Геннадий Коваленко - Русские и шведы от Рюрика до Ленина. Контакты и конфликты

В качестве примера он приводит победу Карла XII под Нарвой в 1700 г., когда король с 8000 солдат разгромил 80-тысячную русскую армию, осаждавшую крепость. Он считает, что эта победа могла бы принести больше успеха, если бы тогда король довел борьбу с Россией до конца. Он пишет, что после того, как Карл XII вытеснил войска Августа II из Ливонии, у него не было необходимости вести свои войска в Литву и Польшу. Начав польскую кампанию, он дал русским соблазн и повод вторгнуться в Балтийские провинции Швеции. Он заканчивает этот раздел книги такими словами: «Что произойдет в одном или другом месте, когда столкнуться враждебные силы и партии, покажет время».

Виксель считает, что война с Россией еще не закончена, но предостерегает Карла XII от наступательной войны. Он пишет, что царь использовал полученную им передышку для того, чтобы модернизировать армию, и указывает, что на территории России шведская армия может столкнуться с такой опасностью, как тактика выжженной земли.

Книга Викселя по своему тону сильно отличалась от многих западноевропейских сочинений о России и представляла резкий контраст официальной пропаганде. Виксель не считал Россию и Швецию исконными врагами. Он писал, что традиционными врагами русских были турки и татары, а не шведы. Что же касается шведов, то с ними у русских, равно как и с поляками, часто случались вооруженные конфликты из-за спорных пограничных территорий, но их вражда не была аксиомой.

Не удивительно, что книга Викселя сразу была запрещена цензурой как непристойная и недостоверная. Весь тираж был конфискован прямо в типографии и передан на хранение в Государственный архив. Газета «Стокхольмске Пост-Тидендер» назвала ее «наполненной немыслимым вздором и явной ложью».

Книгу Викселя можно считать предостережением шведскому королю, но Карл XII не услышал его. Летом 1707 г. он двинул свою армию вглубь России. Как отметил Ш. Монтескье, стратегические замыслы короля оказались ему не по силам, поскольку он «задумал сокрушить не государство в период упадка, а империю в период ее рождения». Столкнувшись с тактикой выжженной земли, оказавшись на безлюдной и опустошенной территории, он был вынужден повернуть свою армию на Украину навстречу Полтавской катастрофе.

Тем не менее в исторической перспективе Полтава была в большей степени не национальной, а личной катастрофой короля. Современный шведский историк Петер Энглунд отметил, что «одна из дорог, приведших к сегодняшнему богатству и преуспеванию Швеции, началась именно там, на равнине под Полтавой». По его мнению, Полтавская битва была для шведов катастрофой лишь с точки зрения краткосрочных последствий. В долгосрочном плане она принесла пользу. Развал империи нанес удар по национальной гордости шведов, но избавил их от тяжелого бремени военных расходов. Тогда Швеция сделала первый шаг к государству всеобщего благополучия — «народному дому», жители которого сегодня чувствуют себя членами одной семьи.

Beskrifning om Rysslands belägenhet, granntzor, städer, styrelse, makt, plägseder och andra beskafenheten nu för tiden. Stockholm, 1706; Bring S. E. En censurerad svensk Rysslandsskildring från det stora Nordiska krigets tid // Nordisk tidskrift för Bok och Biblioteksväsen. VI. 1919; Кан А.С. Россия и Швеция в прошлом и настоящем. М., 1999; Энглунд П. Полтава. Рассказ о гибели одной армии. М., 1995.

Шведская модель для Петра I

«Гений Петра», отмеченный Пушкиным, заключался не только в том, что он мог извлекать урок из поражения и обращать его в победу, но и в уважительном отношении к противнику, которого в XVIII веке, как правило, называли не врагом, а неприятелем. Швеция была для Петра I не только государством-соперником, победа над которым была победой над «славным и регулярным народом», но и государством-образцом.

Северная война стала для Петра I суровой школой. Уже первые месяцы войны заставили его изучать и перенимать шведский военный опыт. Поэтому петровские реформы начались с реформы армии.

При ее проведении был использован шведский опыт поселенной системы, при которой в мирное время войска размещали среди крестьянского населения податных округов. Из этой системы был заимствован территориальный характер формирования и содержания полков, их расквартирование в крестьянских и мещанских домах той губернии, к которой эти полки были приписаны и на деньги которой содержались. Даже обувь для армии должны были шить по шведским образцам: «Драгунские сапоги и солдацкие башмаки делать на шведский манер». От шведов переняли также наказание шпицрутенами, которое считалось самым тяжелым и позорным наказанием военнослужащих.

