Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина
В Батуме Иосиф Джугашвили получил реальную возможность проявить на практике свои способности организатора На первых порах молодая революционно настроенная батумская интеллигенция, сделавшая дом Согоровых своеобразной резиденцией, встретила его доброжелательно и оказала ему поддержку. Но Иосиф
приехал в этот тихий приморский город не для игры в модную «революционность». Он всегда был человеком дела.
Сразу по прибытии он стал искать непосредственных контактов на пролетарских окраинах. Рабочие Батума жили в грязных заболоченных предместьях с разбросанными беспорядочно хижинами, к которым в эти дождливые декабрьские дни приходилось добираться, проваливаясь по колено в размякшую почву. В ближайшее воскресенье Джугашвили встретился с рабочими завода Ротшильда. Первое собрание состоялось на Барцхане в комнате Порфирия Куридзе.
На собравшихся рабочих приезжий произвел сильное впечатление. Этот среднего роста молодой человек с короткими усами и худощавым лицом, покрытым едва заметными оспинками, с непослушными пышными волосами, зачесанными назад, с живыми карими глазами, пристально всматривающимися в собеседника из-под крутых вздернутых бровей; не делающий резких движений и постоянно сдержанный, обладал завораживающей способностью привлечь к себе внимание и считаться с его позицией.
Изложенная Иосифом Джугашвили программа предусматривала активизацию действий. Он сразу сказал, что группа мала, и предложил каждому участнику встречи «привести еще хотя бы по одному» новому человеку. Уже на первой встрече было решено организовать забастовочный фонд для помощи особо нуждавшимся рабочим. «Кассиром» организации был избран будущий депутат российской Государственной думы К. Канделаки.
Приезжий говорил негромко, но сказанное им сразу становилось убедительным и почти не подлежащим возражению; это воодушевляло и располагало рабочих. Его сдержанные манеры свидетельствовали о твердой уверенности в обдуманности предложений и мнения. Политическая линия тифлисского «эмиссара» была предельно ясна — Батум необходимо приобщить к революции. Иными словами, это означало создание активно действующей организации, способной поднять рабочих на открытые выступления. Для Иосифа Джугашвили революционная борьба была прежде всего действием, и претворить законы революции в действие могла только боевая организация. На осуществление такой тактики лидеры местной интеллигенции Рамишвили и Чехидзе были не способны, и появление в Батуме Джугашвили резко изменило городскую атмосферу.
Иосиф Джугашвили быстро расширял круг единомышленников. Уже вскоре он знакомится и с рабочими завода Манташева. Этому контакту содействовал Доментий Вадачкория, в комнате которого состоялось «первое рабочее собрание». Однако приезжий проявил предусмотрительную осторожность. Попросив пригласить на встречу семерых рабочих, за день до назначенного собрания он произвел своеобразные смотрины. Стоя у окна, Джугашвили наблюдал, как хозяин прогуливался по переулку с каждым из предполагаемых участников совещания. Одного из них он попросил не приглашать.
Он умел разбираться в людях. Исаак Дойчер в своей работе о Сталине отмечает: «Он обладал исключительным, почти интуитивным проникновением в психологию... человека». Правда, Дойчер называет этих людей «отсталыми». Но Дойчер откровенно крапит карты, поэтому можно позволить легкую иронию, что, видимо, «отвергнутый» рабочий показался ему слишком «отсталым».
Но Сталин действительно всегда был великолепным психологом. Впоследствии он без труда сумел вникнуть в психологию Рузвельта, Черчилля и Трумэна, ведя с ними успешные переговоры. И когда двое последних пытались «напугать» его сообщением об испытании атомной бомбы, по сдержанности его реакции они опрометчиво решили, что тот «даже не понял», о чем идет речь. А он в тот же день дал поручение — ускорить работу по атомной программе в СССР.
Осторожность, строгие меры конспирации уже стали составной частью поведения Иосифа Джугашвили, не однажды помогая ему выходить из сложных и опасных ситуаций. Они — следствие образа его жизни, ставшие необходимой нормой. Впрочем, могло ли быть иначе? Любое неосмотрительное знакомство, каждый необдуманный шаг могли ввергнуть его на годы в бездействие, в продолжительное заточение в царских казематах.
Работу в Батуме ему пришлось начать с нуля, с обычных шагов по кропотливой вербовке новых активных членов организации. В назначенный час, когда приглашенные рабочие уже собрались в комнате Вадачкория, вместе с Канделаки появился неизвестный — «это был молодой человек, одетый в черную рубаху, в летнем длинном пальто, в мягкой черной шляпе...».
