Борис Рубцов - Гуситские войны (Великая крестьянская война XV века в Чехии)
Искры костров, на которых сгорели тела Гуса и Иеронима, разожгли пожар, который всеевропейская феодально-католическая реакция не могла потушить в течение более десятка лет.
Глава IV
Начало крестьянской войны в Чехии. Табориты и чашники (1419–1420 годы)
Сожжение Яна Гуса и Иеронима Пражского вызвало в Чехии возмущение во всех слоях народа. По всей Чехии прокатилась волна народных выступлений против католического духовенства. Крестьяне в сёлах, городская беднота в местечках и городах при сочувствии и порой при прямом участии отдельных чешских бюргеров врывались в церкви и монастыри, избивали попов и монахов, низвергали и выбрасывали из церквей и часовен предметы католического культа и церковную утварь. Подъём народного движения использовали земаны, а иной раз и паны для того, чтобы свести старые счёты с духовными феодалами и захватить монастырские земли. Католические земаны и паны не отставали в этом отношении от всех объявивших себя сторонниками Гуса. «Правоверные» католики совершали захваты под предлогом «защиты» церковных земель.
Народные волнения приняли в Праге настолько острый характер, что тогдашний архиепископ Конрад должен [120] был покинуть город. Возмущение народа направлялось также против предателя Сигизмунда, завлёкшего Гуса в констанцскую западню и выдавшего его на казнь «благочестивым отцам святого собора». Антицерковное движение повсеместно поддерживали широкие слои чешского бюргерства; они особенно возмущались тем, что иноземные кардиналы не только казнили Гуса, в котором они видели выразителя своих интересов, но и объявили всех его последователей еретиками. По всей Чехии стало стихийно распространяться причащение мирян из чаши, которое получило поддержку Гуса в одном из писем, написанных им в констанцской тюрьме. При этом католических попов изгоняли и заменяли сторонниками Гуса, а их дома и имущество переходили к бюргерам или низам городского населения.
Возмущение лицемерием Сигизмунда и жестокостью собора стало распространяться и среди представителей господствующего класса: чешские феодалы рассчитывали, что, поддерживая учение Гуса, они смогут округлить свои земельные владения за счёт церкви. Группа чешских феодалов составила специальное послание к собору, в котором они, отвергая обвинения в ереси, подчёркивали, что казнь Гуса является оскорблением, нанесённым всем чехам. К этой грамоте привесили свои печати 452 феодала. В их числе были главным образом представители земанов, а также 58 панов, большая часть которых мало отличалась по своему имущественному положению от земанов. Через несколько дней большинство подписавших протест феодалов заключило между собой союз. Члены союза обязывались не препятствовать на территории своих владений свободной проповеди «слова божия». Они договорились также о том, что во всех спорных церковных вопросах они будут следовать решениям, которые примет Пражский университет. Подписавшие протест паны и земаны под предлогом борьбы с духовенством стали активно захватывать церковные и особенно монастырские земли, которые лежали по соседству с их владениями. Даже король Вацлав публично выражал своё возмущение по поводу казни Гуса, хотя в своё время не сделал ни малейшей попытки облегчить его участь.
В ответ на действия сторонников реформации зашевелились и приверженцы папы и собора. Паны-католики тоже заключили между собой союз для совместной [121] защиты своих интересов и принесли присягу на верность католической церкви и решениям Констанцского собора. Они выступали в союзе с католическим духовенством и верхушкой городского патрициата. Так завершалось начавшееся ещё накануне издания Кутногорского декрета формирование в Чехии двух враждебных политических лагерей.
Под знаменем национальной борьбы и церковной реформы сплотились сторонники Гуса, с гордостью называвшие себя гуситами. Классовый состав этого лагеря отличался значительной пестротой. С самого начала внутри его наметились более радикальные и более умеренные группировки. Им противостоял лагерь феодальной реакции, идеологическим знаменем которого было ортодоксальное католичество. Несмотря на неустойчивость первоначально примыкавшей к гуситам части феодалов и вопреки известной организационной рыхлости и текучести обоих лагерей, оформление их было показателем небывалого прежде в Чехии подъёма и обострения социальной и национальной борьбы.
