удар по позициям «нового класса» — партийной номенклатуры. Впервые за долгую историю Советского государства полнота исполнительной власти начала перетекать (в том числе на уровне титулатуры) в конституционный орган. Это заметно ослабляло партийную претензию на всеобъемлющую власть в стране.
Обвинения в антипартийной деятельности и последовавший за ними арест и расстрел Вознесенского и Кузнецова стали, судя по всему, отражением нового витка борьбы за перетягивание властного каната.
16 февраля 1951 г. происходит самое загадочное и до сих пор слабо проанализированное событие. Политбюро (не Правительство, а именно Политбюро партии!) принимает постановление в соответствие с которым «Председательствование на заседаниях Президиума Совета Министров СССР и Бюро Президиума Совета Министров СССР возложить поочередно на заместителей председателя Совета Министров СССР тт. Булганина, Берия и Маленкова, поручив им также рассмотрение и решение текущих вопросов. Постановления и распоряжения Совета Министров СССР издавать за подписью председателя Совета Министров СССР тов. Сталина И. В.».
Фактически в постановлении утверждается, что «в отсутствие товарища Сталина» функции Председателя Совета Министров Союза ССР будут выполнять поочередно его «первые заместители» Н. А. Булганин, Л. П. Берия, Г. М. Маленков. Именно в такой последовательности, как указывается в постановлении, Булганин, Берия и Маленков могут