В результате проведения военной реформы русская армия стала постоянной, национальной и регулярной, а Россия стала великой европейской военной державой.

Полтавская баталия стала убедительным доказательством успеха военной реформы. Превзойдя Карла XII в этой сфере, Петр I хотел опередить шведов и в сфере гражданской. Он полагал, что Швеция ближе всего к России и по своим природным условиям, и по уровню развития. Экономические системы Швеции и России были отчасти похожи, а шведская строго централизованная административная структура являлась отражением абсолютистской формы правления и импонировала русскому царю. Простая и рациональная политическая система Швеции представлялась Петру I наиболее подходящим воплощением модели цивилизованного абсолютизма, который он хотел воспроизвести в русских условиях при проведении реформ центрального и местного управления.

В 1716 г. он направил в Швецию перешедшего на русскую службу опытного голштинского чиновника Георга Генриха Фика. Ему было поручено собрать материалы о шведских коллегиях и пригласить в Россию опытных шведских чиновников. Исполнение этого поручения во враждебной стране было сопряжено со значительной опасностью. Тем не менее Фику удалось собрать самые подробные сведения об устройстве шведских коллегий и вывести в Россию множество печатных и письменных материалов. Только вот охотников ехать в Россию, чтобы занять места асессоров в русских коллегиях, ему найти не удалось.

В 1711 г., отправляясь в Прутский поход, следуя примеру Карла XII, поручившего управление страной «Сенату в Стокгольме», Петр I учредил Правительствующий Сенат «для отлучек наших» как постоянное государственное учреждение для координации работы государственного аппарата в условиях войны. За образец была взята шведская Королевская канцелярия, представляющая собой особое координирующее учреждение, ведающее внешними и внутренними делами королевства.

В 1717 — 1722 гг. на смену приказам пришли специализированные учреждения — коллегии («собрания многих персон»). Их структура, функции, режим и порядок работы, система делопроизводства, отчетности, титулы, ранги, жалованье чиновников были скопированы в Швеции. Однако при этом были созданы коллегии, не имеющих аналогов в шведской системе (Вотчинная, Малороссийская, Духовная и Мануфактур-коллегия).

Провинциальная реформа 1719 г. в основных чертах воспроизводила трехчленную систему шведского местного управления (приход — дистрикт — земля), но по приказу Петра I «спускалась с русским обычаем». Поэтому из нее был изъят приход — низовое звено с участием крестьян, поскольку «в уездах ис крестьян умных людей нет».

В ходе податной реформы 1718-1728 гг., проводившейся по шведскому образцу, в дистриктах были размещены армейские полки, и командиры полков получили большую власть в низшем звене местного управления.

Судебная реформа 1719 г., целью которой было создание централизованной системы судебных органов, замкнутой на Юстиц-коллегию, также проводилась по шведскому образцу. Однако, поскольку подготовленных юристов, из которых формировался состав шведских судов, в России не было, отделить судебную власть от исполнительной не удалось.

Церковная реформа Петра I преследовала цель подчинить духовную власть светской, превратить церковь в одно из звеньев бюрократической системы абсолютистского государства. В конфессиональных вопросах Петр I был прагматиком. Он смотрел на церковь как на инструмент воспитания верноподданных, школу воспитания нравственности. Образец церковной реформы был заимствован в Швеции, где церковь не вмешивалась в государственные дела. В результате реформы церковь утратила свою независимость и была инкорпорирована в бюрократическую систему, превратилась в послушную служительницу светской власти.

По мнению шведского исследователя К. Петерсона, Петр I пытался создать государственный аппарат, соответствующий аппарату Карла XI, при котором в Швеции окончательно утвердилась самодержавная форма правления.

Таким образом, при проведении реформ Петр I широко использовал шведскую модель. Однако, как отметил известный специалист по российской истории XVIII в. Е.В. Анисимов, воспроизвести ее полностью «Петр не смог, да и не стремился к этому. Русские учреждения отличались от шведских не столько номенклатурой должностей, численностью чиновников или тем, что коллегиальное управление не охватило всего центрального управления, сколько тем, что взятые образцы были вырваны реформатором из шведского государственного «контекста», в котором они являлись органичным элементом всего устройства шведского государства с характерной для него разветвленной системой сословно-представительных органов, самоуправляющихся городов и сельских общин, с неотменяемыми сословными привилегиями, личной свободой всего населения… Росток бюрократического дерева, контролируемого в своем развитии на шведской почве риксдагом и местными выборными органами, был высажен на русскую почву, не имевшую или, точнее сказать, давным-давно утратившую всякие черты самоуправления и элементы сословного представительства».