Борис Сопельняк - Тайны русской дипломатии
Потом оказалось, что этим офицером был русский полковник Александр Чернышев. Надо ли говорить, как загремело его имя в Париже! Он стал желанным гостем во всех салонах, министерствах и канцеляриях. Познакомиться с ним почитали за честь маршалы и герцоги, графы и генералы. Чернышев мотался по Парижу, веселился, танцевал, флиртовал, болтал о пустяках и между делом узнавал, что маршал Даву отбыл в Польшу для инспекции польских формирований, мечтающих вместе с французами выступить против ненавистной России, а маршал Удино приобретает все большее влияние на императора и настаивает на скорейшей кампании за Неманом и Днепром.
Чернышев делал вид, что эти слухи его совершенно не интересуют, а на самом деле, вернувшись домой, до рассвета составлял зашифрованные депеши в Петербург. Дело в том, что он выполнял не только задание царя, перепроверяя сведения, полученные от Талейрана, но и занимался своей основной работой: мало кто знал, что полковник Чернышев был первым военным агентом при русском посольстве в Париже (ныне эта должность называется военный атташе). Разведчиком Чернышев оказался умнейшим. Он создал такую хитроумную сеть информаторов, что, даже когда был разоблачен и публично гильотинирован его ценнейший агент, сотрудник военного министерства Мишель, все остальные не пострадали и продолжали поставлять ценнейшие сведения.
Даже скупой на похвалы Александр I, прочтя одно из донесений Чернышева, не удержался и написал на полях документа: «Зачем не имею я побольше министров, подобных этому молодому человеку!»
Между тем во время одного из раутов у австрийского посла Шварценберга, дом которого чуть было не сгорел дотла, и, если бы не Чернышев, погибла бы вся его семья, совершенно неожиданно выяснилось, что Шварценберг знает то, что было известно лишь Талейрану, Чернышеву и русскому царю. Чернышев насторожился! Завел ничего не значащий пустопорожний разговор и подбросил кое-что из того, что буквально на днях узнал из донесения Талейрана.
Шварценберг рассмеялся и сказал, что в Вене это давным-давно известно. Чернышев все понял и помчался в посольство! Прекрасно понимая, что доверять бумаге его сомнения нельзя, Чернышев отправил в Петербург депешу, в которой просил предоставить ему отпуск по состоянию здоровья, а лечиться он намерен в своем имении парным молоком и свежим воздухом.
Это был заранее оговоренный пароль — и царь приказал ему что есть мочи мчаться в Петербург. Вовремя, ох как вовремя убрался Чернышев из Парижа! Видно, сам Господь Бог озаботился судьбой русского полковника. Дело в том, что французская полиция давным-давно «села на хвост» любимцу парижан и поняла, что под личиной гуляки и повесы скрывается опытнейший разведчик. Но чтобы его арестовать, нужно было получить личное разрешение Наполеона — ведь Чернышев является личным представителем царя при его ставке. Значит, одних подозрений мало, нужны неопровержимые доказательства недозволенной деятельности Чернышева.
И они нашлись… Пока Чернышев добирался до Петербурга, в его доме сделали негласный обыск. Можно себе представить ликование полицейских, когда где-то в углу они нашли обрывки скомканной бумажонки. Когда обрывки собрали воедино, оказалось, что это записка от Мишеля, того самого Мишеля, который был недавно гильотинирован за измену Франции. Все стало ясно, Мишель — агент Чернышева. Полиция тут же организовала утечку информации, и парижские газеты подняли неслыханный вой по поводу шпионской деятельности любимца парижан и особенно парижских женщин, коварного русского полковника.
Все это Чернышев узнал по приезде в Петербург — и нисколько не расстроился. Париж, конечно, стоит обедни, но если официальный путь туда заказан, это еще не значит, что нет других путей. Время покажет, что такие пути существуют… А пока что Чернышев чуть ли не с лупой начал изучать донесения Талей-рана и депеши, полученные из русского посольства в Вене, и не от кого-нибудь, а от военного агента Ренни. Оказалось, что они похожи, как две капли воды. Значит, Талейран работал не только на Петербург, но и на Вену, причем дважды продавал одну и ту же информацию.
Такого коварства Александр I стерпеть не мог и приказал прекратить какие бы то ни было контакты «с этой подлой Анной Ивановной».
А полковник Чернышев до Парижа добрался, он пришел туда в составе действующий армии, будучи генералом от кавалерии. Но и это не было пиком его карьеры, при Николае I он стал военным министром и даже председателем Государственного совета.
