Франц Куровски - Черный крест и красная звезда. Воздушная война над Россией. 1941–1944

Под натиском элитных сибирских дивизий немецкий фронт был взломан. Те немногие немецкие самолеты, которые в условиях сильного мороза могли взлететь, бросились навстречу превосходящему противнику. И тем не менее, если позволяла погода, атаки 8-го авиакорпуса и Nahkampfführer II обладали огромной разрушительной силой. От каждого отдельного пилота и каждого члена наземного персонала зависело, быть или не быть армии на центральном участке фронта. В эти критические и решающие дни все разведывательные подразделения люфтваффе, а также зенитчики и полевые части люфтваффе сражались вместе с армией, порой в самых критических условиях.

Помощь пришла в лице главы Transportfliegerführer[37] Ost оберста Фрица Морцика и пяти групп Ju-52, присланных из Германии 8-му авиакорпусу, чтобы обеспечить доставку самого необходимого и эвакуацию раненых.

16 декабря Гитлер отдал приказ частям всем трех немецких групп армий оказывать отчаянное сопротивление и, не отступая ни шагу назад, сражаться до последнего солдата.

Гитлер приказал также оказать помощь 8-му авиакорпусу одной бомбардировочной группой с Запада, которая там, конечно, должна была выйти из боевых действий. К этому были добавлены три новые бомбардировочные группы, одна группа двухмоторных тяжелых истребителей, которую забрали у ночной истребительной авиации, чтобы дополнить две подобные группы 8-го авиакорпуса. Кроме того, были выделены четыре транспортные авиагруппы и еще одна, взятая у 4-го воздушного флота.

Четыре новые транспортные авиагруппы были оснащены Ju-52 из учебного авиационного командования. Машины из различных эскадрилий и штабов люфтваффе дополняли эти группы.

Приказ фюрера от 16 декабря, который многие исследователи считали ошибочным, давал единственную возможность спасти группу армий «Центр». Это в последнее время подтвердили все эксперты.

Командование группы армий «Центр» неоднократно обращалось к Гитлеру с просьбой разрешить отступление. Но приказ отступить получили только те части, которые оказались перед реальной угрозой окружения и уничтожения. Все же остальные должны были удерживать свои позиции. Главные оборонительные пункты были названы укрепленными районами. Волны русского зимнего наступления устремлялись на Ржев и Орел, на Брянск и Харьков, на Таганрог и Вязьму.

Если бы Гитлер прислушался к советам и отдал приказ отступить на предложенные позиции на Днепре, то это могло бы привести к полному поражению немецких войск. Об этом же писал знаменитый английский историк сэр Бэзил Лидlел Харт: «Сегодня твердо можно сказать, что запрет Гитлера на общее отступление восстановил уверенность немецких войск в победе и тем самым предотвратил их полное уничтожение».

Как было, однако, справиться с проблемой зимней одежды? Как могло случиться, что в распоряжении немецкой армии на Востоке не оказалось зимнего обмундирования, и как это было в люфтваффе? Кто ответит за это?

Как могло оказаться, что рейхсминистр пропаганды доктор Геббельс вынужден был обратиться к немецкому народу и выпрашивать у него зимние вещи для восточной группировки? Собственно, если бы немецкая армия взяла Москву в октябре, как это и было запланировано, то и тогда зимнее обмундирование совсем бы не помешало.

С апреля 1941 г. все армейское командование знало, что Русская кампания начнется летом и что зимой в России выпадет снег, известно было и то, что температура здесь опускается гораздо ниже, чем в Германии.

Начальником службы военной экономики и вооружений был тогда генерал Георг Томас, один из присягавших 20 июля. Именно в его задачи входило обеспечение армии оружием, боеприпасами, питанием и обмундированием!

Все должностные лица, занимавшиеся поставками на фронт, подчинялись генералу Олбрихту, а тот, в свою очередь, подчинялся командующему Армией резерва генералу Фромму, начальником штаба у которого был некий оберст-лейтенант фон Штауффенберг.

Мы не собираемся утверждать, что эти должностные лица сознательно оставили армию без теплой одежды. Известно, по крайней мере, одно: люфтваффе своевременно заказали и получили зимнее обмундирование. Эти же упомянутые должностные лица ничего не сделали, чтобы транспорты с зимними вещами вовремя дошли до армии. Они либо не доходили до нее, либо направлялись не туда, куда нужно. Все это стало причиной тяжелых и очень тяжелых обморожений у тысяч и тысяч солдат.

