Виктор Суворов - Очищение
Тогда, во время XXII съезда партии, наш батальон был в Москве. Подготовка к параду. Пресня. Военно-пересыльный пункт — ВПП. Это прямо возле тюрьмы. На ВПП — мы, воронежские кадеты, рядом — ленинградские нахимозы. Их тоже батальон. А тренировки — на Центральном аэродроме. Прямо под пустыми окнами возводимого Аквариума. Тренировки — по полтора месяца перед каждым парадом. Четыре часа в день. И по четыре часа уроков, по два часа самоподготовки. А по выходным — Третьяковка, Алмазный фонд. Большой театр. Дом-музей Горького… Там было от чего ошалеть. Если так жил пролетарский писатель, то как же жили его покровители, марксистские вожди?
И был визит к самим усопшим вождям. Так выпало, что в Мавзолее Ленина — Сталина мы были последними посетителями. После нас Мавзолей закрыли на несколько дней. А потом во время ночной тренировки на Красной площади весь ритм парадной подготовки нарушился. Множество войск держали в прилегающих улицах, затягивая начало ночного парада. А наутро объявили, что Сталина вынесли… Мир тесен. Всегда кто-то находится с самым важным.
3Та осень XXII съезда была для нас временем открытий. В те дни мы читали «Комсомолочку» до последней строчки. Мы слушали радио разинув рты. А там такое рассказывали… Подумать только: «Подлец и проститутка!» Оказывается, гений всех времен и народов, вождь мирового пролетариата выражался тем же слогом, что и охранники Пресненской тюрьмы. С того времени, когда кто-то из нас получал новую кличку, все хором подтверждали: «Совершенно точное определение!».
Тогда, во время съезда, зазвучали неизвестные нам имена загубленных вождей и стратегов. Надо сказать, что имена в память врезались быстро и навсегда: Путна и Стучка, Подлас и Тухачевский, Бухарин и Алкснис, Уборевич. Дубовой, Дыбенко и, конечно, — Блюхер.
И непонятно было: почему среди всех этих врагов народа один только Якир заслужил столь хлесткое определение Сталина? Почему именно он подлец и проститутка?
4Иона Якир родился в 1896 году в Кишиневе. Недоучившийся студент. Во время Первой мировой войны от мобилизации на фронт уклонился — через полезные знакомства устроился на военный завод, а рабочих военных заводов на фронт не брали. Это еще один стратег из породы пацифистов. После Февральской революции, когда революционная деятельность больше не преследовалась, решил стать революционером. Не имея никакого стажа работы в подполье и никаких заслуг в свержении монархии, сразу попадает на руководящие посты в Бессарабский губревком. Одесский губпартком, а потом начинается самое интересное…
Товарищ Ленин весьма ценил свою жизнь. И кому ни попадя ее не доверял. Свою жизнь Ленин крепко берег. Если бы не сифилис, так долго бы прожил, охрана у него была крепкая. Красная пропаганда сообщила, что в охране Ленина было всего лишь четыре человека. Но пропаганда забыла про кремлевских курсантов. А они своей ролью охранников вождя зело гордятся. И дивизия им. Дзержинского, которая ведет свою историю от бронеотряда им. Свердлова, гордится ролью ленинских охранников. И латышские стрелки. Все десять полнокровных полков. Но больше всего гордятся китайцы. И есть на то причина. Самый первый круг охраны Ленина — 70 китайских телохранителей. Сведения об этом печатались не только в Китае, но и Советском Союзе. Источник: Пын Мин. «История китайско-советской дружбы» (М. 1959). Китайцы охраняли и товарища Троцкого. И Бухарина. Но теперь этим не принято гордиться.
А при чем тут товарищ Якир? А при том, что он идею подал. Якир был первым организатором китайских частей в Красной Армии. В разгар Гражданской войны в Красной Армии числилось более 40 000 китайских наемников. Первым командиром самого первого китайского батальона был Иона Якир. Это он Ленину и Троцкому пример показал.
5В Гражданской войне побеждал тот, кто проявлял больше жестокости. Имея под командованием китайский батальон, Якир мог не беспокоиться за свою карьеру. Китайцы обеспечивали ему необходимый уровень изуверства с избытком. Книга Якира «Воспоминания о Гражданской войне» (М.: Воениздат, 1957) с первой строки начинается признанием: «Я никогда военным человеком не был, да и ничего раньше в военном деле не понимал». И тут же — о китайцах, которыми он командовал. Якир не сообщает, чем эти китайцы занимались, но проговаривается о стимулах. «На жалованье китайцы очень серьезно смотрели. Жизнь легко отдавали, а плати вовремя и корми хорошо. Да, вот так. Приходят это ко мне их уполномоченные и говорят, что их нанималось 530 человек и, значит, за всех я и должен платить. А скольких нет, то ничего — остаток денег, что на них причитается, они промеж всеми поделят.
