Геннадий Ванеев - Севастополь 1941—1942. Хроника героической обороны. Книга 1 (30.10.1941—02.01.1942)
Существенную помощь защитникам Севастополя в срыве планов немецко-фашистских захватчиков оказали народные мстители. Подготовка к партизанской войне в Крыму началась в первые месяцы войны. Выполняя директиву СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г., Крымский обком партии, местные партийные и советские организации проделали большую работу по комплектованию партизанских отрядов, которые создавались во всех городах и сельских районах области.
К началу обороны Севастополя 25 партизанских отрядов действовали в тылу врага. В конце октября — первой половине ноября в партизанские отряды влилось 1315 красноармейцев, краснофлотцев, командиров и политработников 51-й и Приморской армий, артиллерийских частей и морской пехоты Черноморского флота,[332] не сумевших прорваться в Севастополь. Среди них 438 командиров и политработников, в том числе генерал-майор Д. И. Аверкин, полковник И. Т. Лобов, подполковник Б. Б. Городовиков, майор И. В. Харченко, капитаны И. Г. Кураков, Н. П. Ларин, Д. Г. Исаев, военкомы А. Аединов, П. Лахтиков, М. Халанский и др.
Из военнослужащих были созданы три самостоятельных партизанских отряда, которые возглавили подполковник Б. Б. Городовиков, капитан Д. Г. Исаев и политрук А. Аединов. Эти отряды получили название красноармейских.[333] Значительная часть военнослужащих влилась в ранее существующие партизанские отряды, что положительно сказалось на повышении их боеспособности. Таким образом, в середине ноября 1941 г. на сравнительно небольшой территории Крыма действовало 28 партизанских отрядов численностью 3734 человека.[334] Общее руководство ими осуществлял Крымский штаб партизанского движения, который возглавлял бывший руководитель партизанского движения в Крыму в годы гражданской войны, полковник Алексей Васильевич Мокроусов. Комиссаром Крымского штаба партизанского движения был секретарь Симферопольского горкома ВКП(б) С. В. Мартынов.
Партизаны минировали дороги, взрывали мосты, пускали под откос железнодорожные составы с войсками и боевой техникой, нападали на колонны войск противника из засад. Не случайно немецко-фашистское командование издало приказ, запрещающий войскам останавливаться в лесах.[335] Народные мстители рвали телеграфно-телефонную связь, сообщали командованию СОР и Приморской армии ценные разведывательные данные о скоплении живой силы и техники противника.
Глава 2. ОТРАЖЕНИЕ ВТОРОГО НАТИСКА
Период небольшой передышки (25 ноября — 16 декабря 1941 г.) после успешного отражения первого планомерного наступления противника на Севастополь был использован обеими сторонами для подготовки к новым боям.
Командование СОР предпринимало срочные меры по укреплению и совершенствованию всех видов обороны, в первую очередь сухопутной. Проводились работы по восстановлению и совершенствованию инженерного оборудования рубежей, по ремонту и строительству новых дотов, дзотов и других сооружений. Особенно большой размах получила эта деятельность с получением приказа Ставки ВГК от 28 ноября. В нем отмечалось, что на фронтах явно неудовлетворительно, как в тактическом, так и в техническом отношении, применяются инженерные заграждения, отсутствует заблаговременная подготовка полос на большую глубину, что не внедряется широко такое простое и давно применяемое в русской армии средство, как завалы и засеки. Ставка потребовала от всех командиров больше учить подчиненных правилам и приемам самоокапывания, инженерному оборудованию занимаемых рубежей, покончить с недооценкой инженерной службы, с неправильным использованием инженерных средств и войск.[336]
Отражение второго наступления противника (17.12.1941 — 01.01.1942)
Исходя из конкретной обстановки, учитывая ограниченность сил и средств, Военный совет Черноморского флота утвердил план по организации обороны Севастополя. Выполняя его, к началу второго наступления немецко-фашистских войск на Севастополь в СОР было 61 артиллерийский и 224 пулеметных дотов и дзотов, много других сооружений[337] (см. Приложение № 13).