Фамилии незнакомца никто не знал. Разговор он начал словами: «Товарищи, я прислан к вам тифлисскими рабочими...» Да, ему приходилось начинать с самого насущного и простого: убедить рабочих в необходимости перемен, и он рассказывал о борьбе в другихгородах Кавказа, поясняя, что пришла пора сменить кружковую пропаганду книгами на агитацию действиями.
Вскоре круг его единомышленников определился. Наиболее близкие отношения у Иосифа Джугашвили в Батуме сложились с Капитоном Голадзе, Дмитрием Джибути и Никитой Чичуа. Он часто бывал в доме Ломджария. Однако ему требовались деньги и для личных нужд, и перед новым годом через рабочего Мкуриани он устроился на склад досок завода Ротшильда; его оклад составлял 1 руб. 20 коп. в день.
Безусловно, те небольшие группы, которые ему удалось создать на первых порах, не могли стать мощным импульсом для возникновения волнений в городе с его появлением. Но они стали катализатором роста самосознания и связующей основой для сплочения рабочих, способствуя их солидаризации в борьбе против произвола «хозяев», трансформируя стихийные протесты в организованное противостояние. Под его воздействием рабочие Батума почувствовали себя реальной силой.
О его влиянии на развитие Батумской организации РСДРП свидетельствует доклад начальника Кутаисского ГЖУ, который, даже спустя четыре года, в 1906 году «обличающе» писал, что Иосиф Джугашвили сумел завершить формирование социал-демократической организации, «будучи поддержан прежними членами этой партии, не проявившими открытой деятельности после вышеуказанного ареста в 1898 г.»
Но это будет позже, а первоначально для дальнейших действий молодого революционера в Батуме большое значение имело знакомство с семьей Ломджария, состоявшей из братьев Порфирия и Сильвестра и их сестры Веры. Они были детьми крестьянина, еще в 1841 году участвовавшего в народном восстании в Гурии. Сильвестр уже арестовывался за причастность к бунту, и, перебравшись после освобождения в Батум, он устроился на завод Ротшильда рабочим, а позже стал приказчиком.
Все определилось уже с первого посещения дома Ломджария. Иосиф и дети гурийского крестьянина сразу нашли общий язык. Вечером 31 декабря 1901 года на квартире Ломджария, расположенной на глухой окраине города, собралось свыше двадцати пяти человек. Эта своеобразная «тайная вечеря» революционно настроенной городской молодежи проводилась под видом встречи Нового года, традиционно празднуемого в Гурии как «каланда».
Тамадой национального застолья был Миха Табуния, но воодушевленно говорили многие; речи и призывы собравшихся были дерзки и опасны. Неровный свет керосиновых ламп отбрасывал колеблющиеся тени на стены комнаты; все были возбуждены и веселы. Они еще не подозревали о надвигавшихся событиях, которые всколыхнут не только их тихий южный город, но и отзовутся на всем Кавказе как смелый пример борьбы рабочих за свои права.
Иосиф Джугашвили выступил несколько раз. Он говорил об организации подпольной работы, стачек и демонстраций, о методах борьбы... Когда в комнату стал проникать утренний свет, он позволил себе лирический экспромт: «Вот уже и рассвет... Скоро встанет солнце... Так же светло нам будет, товарищи, в будущем, когда мы добьемся победы. Солнце будет светить для нас!»
Конечно, ни он сам, ни присутствовавшая молодежь даже не могли представить, как далека была эта победа, сколько крови и жертв потребует она на свой алтарь и как пренебрежительно неосторожно распорядятся ее плодами потомки, почти в одночасье утратившие в конце столетия социальные ценности революции, как легкомысленные наследники, бездумно промотавшие богатство отцов.
1902 год вошел в летопись революционной России Батумским волнением. И, как часто бывает, последовавшим событиям предшествовал в общем-то незначительный случай. Вскоре после Нового года, 3 января, видимо, по пьяной небрежности загорелся склад досок завода Ротшильда Рабочие дружно приняли участие в тушении пожара, но за спасение хозяйского добра «начальство» наградило премией только бригадиров и мастеров. Очевидная несправедливость вызвала ропот возмущения. Мастера одергивали «смутьянов», но это лишь накаляло обстановку, обостряемую агитацией пропагандистов.
