Александр Шубин - Свобода в СССР
Делами всех конфессий, кроме Православия, занимался Совет по делам религий и культов при Совете министров СССР во главе с А. Пузиным.
В тоталитарном режиме граница между «положительным» и «отрицательным» определяется и передвигается волей партийно–государственного центра. В авторитарном – соотношением лоббирующих сил. Советы по делам религий и по делам РПЦ сначала развивали дело, признанное полезным, а затем лоббировали свое ведомственное направление, защищая его от дерганий курса партии и сопротивления неуступчивых иерархов.
Позиция Советов и его структур (особенно – по делам РПЦ) вызывала недовольство других звеньев номенклатуры. Так, в письме в ЦК КПСС от 5 марта 1959 г. партийный лидер Молдавии Д. Ткач писал, что, действуя в соответствии с установленными в 1945–1946 гг. правилами, уполномоченный по делам РПЦ при правительстве Молдавии закрыл «доступ финансовым органам к документам, учитывающим доходы церковных организаций», что «дает возможность последним уклоняться от обложения налогами», а также «стал оказывать активную помощь церквам, монастырям в приобретении ими различных транспортных средств, сельскохозяйственных машин, электростанций, строительных материалов, тем самым способствовать расширению экономической деятельности религиозных организаций, обогащению духовенства, усилению влияния церквей и монастырей на население»[194]. Ситуация в Молдавии была лишь частным случаем процессов, происходивших во многих регионах СССР. Как жаловался на совещании в ЦК завотделом агитации и пропаганды ЦК КП Украины, есть уполномоченные, «которые просто забывают, кому служат: то ли партии служат, то ли Богу»[195].
Совет по делам РПЦ лоббировал в вышестоящих партийно–государственных структурах снижение налогов с духовенства[196]. В этом была своя логика – с молчаливого согласия властей при Сталине священники платили налоги не со всех доходов – часть средств считалась представительскими расходами. В условиях тоталитаризма все держалось на доброй воле властей. Но в середине 50–х гг. рамки «можно–нельзя» становились более определенными, и Совет стремился упорядочить сбор налогов без ущерба и для Церкви, и для государства.
В новых условиях, когда партийно–государственному центру предстояло ослабить контроль над обществом, Церковь стала вызывать нешуточное беспокойство. В теле советского общества существует мощная корпорация со своим хозяйством, идеологией и воинской дисциплиной. Одно дело, когда была железная рука Сталина – не забалуешь. А теперь перед властью встала задача сдерживания влияния Церкви.
7 июля 1954 г. вышло постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно–атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», где было раскритиковано примиренчество в отношении религии.
Постановление вызвало панику среди верующих (преследования 20–30–х гг. были свежи в памяти) и протесты со стороны видных иерархов, включая публичные проповеди[197]. Стало ясно, что может начаться новый 1922 год – со столкновениями вокруг храмов.
Консервативные соратники Сталина Молотов, Маленков и Булганин отнеслись к антирелигиозной кампании без энтузиазма[198]. Уже в ноябре 1954 г. был дан «отбой». Постановление, вызвавшее волнение в среде духовенства, не вылилось в широкую кампанию против РПЦ. В 1954 г., когда машина тоталитарного режима еще могла нанести по РПЦ удар, подобный гонениям 20–30–х гг., в советском руководстве не было единства мнений о том, нужно ли отказываться от сталинской политики в отношении религии. А когда Хрущев победил своих консервативных оппонентов, уже изменились правила игры, и Церковь как институт стала неуязвимой.
В 1952–1954 гг. число церквей с регулярной службой возросло на 354. 17 февраля 1955 г. было облегчена регистрация реально существующих религиозных общин. В 1956 г. Патриархии были переданы права на здания Троице–Сергиевой Лавры (десять лет монастырь существовал «на птичьих правах»). В 1957 г. количество храмов достигло 13478, численность духовенства 12288.
Часть священников демонстративно игнорировала указания уполномоченных по делам РПЦ, как, например, архиепископ ленинградский Григорий. Власть ощущала нарастающее давление со стороны верующих. Количество просителей за открытие новых храмов выросло в 1955–1956 гг. с 1700 до 2299.
Для авторитарного режима было неприемлемо расширение одной из влиятельных субкультур. Это могло «перекосить» всю социальную конструкцию. Соответственно, государство стало готовиться к контрудару, к действиям, которые должны были указать «церковникам» на место. Действия против РПЦ начинались как оборонительные, сдерживающие.
