Александр Бушков - Иван Грозный: Кровавый поэт
Иван Васильевич принял царский венец, а потом и брачный. Тут-то, вскоре после свадьбы, и произошли страшные московские пожары с бунтами. Глинские, как уже упоминалось, были от царской персоны решительно отстранены - но и старое боярство ничего не выгадало…
Молодой царь действовал не вполне традиционно: он собрал народ на площади и произнес целую речь, где припомнил многочисленные грехи бояр во время их правления, - а потом пообещал покончить с прежними несправедливостями, взять управление государством в свои руки, навести порядок. Для Руси того времени это было ново и необычно и, говоря современным языком, укрепило имидж Ивана Васильевича.
А вскоре стало известно, что над прежней боярской думой будет поставлен совершенно новый орган власти, именующийся Избранной радой. Его возглавили, к негодованию Рюриковичей, две совершенно «худородных» личности: священник Сильвестр и дворянин Адашев. Первый был самого что ни на есть простонародного происхождения, новгородец родом (где сначала держал иконописную мастерскую и занимался перепонкой книг). Адашев происходил из дворян Костромской губернии. Никак нельзя сказать, что это были совершенно левые персоны: Сильвестр к тому времени служил в Благовещенском соборе (по сути, домовой церкви Ивана Васильевича), Адашев, как и его отец, служил при дворе. Но все равно, с точки зрения родовитого боярства, это были чуть ли не бомжи…
Однако Рюриковичам, Гедиминовичам и Чингизидам пришлось смириться, что всем отныне заправляют эти два человека, поскольку такова была царская воля, перечить которой, как к тому времени стало ясно всем и каждому, было очень уж опасно…
Князь Курбский, свидетель и участник событий, писал потом: «И нарицались оные советники у него избранная рада. Воистину, по делам и наречение имели, понеже все избранное и нарочитое советы своими производили…»
Естественно, никакими законами существование Рады не предусматривалось - но с законами касательно государственного устройства, если вы помните, тогда было слабовато. Главное, царь задумал широкие реформы и создал для их проведения новый орган управления, «замкнутый» исключительно на него.
Теперь самое время рассказать о реформах Ивана - уже не соблюдая строгой хронологической последовательности, потому что осуществлялись они на всем протяжении Иванова царствования.
Прежде всего, в заботах о духовном взялись за русскую церковь, которую, назовем вещи своими именами, следовало основательно почистить и привести, без всякого каламбура, в божеский вид.
Пожалуй, главным злом была исконно русская беда - пьянство. Как следует из документов того времени, доходило до того, что не где-то в глухой провинции, а в столичных церквах пьяные попы во время службы с веселым матерком таскали друг друга за бороды и бились на кулачки, что прихожанам благочестия не прибавляло, скорее наоборот, да и на репутации церкви как общественного института сказывалось самым печальным образом.
Монастыри не отставали. Слишком много хитрованов, как оказалось, постригалось в монахи не из благочестия, а исключительно ради того, чтобы вдалеке от общественности вести разгульную жизнь, - дело касается главным образом людей зажиточных, которые преспокойно строили себе на территории монастырей особые «избы», завозили туда закусь пудами, а вино - бочками, высвистывали веселых девок и начинали разгульное веселье, затягивавшееся на недели и месяцы. Рядовые монахи, видя такой соблазн, старались не отставать. Сохранилось письмо царя, где он в качестве печального примера приводит Сторожевский монастырь, в котором большая часть монахов и послушников разбрелась по окрестностям искать мирских удовольствий, оставшиеся залились совершенно, ворота давно стоят распахнутыми настежь, травой заросло не только подворье, но даже и пол в трапезной…
Да простят меня идеалисты, полагающие былую Русь олицетворением всех добродетелей, но те же документы времен реформ недвусмысленно свидетельствуют о широко распространившейся среди слуг божьих педерастии: в важнейших государственных грамотах бесстрастно фиксируется, что по монашеским кельям в превеликом множестве обитают не только «блудные девки», но и служащие для вполне определенных целей «робята молодые»… (А также - всевозможные племянники, дядья, сватья и прочие родственники, которых монахи щедро подкармливают на казенный счет). Да вдобавок - взяточничество, ростовщичество, незаконное овладение землями с крестьянами, растраты и другие прегрешения…
Царь Иван и митрополит Макарий созвали так называемый Стоглавый собор - всероссийский съезд духовенства - и уж там-то выписали по первое число… Все грехи и нарушения категорическим образом потребовали изжить. Постановлено было ввести «поповских старост», которые станут следить, чтобы церковные службы велись с подобающим благолепием, без отсебятины и отступления от канонов (кроме этого, старосты должны были строго следить за моральным обликом духовенства). Было принято решение об открытии училищ для обучения грамоте - по всей стране (именно отсюда берут начало церковноприходские училища, впоследствии разгромленные Петром I). Монастырскую казну для пущей надежности взяли под контроль царских дворецких. Запретили духовенству заниматься ростовщичеством. Ввели новый общегосударственный налог на выкуп пленных у татар.
