Норман Стоун - Первая мировая война. Краткая история
Здесь не было гор, как в Капоретто. Но немцев ожидали другие неприятности. Во-первых, и об этом уже упоминалось, тяжелые орудия застревали в непролазных топях долины Соммы, несмотря на технический гений Порше. Само собой, не хватало топлива. Почти не осталось резины. Грузовики приходилось «обувать» в деревянные и железные шины, уродовавшие и без того плохие дороги. Во-вторых, полностью отсутствовал «фактор Кадорны», проявлявшийся в его удивительной способности совершать ошибки и винить в этом других. Британским пехотинцам, наконец, сослужил хорошую службу их командующий, сделав то, что должен был сделать еще раньше: согласился сотрудничать с французским командующим, взявшим на себя управление резервами. Двадцать шестого марта, под Дулланом, он перешел в подчинение к Фошу, который в отличие от других генералов предпочитал учиться на ошибках, а не повторять их. После Марны Фош научился многому и, главное, сумел завоевать всеобщее доверие. Он контролировал резервы и соответственно имел возможность диктовать стратегию, что он тактично и делал. На лондонских автобусах, грузовиках, по железной дороге к Амьену из Фландрии были переброшены двенадцать французских дивизий и часть британских резервов. Неорганизованного отступления по разным направлениям (как в Горлице в 1915 году и под Капоретто) не произошло, и к 4 апреля немцы были остановлены.
Однако Людендорф главным для себя считал освобождение Фландрии от британцев. Он хотел выгнать их из Европы, чего, собственно, немцы добивались и в Брест-Литовске. Мартовское германское наступление втянуло в бои сорок восемь из пятидесяти шести британских дивизий, сорок французских дивизий, и в резерве у Хейга оставалась одна дивизия. Под Ипром британцы оказались крайне уязвимы: их можно было обстреливать с трех сторон. Они еще больше ухудшили свое положение, захватив Пашендаль, часть возвышенности на оконечности выступа. Вновь отправились в путь немецкие составы, доставляя к местам сражений те самые тысячи орудий. Самолеты зафиксировали британские огневые позиции, и артиллеристы, прежде и не подозревавшие об их существовании, начали обстреливать британские батареи, ориентируясь по картам. У британцев хватило ума уйти с узкого клина на Пашендале, но и после этого их позиции оставались растянутыми: они не могли оставить свои траншеи из-за гордыни и пропаганды. Девятого апреля британцев атаковали две германские дивизии, применив тактику 21 марта и пользуясь такой же благоприятной (для немцев) погодой. На южном фланге немцы ударили по двум португальским дивизиям. Португальцам, как и итальянцам, образно говоря, приходилось учиться бегать прежде, чем ходить и даже ползать. Их использовали как пушечное мясо в обмен на британскую поддержку португальской империи в Африке. Португальцы не горели желанием воевать. Они не выстояли. В любом случае нельзя было организовать эшелонированную оборону на выступе, вклинившемся в территорию, занятую врагом. Германия одержала еще одну внушительную победу. Двенадцатого апреля немцы вернули высоту Мессин, а позже овладели и ее продолжением Кеммель, самой высокой в этой местности. Наступил момент, когда британцы могли не выдержать. Вмешался Хейг, сказав солдатам: «Ни шагу назад!», и британцы продемонстрировали качества, удивившие не только немцев. Хейгу помог и сам Людендорф. Успех снова вскружил ему голову. Он повторил ошибку 21 марта и продолжал их делать и дальше. Затем немецкие войска столкнулись с резервами, доставленными в красных автобусах и железнодорожных вагонах, — двенадцатью французскими дивизиями. Железные дороги в Азбруке и Бетюне находились в руках британцев, и немцам приходилось передвигаться на своих двоих, и они устали от боев в топких низинах реки Лис (так названа и битва). Союзники потеряли сто пятьдесят тысяч человек, немцы — сто десять тысяч (к этому надо добавить четверть миллиона погибших и раненых во время мартовского наступления). Союзники могли позволить себе такие потери, немцы — нет.