Эта бомбардировочная эскадра, участвовавшая в налетах на Москву в июле — августе, в понедельник 22 сентября 1941 г. отправилась бомбить с бреющего полета восточный вокзал Харькова. Была сбита машина обер-лейтенанта Мюлиуса. Ему пришлось совершить вынужденную посадку в 40 км к северо-востоку от Харькова. Экипажу удалось прорваться через расположение противника, и 30 сентября летчики оказались перед позициями 518-го пехотного полка из 295-й пехотной дивизии.

5 октября экипаж доложил о своем возвращении командиру 2-го авиакорпуса генералу фон Грайму.

В начале октября подразделения этой эскадры начали налеты на танковый завод в Краматорске, что между Сталино и Славянском.

Первые три машины выполняли роль осветителей. Пролетая над заводской территорией, они сбросили со своих внешних подвесок 500-кг бомбы и, наконец, 1000-кг контейнеры с зажигательной смесью.

Когда подоспели главные силы, цель уже была ярко освещена. Остальные машины отбомбились и доложили после возвращения, что завод, производящий танки, уничтожен. Однако на следующее утро Эрнст Кюль поднял экипажи и огласил утреннее донесение разведки: «Завод не поврежден! Он продолжает работать».

Выяснилось, что бомбы были сброшены на объект, расположенный в 20 км южнее. Это был промышленный комплекс, не производящий никаких танков! Налет на танковый завод был повторен днем. Низко висящие облака затруднили подлет. Снизившись до 60 м, летчики, однако, сумели найти цель и атаковать ее.

Бомбы «осветителя» разогнали мрак, и вся группа отбомбилась, зайдя со стороны Кировограда. Все бомбы легли в цель, и танковый завод надолго вышел из строя.

Затем KG55 была передана 5-му авиакорпусу, чтобы с базы Кировоград, расположенной на южном фланге фронта, совершать боевые вылеты на железнодорожные цели. Обе оперативные группы в составе шести эскадрилий имели в распоряжении 40 исправных Не-111. Из Кировограда можно было проникать в воздушное пространство Харьковской области на 200 км. Это означало шестьдесят минут подлетного времени, затем восемьдесят минут охоты за железнодорожными составами и еще шестьдесят минут на обратный путь. Летали в одиночку и группами. В наличии имелись 50-, 250- и 500-кг бомбы. На Не-111 было пять пулеметов и две направленные по курсу бортовые пушки, одна на выступе носовой кабины, другая на выступе днища под фюзеляжем.

По словам историка KG55, диапазон ее боевых действий включал в себя три направления:

«1-е направление охоты (северный участок): западная: линия Харьков — Сумовская — Льгов, восточная линия: железная дорога Валуйки — Свобода.

2-е направление охоты (восточный участок): Харьков — Волоконовка — Свобода, на юг: Харьков — Купянск — Старобельск.

3-е направление охоты (южный участок): южная граница 2-го направления охоты, продолженная на северо-восток и на запад и ограниченная линией Харьков — Лозовая — Павлоград».

Самым удачным представлялось сбрасывание 250-кг бомб, которых было по четыре на каждом самолете. К этому прилагались еще четыре 50-кг бомбы. Одна из 250-кг бомб находилась на внешней бортовой подвеске.

В ходе этих операций обеими группами Не-111 было уничтожено или сильно повреждено 222 состава. Потери группы составляли 10 % атакующих машин. Из них половина была сбита противником. В конце концов железнодорожную охоту взяла на себя 14./KG55 с ее «железнодорожными экспертами».

Еще в октябре KG55 атаковала завод в Воронеже, который находился в 300 км от линии фронта. Для этого специального задания было отобрано два экипажа: экипаж обер-лейтенанта Кёппена, командира 7-й эскадрильи, и лейтенанта Шайдиха из 9-й эскадрильи. Они вылетели на задание в дождь. Далее процитируем слова из вышеупомянутого доклада Е. Киркхофа:

«Обе машины долго добирались до цели, чтобы перейти на бреющий. Наконец, мы добрались до Дона, плотно увешанного аэростатами заграждения. Первые Не-111 достигли широкой площадки авиационного завода в Воронеже. Открыли огонь зенитки противника. Со стороны двух ангаров подлетающие Не-111 были встречены огнем зениток.

Фельдфебель Пил, штурман, ударил по ним из своей пушки. Бортрадист предупредил пилота: „Герр обер-лейтенант, жмите, жмите! Позади нас тяжелая зенитка!“

Командир тут же среагировал и снизился до 4 м над крышами ангаров, затем поднял машину вверх над возвышающимся зданием первого монтажного цеха. Обе тяжелые бомбы полетели вниз с высоты 14 м, чтобы обеспечить точное попадание. Экипаж вел огонь из всего бортового оружия.