За счет орудий, снятых с поврежденных эсминцев «Совершенный» и «Быстрый», затопленного в бухте крейсера «Червона Украина», было установлено семь новых стационарных береговых батарей. Они располагались: на Малаховом кургане № 111 (701) два 130-мм орудия (командир капитан-лейтенант А. П. Матюхин), в районе бухты Матюшенко № 112 (702) два 130-мм орудия (командир капитан И. Н. Никитенко), в районе Английского кладбища № 113 (703) два 130-мм орудия (командир лейтенант Г. И. Денисенко), на х. Дергачи № 114 (704) два 130-мм орудия (командир старший лейтенант П. С. Рабинович), в районе ст. Мекензиевы Горы № 115 (705) два 130-мм орудия и два 100-мм орудия (командир лейтенант В. И. Дуриков), на Максимовой даче № 116 (706) два 130-мм орудия (командир старший лейтенант П. И. Мельников) и в балке совхоза № 10 батарея № 19[338] два 152-мм орудия[339] (командир капитан М. С. Драпушко). Батарея № 112 (702) вошла в состав 2-го дивизиона береговой обороны, батарея № 116 (707) — в состав третьего дивизиона, а батареи № 111, 113, 114 и 115 — в состав вновь сформированного 4-го (177) отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны (командир дивизиона майор В. Ф. Моздалевский, военком батальонный комиссар П. П. Павлык, начальник штаба капитан-лейтенант М. X. Гольденцвейг).
Большинство вновь установленных батарей были укомплектованы личным составом кораблей, с которых были сняты орудия.
Ставка ВГК непосредственно занималась решением вопросов, связанных с укреплением обороны и усилением войск СОР. По ее указанию в Севастополь морем доставлялись маршевые пополнения, части и соединения, боевая техника, боезапас и оружие. Затем вопросы, связанные со снабжением войск СОР всем необходимым, Ставка возложила на Закавказский фронт.
Для снабжения войск широко использовалась местная промышленность. Только за первые десять дней декабря на предприятиях города было изготовлено 93 миномета, 8 тыс. гранат, 4439 мин для минометов, 9650 противотанковых мин и много другой боевой техники и оружия.[340]
По приказанию заместителя командующего СОР по сухопутной обороне генерал-майора И. Е. Петрова была осуществлена комплексная проверка секторов по вопросам готовности частей к отражению нового вражеского наступления, боевой службы, организации взаимодействия с разнородными силами, организации связи и др. Каждый сектор проверялся специально назначенной группой командиров Приморской армии и береговой обороны. Сам И. Е. Петров возглавил группы по проверке первого и четвертого секторов, группа командиров под руководством генерал-майора П. А. Моргунова проверяла третий сектор, третью группу, которая проверяла второй сектор, возглавил начальник штаба Приморской армии полковник Н. И. Крылов.
Проверка выявила как положительные, так и отрицательные стороны. Не везде, например, была налажена устойчивая локтевая связь с соседями, нечетко работала связь при внезапном вызове артиллерийского огня. На переднем крае не всегда соблюдался должный порядок, имелись факты нарушения бдительности, в некоторых местах землянки оказались необорудованными, ходы сообщения недостаточно глубокими. Противник находился в 200–300 м, а личный состав иногда отдыхал скученно. Не везде был четко налажен подвоз и поднос боезапасов.
После проверки всех частей И. Е. Петров издал приказ с анализом состояния частей и соединений и конкретными указаниями, направленными на устранение выявленных недостатков.[341]
В период подготовки к новым боям значительно активизировалась политико-воспитательная работа среди всех категорий личного состава войск и населения города. По-прежнему главным в партийно-политической работе оставалось воспитание у воинов стойкости в обороне, верности военной присяге, безграничной любви и преданности коммунистической партии, Родине, своему народу. Если в начале войны у многих воинов не было достаточно полного представления о враге, его моральном облике и преступных целях, то они начали постепенно осознавать всю глубину опасности вражеского нашествия, освободились от иллюзий, что под зеленой курткой немецкого солдата бьется человеческое сердце,[342] начали по-настоящему ненавидеть немецко-фашистских захватчиков и мстить им.
Известный снайпер севастопольской обороны Л. М. Павличенко в одном из выступлений отмечала: «Когда я пошла воевать, у меня была только злость на гитлеровцев за то, что они нарушили нашу жизнь, за то, что напали на нас. Но то, что я увидела потом, породило во мне чувство такой неугасимой ненависти, что ее трудно выразить чем-нибудь другим, кроме как пулей в сердце фашиста».[343]