Что касается Талейрана, то из Франции ему пришлось бежать. В изгнании он не бедствовал, но его услугами уже никто не пользовался. На 84-м году жизни, предчувствуя близкую кончину, он вдруг решил получить отпущение грехов, и не от кого-нибудь, а от самого папы римского. И ведь получил! Когда эта весть дошла до Парижа, все газеты вышли с броским заголовком: «Князь Талейран всю жизнь обманывал Бога, а перед самой смертью вдруг очень ловко обманул сатану». Намек был более чем прозрачный, мол, за свои грехи в лапы сатаны он теперь не попадет.
Попадет! Еще как попадет! Иуда — он и есть Иуда. Ведь предательство во все времена считалось самым страшным и неискупимым грехом.
И вот ведь как бывает, пока парижский дом Талейрана пустовал, его прикупила известная всей Европе Дарья Христофоровна Ливен. Вообще-то Ливен — это фамилия по мужу, а в девичестве Даша носила куда более известную фамилию фон Бенкендорф. Да-да, знаменитый шеф жандармов Александр Бенкендорф не кто иной, как ее родной брат. Мать Даши баронесса фон Канштадт была близкой подругой жены Павла I Марии Федоровны, поэтому по окончании Смольного института четырнадцатилетнюю девочку императрица взяла к себе во фрейлины. А через год ее выдали замуж за любимца Павла I, двадцатитрехлетнего военного министра графа Ливена.
Как известно, Павел I люто ненавидел не только мать, но и все, что было связано с именем Екатерины II, поэтому, взойдя на престол, он разогнал всех ее поклонников и фаворитов, а на ключевые посты назначил людей, которых знал лично и которым доверял. Христофора Ливена он знал с раннего детства. Дело в том, что его мать Шарлотта Ливен была воспитательницей детей Павла Петровича и Марии Федоровны, а будущие императоры Александр I и Николай I для Христофора были просто Сашка и Никки.
Благополучно пережив перипетии, связанные с убийством Павла I, он стал чуть ли не правой рукой Александра I, находился рядом с ним под Аустерлицем, а потом и в Тильзите, что, видимо, и решило его дальнейшую судьбу: император повелел из друга детства сделать дипломата, назначив его послом в Берлине. Даша, которую все придворные считали большой умницей, со свойственной ей страстью начала изучать азы дипломатической жизни. Вскоре она стала куда лучше мужа разбираться во всех этих нотах, заявлениях, посланиях и декларациях.
Через три года графа Ливена перевели в Лондон. И вот тут-то Даша, впрочем, она предпочитала, чтобы ее называли Доротеей, развернулась по-настоящему. Она создала великолепный интеллектуальный салон, попасть в который почитали за честь и принцы крови, и видные политики, и послы самых разных государств. Гости развлекались, пили, ели, танцевали и, конечно же, не просто беседовали, а спорили на близкие им темы. Атак как ничего, кроме государственно-политических дел, они не знали, то, естественно, речь шла о всякого рода союзах, предполагаемых войнах, экономических санкциях и тому подобном. Доротея порхала среди гостей, которые, не обращая на нее внимания (ну, кому придет в голову, что женщина что-то в этом понимает?!), продолжали свои споры.
Но Доротея все прекрасно понимала, то, что было важно, запоминала и слово в слово пересказывала мужу. Граф тут же садился за стол, составлял конфиденциальную депешу и отправлял ее министру иностранных дел Карлу Нессельроде. Однако это занятие ему довольно быстро наскучило. Беседы, рауты, деловые встречи — это куда ни шло, а чуть ли не каждый день корпеть над секретными посланиями, нет уж, увольте. И вот однажды он попросил жену самостоятельно составить посольскую депешу на имя Нессельроде и отправить ее в Петербург.
Доротея это сделала в мгновение ока и чисто автоматически подписала своим именем.
Нессельроде пришел в восторг и даже доложил о своем новом корреспонденте императору! С тех пор Доротея стала получать задания от Нессельроде напрямую и, как правило, блестяще с ними справлялась.
Все бы ничего, если бы Доротея не была, как несколько позже стали говорить, двустволкой. Дело в том, что у графини Ливен вспыхнул необычайно бурный роман с австрийским канцлером Меттернихом. Как известно, в 1815 году под эгидой Австрии, России и Пруссии был создан так называемый Священный союз, к которому со временем присоединились практически все монархи Европы. Ключевую роль в деятельности Священного союза играл Меттерних, поэтому с ним заигрывали и в Лондоне, и в Берлине, и в Петербурге. Как личность абсолютно беспринципная, он ото всех принимал дорогостоящие подарки, при этом беззастенчиво ставя подножки ничего не подозревавшим дароносителям.
