Средневековая Русь. О чем говорят источники - Антон Анатольевич Горский
Во-первых, есть известия о наличии в окружении князей лиц, занимавшихся «песнетворчеством». Один из них известен по имени — это Боян, «песнотворец», упоминаемый в «Слове о полку Игореве» в качестве поэтического предшественника автора. Объявить Бояна вымыслом автора «Слова» нельзя, поскольку он упоминается и в «Задонщине»: «…восхвалимь в'ѣщаго Бояна в городѣ в Киевѣ, гораздо гудца. Той бо в'ѣщии Боянѣ, воскладая свои златыя персты на живыя струны, пояше славу русскыимь княземы первому князю Рюрику, Игорю Рюриковичю, и Святославу Ярославичю, Ярославу Володимеровичю» («похвалим вещего Бояна, искусного гусляра в городе Киеве. Тот ведь вещий Боян, возлагая свои золотые персты на живые струны, пел славу русским князьям: первому князю Рюрику, Игорю Рюриковичу, Святославу Ярославичу, Ярославу Владимировичу»), — читаем в Краткой редакции «Задонщины»; «…похвалим в'ѣща Боинаго, гораздаго гудца в Киевѣ. Тот Боюн воскладше гораздыя своя персты на живыа струны и пояше княземъ рускимъ славы: первую славу великому князю киевскому Игорю Рюриковичу, вторую — великому князю Владимеру Святославичю Киевскому, третюю — великому князю Ярославу Володимеровичю» («восхвалим вещего Бояна, искусного гусляра в Киеве. Тот ведь вещий Боян, возлагая искусные свои персты на живые струны, пел русским князьям славу: первую славу великому князю киевскому Игорю Рюриковичу, вторую великому князю Владимиру Святославичу Киевскому, третью — великому князю Ярославу Владимировичу»), — говорится в Пространной редакции произведения{88}. Таким образом, если допустить, что «Слово о полку Игореве» нам неизвестно или его сведения недостоверны, все равно придется признать, что в Киеве некогда жил «гудец» (то есть исполнитель поэтических произведений под игру на музыкальных инструментах), «певший славу» русским князьям. Поскольку последним среди адресатов его песен в «Задонщине» назван Ярослав Владимирович, правивший с 1015 по 1054 год, наиболее вероятным временем деятельности Бояна следует считать (даже, повторюсь, без учета данных «Слова», согласно которому Боян «песни творил» в честь Ярослава Владимировича, его брата Мстислава и внука Романа Святославича, был «песнетворцем» при сыне Ярослава Святославе) XI век. Как раз ко второй половине этого столетия относится известие, на основе которого можно говорить о существовании при княжеских дворах людей, исполнявших под игру на музыкальных инструментах некие «песни», как общераспространенном явлении. В Житии игуцена Киево-Печерского монастыря Феодосия рассказывается, как Феодосий, придя во двор киевского князя Святослава Ярославича (эпизод датируется второй половиной 1073 или началом 1074 года), «видѣ многыя играюща прѣдъ нимь (князем. — А. Г.): овы гусльныя гласы испущающемъ, другыя же органьныя гласы поющемъ, а инѣмъ замарьныя пискы гласящемъ, и тако вьсѣмъ играющемъ и веселящемъся, якоже обычаи есть прѣдъ князьмь» (выделено мною. — А. Г.), («увидел множество музыкантов, играющих перед ним: одни бренчали на гуслях, другие били в органы, а иные свистели в замры, и так все играли и веселились, как это в обычае у князей»){89}.
Во-вторых, существуют тексты, в той или иной мере свидетельствующие о существовании произведений поэтического характера о деяниях князей.
Собственно говоря, почти все повествование «Повести временных лет» о первых, IX–X веков, русских князьях (до Владимира Святославича, а частично и о его эпохе) представляет собой книжную обработку преданий, бытовавших в княжеско-дружинной среде (в этом согласны все исследователи древнейшего летописания, несмотря на наличие у них разных точек зрения о времени начала собственно летописной работы на Руси). В какой форме эти рассказы бытовали первоначально, остается неясным, но знаменитая характеристика Святослава Игоревича под 964 годом несет явные следы ритмической организации (и даже рифмизированности): «Князю Святославу възрастъшю и възмужавшю, нача вой совкупляти многи и храбры, и легько ходя, аки пардусъ, воины многи творяше; возъ по собѣ не возяше, ни котла, ни мясъ варя, но потонку изрѣзавь конину ли, звѣрину ли, или говядину, на оуглех испекъ ядяху (в Ипатьвеской летописи — ядяше); ни шатра имяше, но подкладъ пославъ (в Ипатьевской — постилаше) и сѣдло в головахъ; такоже и прочий вой его вси бяху. И посылаше къ странам, глаголя: «Хочу на вы ити» (Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус, и много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, — такими же были и все остальные его воины. И посылал в иные земли со словами: «Хочу на вас идти»){90}. Это позволяет полагать, что по крайней мере частично предания о первых князьях существовали в виде поэтических (ритмизированных) произведений — того, что в Древней Руси именовали «песньми».
В южнорусском летописании XII столетия под 1140 годом встречаем фрагмент с воспоминанием о деятельности умершего в 1132 году киевского князя Мстислава Владимировича и его отца Владимира Мономаха: «Се бо Мстиславъ великыи и наслѣди отца своего потъ Володимера Мономаха великаго. Володимиръ самъ собою постоя на Доноу, и много пота оутеръ за землю Роускоую, а Мстиславъ моужи свои посла, загна половци за Донъ, и за Волгу, и за Гиикъ» (Этот великий Мстислав наследовал труды отца своего, великого Владимира Мономаха. Владимир сам стоял на Дону и много трудов положил за землю Русскую, а Мстислав послал своих мужей и загнал половцев за Дон, и за Волгу, и за Яик){91}. Общая эпическая тональность и явная гиперболизация результатов антиполовецких действий Мстислава Владимировича (в реальности он не загонял, разумеется, половцев за Волгу и тем более Яик, большая часть их продолжала кочевать в степях Северного Причерноморья) позволяют видеть здесь отсылку к «песням» о подвигах Владимира Мономаха и его сына.
О существовании подобного рода произведений о деяниях праправнука Мономаха и правнука Мстислава — Романа Мстиславича — свидетельствует и текст из так называемого «предисловия» к Галицко-Волынской летописи XIII века, ритмическая организация которого несомненна; в нем же в эпических тонах упоминаются подвиги в борьбе с половцами Владимира Мономаха, что являет собой второе, после летописной статьи 1140 года, свидетельство существования поэтических произведений об этом князе:
«…одол’ѣвша всимъ поганьскымъ языком оума мудростью, ходяща по заповѣдемь Божимъ; оустремил бо ся бяше на поганыя яко и левъ, сердить жѣ бысть яко и рысь, и гоубяше яко и коркодилъ, и прехожаше_землю ихъ яко и орелъ, храборъ бо бѣ яко и тоуръ; ревноваше бо дѣдоу своемоу Мономахоу, погоубившемоу поганыя Измалтяны, рекомыя половцы… Тогда Володимерь и Мономахъ пилъ золотом шоломомъ Донъ,