Король Вацлав колебался между этими политическими направлениями. Католический лагерь возглавил архиепископ Пражский, который наложил интердикт на Прагу (ноябрь 1415 года). Однако к этому времени большинство пражских приходских священников уже состояло из числа последователей Гуса. Они продолжали свои проповеди и богослужения, не взирая на архиепископский интердикт.
С течением времени народное возмущение против католической иерархии и её представителей не только не затихло, но разгорелось с новой силой. Во многих местах страны крестьянские выступления приобрели характер мелких стихийных восстаний. Руководимые предводителями, имена которых по большей части остались неизвестными, крестьяне выступали против попов, монахов, монастырских управителей и аббатов. Иногда крестьянские выступления были направлены против наиболее ненавистных светских феодалов. Часто дело доходило до разрушения церквей и монастырей. Крестьяне захватывали монастырское имущество, поджигали господские дворы и хлеб, угоняли скот. Крестьянское движение разгоралось всё более и более, распространяясь на значительную часть территории Чехии. В 1415–1419 годах главным центром революционных выступлений являлся [122] юг Чехии — Прахенский, Бехинский, Будеёвицкий края. В эти же годы по городам Чехии прокатилась волна плебейских выступлений: в Писеке, Клатови, Жатце, Пльзне, Лоуни, Сезимове Усти и других городах народ поджигал монастыри, изгонял католических монахов. Церковников, особенно ненавистных народу, подвергали наказанию. Так было в Писеке в 1416 году. Несколько ранее в Быджове городские ремесленники (документы называют портных и суконщиков) избили священников и опустошили монастырь.
Народные выступления этих лет проходили под лозунгами верности идеям Гуса и Иеронима, память о которых была священной для народа. В ходе событий выдвинулось большое количество народных проповедников. Враги движения с пренебрежением и злобой указывали на то, что среди этих ораторов можно найти крестьян, недавно ходивших за плугом, сапожников и портных, ткачей и других ремесленников, даже чернорабочих и подёнщиков. Но эти простые люди, лишённые специальных богословских знаний, были воодушевлены ненавистью к угнетателям и их пособникам. Недостаток книжного образования они возмещали искренностью и энтузиазмом. Они были плотью от плоти народа; народ с восторгом слушал их проповеди и шёл за ними. Среди народных проповедников были безместные священники, беглые монахи, а иной раз и обнищавшие бюргеры, деклассированные шляхтичи, даже магистры. Стихийный протест против эксплуататоров они стремились оправдать с помощью аргументов, почерпнутых из библии, из произведений и проповедей Гуса, а также собственными дополнениями.
Одной из наиболее ярких фигур являлся в этот период священник Вацлав Коранда, участник революционных событий в крупнейшем городе юго-западной Чехии — Пльзне. Коранда решительно выступал против внешних атрибутов католического богослужения и обрядов, а также против церковного землевладения. В иконах, статуях, ризах и других священных изображениях и предметах он усматривал идолопоклонство и к величайшему возмущению не только правоверных католиков, но и умеренных гуситов выбрасывал их из церквей без всякого сожаления. Коранда отрицал необходимость большинства католических обрядов. Его обвиняли в том, что он толкует священное писание, повинуясь лишь разуму. Вацлав [123] Коранда обнаружил большие организаторские способности. В 1419 году Пльзень находился фактически в руках его сторонников. По всему Пльзеньскому краю Коранда рассылал проповедников, которые должны были поднимать народ на борьбу. Так требования плебейской части гуситского движения, впервые прозвучавшие в проповедях Николая Дрезденского, нашли в деятельности Коранды одного из самых замечательных своих выразителей.
Важным центром гуситов на юге Чехии был город Сезимово Усти. Недалеко от него, в Козьем Замке, в своё время нашёл приют Ян Гус, вынужденный покинуть Прагу. С давних пор сёла в окрестностях Усти были главными очагами народных ересей на юге Чехии. Ещё в те времена здесь складывались традиции совместных выступлений городской бедноты с крестьянами и совместной борьбы чехов с немцами. В этот период Сезимово Усти становится сборным пунктом гуситских проповедников Юга. Здесь проживали пражские магистры и проповедники Ян Ичин, Пётр Каниш, Быдлин и многие другие.