Долго я с ними толковал, убеждал, что неладно это, не по-нашему. Все же они свое получили. Другой довод привели — нам, говорят, в Китай семьям убитых посылать надо. Много хорошего было у нас с ними в долгом многострадальном пути через всю Украину, весь Дон, на Воронежскую губернию» (С. 13).
В этой фразе обратим внимание на слово «нанимались». Нам рассказывали про советско-китайскую дружбу, про воинов-интернационалистов, про бескорыстное служение. Одно только слово «нанимались» все эти сказки опровергает.
Речь — о наемниках.
Обратим внимание и вот на какой штрих: Якир говорит, что сам лично должен был платить китайским «добровольцам». Не какие-то финансовые структуры, не вышестоящие инстанции — он сам нанял 500 китайцев, он сам их содержит и хорошо кормит.
Иначе и быть не могло. Якир начинал свой боевой путь в Бессарабии, за Днестром. Никакой связи с центральной властью у него не было, и никаких средств из центра он получать не мог. Потому Якир мог брать деньги только из собственной тумбочки.
Вместительная была тумбочка у студента-недоучки.
Может ли сегодня какой-нибудь уголовный авторитет содержать банду китайских головорезов численностью в 530 стволов? Я таких примеров не знаю.
А Якир ухитрялся.
Еще момент. Китайцы требуют, чтобы Якир платил жалованье всем, кто к нему нанимался, в том числе и убитым. «Они семьям убитых посылать будут. Во время Гражданской войны? Во время всеобщей анархии и резни? Из Одессы в провинцию Сычуань? Иероглифами адрес напишут, в конверт денежки запечатают и — в почтовый ящик? Но товарищ Якир добрый. Семьям убитых надо помочь. И платит жалованье убитым.
Китайцы Якиру привели аргументы, которые друг друга исключают:
а) мы деньги убитых меж собой поделим; б) мы деньги в Китай отправим семьям убитых…
Товарищ Якир с аргументами соглашается. Жалованье платит. И хорошо кормит. Лишь бы революционеры-интернационалисты были довольны и сыты.
Опыт Якира был незамедлительно оценен и перехвачен и товарищем Лениным, и Троцким, и Блюхером, и Чапаевым, и Тухачевским. И другими товарищами. Ведь так просто: хорошо революционерам-интернационалистам плати, одевай-обувай, награждай щедро, дай в руки винтовку.
Якировы китайцы раскрывают нам простой механизм той неоценимой интернациональной помощи, которую пролетарии всего мира оказали нашей революции.
Якир никогда не был солдатом, не был юнкером или курсантом, не был унтером. Он не имел самого низового опыта армейской жизни. Он не имел военного образования. И опыта войны не имел. Но сразу прорвался в полководцы. Согласимся: Якир был гением. Это совсем не просто — хорошо кормить за свой счет полтыщи прожорливых китайцев в голодной разоренной стране. Хорошо, если они палочками рис ели. А если ложками? Но ведь ухитрялся же Якир их прокормить! Гений, истинный гений.
И как-то не верится мне, что революционер Якир, хорошо кормивший китайцев, сам при этом томился голодом.
500 китайских головорезов — это не много. Но в обстановке всеобщего развала и анархии эта беспощадная яростная сила выводила своего главаря к власти.
6В самый трудный период становления коммунистической диктатуры Иона Якир на командные должности не рвался. 18-й год, начало 19-го громких побед не сулили. Потому Якир не напрашивался в командиры. Он комиссарит. Он контролирует работу других. Он все больше по политической части: комиссар бригады, начальник политотдела Южного участка отрядов завесы, член РВС 8-й армии. А китайцы — рядом. Через всю книгу Якира так и проблескивает золотой нитью: «Прибыли на станцию — штабной эшелон и при нем полурота китайцев». «Китайцы мои все таяли. Многих теряли, но по дороге новых набирали».
И скользит сквозь Якиров рассказ какая-то особая нелюбовь русского народа к этим самым самым революционерам-интернационалистам: «Китайцев — тех не миловали. Изуверы, говорят, нехристи, шпионы немецкие. Этих почти всех порубили».
Благо, много их, китайцев. Всех не перерубишь. Опять Якир китайцами обрастал. Если их кормить хорошо да платить за убитых, то они к нему со всех концов света сбегались.
О том, как воевали, какую стратегию-тактику применяли, Якир лишь изредка сообщает: «При походе мимо Одессы из всей имеющейся артиллерии открыть огонь по буржуазной, капиталистической и аристократической части города, разрушив таковую и поддержав в этом деле наш доблестный героический флот. Нерушимым оставить один прекрасный дворец пролетарского городского театра» (С. 17). Такой приказ отдал коммунистический главком Муравьев. Якир с гордостью сообщает, что этот приказ главнокомандующего он выполнять не стал. А вот какие он сам отдавал приказы, так об этом он не пишет.