Приказано уничтожить?Сегодня принято считать, что Хрущев обрушил на Церковь гонения с тем, чтобы в кратчайшие сроки ликвидировать ее и «религиозные предрассудки» вообще.
«В этот период, наполненный драматизмом, советское руководство в кратчайшие сроки спешило решить религиозную проблему в стране»[199], — утверждает православный историк О.Ю. Васильева. «В 1958 г. первый секретарь ЦК КПСС начал кампанию, направленную на искоренение религиозных организаций»[200], – вторит ей Н. Митрохин, критически анализирующий РПЦ. Но есть ли доказательства, что Хрущевым ставилась именно такая цель?
Ссылаются на полемические высказывания, которыми славился Хрущев. Он обещал показать по телевизору «последнего попа», а американцам – «кузькину мать», как–то сгоряча даже обещал «похоронить» Запад. Но все это вряд ли стоит понимать буквально.
Современные авторы, уверенные, что план уничтожения Церкви существовал, вынуждены его реконструировать: «поставить Церковь под контроль и затем медленно задушить – такая цель казалась вполне достижимой»[201]. Если стремление руководства КПСС держать Церковь под контролем не вызывает сомнений (оно не является особенностью именно коммунистических правителей, было характерно и для российских императоров), то вот насчет «задушить» возникают вопросы. Мы увидим, что темпы сокращения числа приходов заметно снизились уже при Хрущеве.
Давление на РПЦ могло иметь куда более скромную цель, чем ее удушение – вернуть это инородное для коммунистического режима тело в рамки, за пределы которых РПЦ далеко вышла после войны.
Первые признаки того, что государство не намерено больше «потакать» Церкви. Появились уже в 1957 г. 2 декабря Совет принял решение снять с регистрации церкви, где не проводятся службы. Некоторое время процесс развивался подспудно, постепенно усилилось давление на приходы в регионах.
Более серьезные неприятности начались осенью 1958 г. Собственно, первое наступление Хрущев начал из утилитарных соображений. Монастыри получали огромные пожертвования – только в 1957–1958 гг. Почаевская лавра получила переводов на сумму 3,4 миллиона рублей и более 11 тыс. посылок.
Стремясь наложить руку на церковные богатства, государство руководствовалось не столько стремлением навязать верующим атеизм, сколько экономическими интересами – как монархи прошлых веков.
16 октября 1958 г. правительство приняло постановления «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений и монастырей». Отмененные в 1945 г. налоги на землю для церковных учреждений восстанавливались. Часть земли изымалась. Насельники должны были трудиться в поте лица своего, как колхозники. Налоги на свечи увеличились в десять раз, а их розничную цену увеличивать было нельзя.
В сентябре 1958 г. Карпов убеждал Патриарха в оправданности грядущих мер: Церковь очень богата, у священников столько денег, сколько нет у простых советских граждан, с излишествами и роскошествами нужно быть скромнее. Эти протестантские аргументы не удовлетворили Патриарха.
Как и протестанты в борьбе против католиков, советское государство метило в монастыри. Патриарх заявил, что в случае закрытия монастырей он уйдет на покой в знак протеста[202]. Если бы государство действительно планировало развалить Церковь, отставка могла этому способствовать. Но власти ставили перед собой куда более скромные задачи, и воспринимали возможную отставку Патриарха как угрозу своим интересам. О полном закрытии монастырей речи не шло, их количество должно было только сократиться.
Ликвидация монастыря была сложной политической акцией, технология которой обсуждалась, в частности, на Всесоюзном совещании агитационно–пропагандистских работников в октябре 1959 г. Важно продумать, кто за что отвечает, заранее подготовить трудоустройство монахов, выяснить, «что делает в этот момент окружающее население. Нужно, чтобы все были заняты на полях, если речь идет о деревне. Нужно было знать, кто отвечает за то, чтобы никакой мерзавец не ударил в набат» [203]. Любой сбой, любое промедление могут привести к провалу, потому что у Церкви на местах есть союзники – уполномоченные по делам РПЦ. «Иногда товарищи не смогли приехать, а время не ждет, уполномоченный по делам православной церкви говорит: не надо ликвидировать, как бы чего не вышло» [204].