В те же годы под руководством митрополита Макария были составлены многотомные «Четьи-Минеи» - упорядоченные жития святых, духовная энциклопедия того времени, сыгравшая для русской культуры огромную роль. Было канонизировано около сорока святых - которые из «мест-ночтимых» стали общерусскими.
Затем царь приступил к реформам государственного управления. Был составлен новый Судебник 1550 г., который нанес уничтожающий удар по системе «боярского кормления». С ней не покончили полностью, но «кормленцев» поставили под жесткий контроль со стороны выборных лиц. Вот так, как ни удивительно это звучит для иных, но «тиран» Иван Васильевич вводил явные зачатки демократии. Отныне все население той или иной области выбирало на сходах «земских старост», «губных старост» и «целовальников» (присяжных) - которые занимались широким кругом вопросов местного самоуправления, а также участвовали в судебных разбирательствах. В некоторых губерниях система «кормления» была отменена вообще - а там, где она сохранилась, воцарился «контроль снизу». Теперь, согласно писаным статьям нового Судебника, бояр-наместников за произвол, взяточничество и волокиту можно было привлекать к суду не по «понятиям», а по закону. И, знаете ли. привлекали…
Очередной удар царя обрушился на местничество. Поскольку читатель наверняка подзабыл, что это такое, объясню популярно. Предположим, живут себе два боярина - Курятин и Щенятин. Как-то однажды случилось, что Курятин попал под начальство Щенятина - совершенно неважно, на войне или на гражданской службе…
Всё! Сколько бы лет ни прошло, как бы ни менялись цари, отныне ни один Щенятин не согласится встать под начало кого-то из Курятиных, занять должность ниже, чем занимает кто-то из Курятиных. Потому что некогда Щенятины «были выше».
Вот это, приблизительно, и есть местничество, от которого государству выпадали одни убытки и вред. Как это выглядело на практике? Извольте. Крымские татары нагрянули на Русь очередным набегом, горят деревни, разбегаются жители, повсюду стон и плач - а собранное для отпора войско не может тронуться с места, потому что воеводы Курятин и Щенятин, наплевав на ситуацию, таскают друг друга за бороды, выясняя, кто из них будет главным, а кто - заместителем…
Честное слово, я нисколько не преувеличиваю и не сгущаю краски. Возможно, того, что я только что описал, в действительности не происходило, но в 1514 г. русское войско потерпело поражение в битве с литовцами под Оршей как раз из-за того, что два воеводы вели себя в точности как вымышленные мной Курятин и Щенятин… Пока они упоенно выясняли отношения и щеголяли знанием истории, литовцы взяли да и ударили по оставшимся без командования полкам…
Местничество проникло буквально во все области жизни. «Тягались» не только из-за руководства войсками или места на царской службе - даже на дружеской вечеринке с вином непременно завязывались долгие скандалы: кому как сидеть… Боярские жены по тем же мотивам ссорились, кому где стоять в церкви. Духовенство не отставало: один из архиепископов, например, отказался есть с одного блюда с низшим. Во время крестного хода монахи препирались из-за более почетного места в процессии, выясняя оскорблениями и пинками, кто тут «старик», а кто - «дух». Купцы старались не отставать. Зафиксирован вовсе уж анекдотический случай (правда, происшедший уже после Грозного): два лихих орла, воевода Басманов и князь Кашин, получили царскую грамоту, адресованную не каждому по отдельности, а обоим вместе (чем-то они там занимались совместно). Естественно, ее нужно было прочитать - но где? Басманов ехать на дом к Кашину не соглашался - бесчестье! Кашин точно так же не хотел грамоту читать в доме у Басманова - невместно! После долгих переговоров через третьих лиц оба встретились где-то посреди московской улицы, так сказать, на нейтральной территории - и только там грамоту прочитали…
