Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти - Карл Август Виттфогель
В среде правящего класса заговоры, направленные на свержение правителя или какого-нибудь важного чиновника, случаются довольно часто, особенно во времена кризисов и волнений. Беспричинные казни тоже совсем не редкое явление. Власти, которые выполняют роль обвинителей и судей одновременно, могут объявить преступным любой вид деятельности, невзирая на факты. Регулярно встречается подтасовка улик; а политические преследования, организованные якобы по требованию закона, происходят тогда, когда руководители государственного аппарата считают, что обойтись без них совершенно невозможно.
Страх подвергнуться казни усиливается еще и тем, что в условиях самодержавного режима большинство чиновников и основная часть богатых предпринимателей стремятся совершать действия, которые с точки зрения закона являются преступными или могут быть истолкованы как таковые. При дворе и/или в правительстве всегда имеются отдельные люди или группы, которые стремятся продвинуться, добившись милости у государя или высокопоставленных придворных. Суверен и его ближайшие родственники или друзья, канцлер (визирь) или другие крупные бюрократы представляют собой потенциальные цели для политических интриг.
По этой причине в атмосфере абсолютной власти секретность и конспиративные методы являются совершенно нормальным делом, и доминантному центру не составляет особого труда прилепить ярлык заговорщика к тому, кого он стремится уничтожить.
Следует отметить, что многие люди, вовлеченные в подобные интриги, не подвергаются никакому наказанию, а большому числу удается отделаться лишь испугом. В периоды процветания и спокойствия это встречается довольно часто. Но обвинения по политическим мотивам являются неотъемлемой чертой абсолютистского режима, а в условиях непривычного напряжения это может стать для многих групп и отдельных личностей роковым.
В сфере управления граница столь же условна и возможности гибели весьма велики. Многим чиновникам по долгу службы приходится принимать решения, касающиеся денег и товаров, и в отсутствие эффективных методов организации и контроля нарушения предписанных правил столь же привычны, как и попытки увеличить личный доход. Классическое индийское руководство по управлению государством описывает почти неограниченное количество возможностей для обогащения, предоставляемое подобными условиями. В «Арташастре» упоминается около сорока способов присвоения государственных средств. Автор этой книги сомневается, существуют ли на свете люди, способные устоять перед таким искушением. «Подобно тому как нельзя не почувствовать вкус меда или отравы, попавшей на кончик языка, так и для правительственного чиновника невозможно не откусить хотя бы кусочек от царских доходов».
Богатые бизнесмены столь же уязвимы. Налоги составляют прерогативу правительства; их размеры велики, а сборщики этих налогов стремятся собрать больше этой суммы, поэтому люди, владеющие собственностью, вынуждены изыскивать разные способы для своей защиты. Они зарывают свои сокровища в землю, отдают их на хранение друзьям, отправляют за границу[7]. Короче говоря, совершают действия, превращающие большинство из них в преступников. Но во многих случаях их усилия завершаются успехом, особенно если им удалось «подмазать» взятками нужного человека.
Впрочем, разрушить хрупкий баланс могли технические ошибки или смена бюрократического персонала, а надуманные обвинения приводили к действиям, которые влекли за собой не только разорение человека, но и его гибель.
В Египте эпохи фараонов главными жертвами конфискации становились чиновники. Бюрократов, которых признавали виновными в том или ином преступлении, подвергали жестокому наказанию – их лишали доходов и отбирали собственность, включая поля, которыми они владели, и те, что полагались им по службе или представляли собой синекуру. Когда к власти приходила очередная династия, новый правитель прибегал к подобным мерам, стремясь укрепить свое положение.
Непокорность фараону, даже если дело не доходило до заговора, наказывалась очень жестоко. Закон Пятой династии грозил «любому чиновнику, или любимцу фараона, или сельскохозяйственному офицеру», нарушившему приказ государя, конфискацией его «дома, полей, людей и всего, чем он владел, а сам преступник превращался в простого работника, обязанного работать на барщине» (Уилсон Д. Египетские мифы, сказки и посмертные тексты).
История китайской бюрократии изобилует описаниями случаев лишения должностей и конфискаций. Когда умер император Цяньлун, его всемогущий министр Хэшень тут же подвергся аресту, и, «хотя из уважения к памяти его господина, ему позволили самому покончить счеты с жизнью, все его огромные запасы серебра, золота, драгоценных камней и другие виды богатства подверглись конфискации».
Изъятие собственности у чиновников за их административные и финансовые преступления демонстрирует, насколько уязвимы были почти все представители этого класса. И снова «Арташастра» дает точную формулировку сути всей этой проблемы. Поскольку все чиновники, имеющие дело с прибылями царя, неизбежно подвергаются искушению присвоить себе их часть, правительство должно использовать опытных шпионов и информаторов, которые помогли бы ему вернуть украденные богатства в казну. В этой книге изложены жестокие критерии, которые помогают установить, виновен тот или иной чиновник или нет. Тот, кто уменьшает доходы государя, «поедает его богатства». Человек, наслаждающийся тем, что должно принадлежать королю, виновен. Тот, кто живет в бедности, а сам копит богатства, виновен. Царь может «выжать их после того, как они насытятся, он может перевести их с одной должности на другую, чтобы они не успели переварить его собственность или отрыгнули то, что было ими проглочено» (Арташастра).
Конечно, ко всем этим вопросам надо относиться с умом. Небольшие преступления царю следует прощать. И он должен проявить снисхождение, если обстоятельства позволяют, и отказаться от казни человека, даже в случае очень серьезного преступления, если он «пользуется поддержкой сильной партии», но «тот, у кого нет такой поддержки, должен быть схвачен» и, как добавляет комментарий, «лишен своей собственности» (там же). Это смелое утверждение даже не претендует на то, чтобы быть справедливым.
Конфискация может быть частичной или полной и проведена, пока жертва еще жива, или после ее смерти. Посмертная конфискация нередко облегчалась тем, что семья погибшего уже больше не пользовалась тем влиянием, которое имела раньше. В 934 году аббасидский халиф конфисковал в свою пользу все имущество казненного визиря аль-Мухаллаби, вытряся деньги даже из его слуг, конюхов и моряков (Мец А. Возрождение ислама). После смерти могущественного визиря Северной Персии ас-Сахиба «его дом был тут же окружен – халиф обыскал его, нашел мешок с расписками на сумму, превышавшую 150 тысяч динаров, которые были спрятаны за городом. По ним без задержки были получены деньги, а все, что находилось в доме и в комнате для сокровищ, было перенесено во дворец».
«В 941 году после смерти своего великого военачальника Бейкема правитель велел окружить его дом, обыскал его, нашел мешок с расписками, перекопал все, что можно, и набрал