2
Затем последовала продолжительная пауза. Последний призыв в армию в Германии был объявлен раньше срока, когда школьники сдавали выпускные экзамены. Из России возвращались военнопленные, а Австро-Венгрию принудили выставить своих рекрутов (они прибывали в Мец без обуви). Войска получили пополнение, военное производство по программе Гинденбурга сохранялось на высоком уровне, хотя и испытывало перенапряжение. Людендорф по-прежнему ставил главной целью овладеть портами Ла-Манша и нарушить поступление англо-американских войск на континент. Но ему надо было прежде истощить резервы, сосредоточенные в этом регионе после сражения у реки Лис. Он решил нанести удар по французскому фронту северо-восточнее Парижа, по Шмен-де-Дам, у реки Эна, и ему вновь повезло. Французами командовал некий Дени Огюст Дюшен, обладавший исключительной неспособностью чему-либо учиться. Он расположил основную часть войск на передовых линиях, крайне уязвимых для немецкой артиллерии. Здесь же оказались пять британских дивизий, выведенных на отдых в этот вроде бы спокойный район после тяжелых мартовских боев. Шум от передвижения немцев, помимо всего прочего, заглушало кваканье лягушек в реке Эна, и внезапность нападения была практически стопроцентной. Двадцать седьмого мая одновременно открыли огонь пять тысяч триста орудий (против тысячи четырехсот). За четыре часа немцы выпустили по французским позициям два миллиона снарядов, и им, как обычно, сопутствовала благоприятная (для них) погода.
Германская 7-я армия (Ханс фон Бён) совершила фантастический молниеносный прорыв, карабкаясь по отвесным скалам, преодолевая реку Эну, болота и захватывая неповрежденными мосты. Немцы дошли до Марны, откуда они произвели несколько выстрелов по Парижу, находившемуся на расстоянии сорока миль, из гаубицы «Большая Берта», названной так по имени жены Круппа, производителя вооружений. Потом Людендорф повторил ошибку, сделанную 21 марта и 9 апреля; он продолжал идти вперед. Легковооруженные немецкие войска вступили в бои с союзническими резервами, прибывавшими с тяжелыми вооружениями по железной дороге, — тридцать французских резервных дивизий. Теперь уже воевали и американцы. При Шато-Тьерри и Белло-Вуде они впервые понюхали порох на Европейском континенте и показали себя с самой лучшей стороны. Второго июня двадцать семь французских и американских дивизий контрударом сковали немцев на линии Марны. Немецкая атака, предпринятая 9 июня у Мондидье на северном фланге этого района, примыкающем к линиям прошлых британских сражений на Сомме, провалилась. Это было плохое предзнаменование. Удары Людендорфа создали три огромных выступа: вытянувшиеся линии, местами разорванные, — на незащищенном пространстве и открытые для нападения, а действующая линия фронта увеличилась с трехсот девяноста до пятисот десяти километров, в то время как германские войска, настроившиеся на безусловную победу, начали терять самообладание, видя, что союзники вовсе не собираются складывать оружие. К тому же на континент каждый месяц прибывали двести тысяч американцев, и этот факт союзническая пропаганда вовсю использовала в своих интересах.
Самым уязвимым из всех выступов, созданных Людендорфом, оказался клин, образовавшийся во время Марнского сражения: его края простирались к Суас-сону на северо-запад и к Реймсу на юго-восток. Здесь 15 июля немцы предприняли последнее наступление. Присутствовал сам кайзер, событие было преподнесено как имперское сражение и Friedenssturm, «штурм мира». Немцы подтянули пятьдесят две дивизии и свою «убийственную» артиллерию. Однако союзники теперь знали, что их ждет (французская разведка своевременно получила сведения о переброске германских войск по железной дороге; для этого использовались рекламные объявления в германоязычной прессе Люксембурга). Они нашли и способ борьбы с пушками Людендорфа — метод контрбатарейного огня: оборудование скрытых огневых позиций и подавление немецкой артиллерии посередине артобстрела, как только она обнаруживает себя. Эшелонированная оборона немцев восточнее Реймса означала, что немецкие войска измотаны, еще не дойдя до главных французских позиций. Петен ввел резервы, и 17 июля германское наступление было остановлено.
Подошло время для контрудара на другой стороне выступа — из Виллер-Котре, места рождения Александра Дюма. Французы уже создали легкий и быстроходный танк. Два генерала — Эжен Мари Дебени и Шарль Манжен — применили новую военную тактику, ставшую известной как Blitzkriegв 1940 году: совместные действия танков, мобильной пехоты и самолетов, идущих на малой высоте, чтобы прижимать к земле артиллеристов. Немцев одновременно и внезапно на открытых хлебных полях атаковали триста танков («Рено») и восемнадцать дивизий, среди которых были две американские: они сразу же совершили пятимильный прорыв. Немецкие войска на Марнском выступе оказались под угрозой окружения, и Людендорф отвел их обратно к Шмен-де-Дам. К 4 августа французы захватили тридцать тысяч пленных и шестьсот орудий. Фош тогда понял, как надо выигрывать войну: он сдержал свою армию. Не ввязываться в бои с резервами, приостановить наступление там, где достигнут успех, и атаковать где-то в другом месте, заставляя противника постоянно перебрасывать свои войска. Пусть они всегда находятся в пути. Так и было: поезда, остановки, приостановки, возобновление движения, приказы, контрприказы. По жаре. Все это деморализовало солдат.
