Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное - Андрей Николаевич Савельев
Брамсон (90) от трудовиков впервые задается вопросом о том, зачем министры выступают перед Съездом. Они должны были бы дать отчет о своей работе, за которую они отвечали лично. Но оказывается, что Скобелев и Церетели должны ездить по митингам и разрешать текущие вопросы – вроде тех, что возникают в связи с самопровозглашаемыми здесь и там микро-республиками. Почему же это так? Потому что у них есть опыт революций на Западе, и поэтому приходится поступать «по заветам» этих революций. То есть, Брамсон неотразимо обвиняет министров, но тут же их оправдывает: митинги главнее продуктивной работы в правительстве. С одной стороны реакция, с другой – анархическая демагогия. Предложенные аресты фабрикантов и разгон совещаний остатков Думы – вот и всё, что было предложено министрам со стороны Съезда.
Оратор пытается сформулировать задачи «революционной работы», явно придумывая их на ходу. Для этого он распределяет революционные события по трем периодам. В первом требовался натиск, необходимо было сажать под замок всех противников революции и «с корнем вырывать» остатки старого режима. Второй период – обеспечение представительства революционеров во власти и уже после этого – избавиться от разлагающей критики, которой по привычке подвергалось любое правительство. Третий период – нынешний, когда власть не смогла справиться со стоящими перед ней задачами. И что же из этого следует? Вот что: «нужно облечь власть силой и авторитетом во всем объеме, как это подобает революционной власти; мы должны содействовать этому за страх и за совесть от имени российской революции». Все закончилось общими словами. Оратор не готов предложить ничего конкретного.
Мазурин из Красноярского Совдепа (биографических данных нет) выступил против «воздыханий о твердой революционной власти», ибо совсем недавно точно так же выступления рабочих и крестьян на местах объявляли анархией, которую скручивали в бараний рог. А теперь всё изменилось – И сполкомы могут сами решать массу вопросов. Мазурин делится своим опытом – с помощью своих комиссаров и войск в один день учли все товары и поставили новую форму торговли. Опасения, что произойдет крах, и город останется без товаров, рассеялись. Так же решаются и прочие вопросы – вплоть до развода и венчания. Люди обращаются – Исполком решает. По этой причине возникает недоумение: зачем вообще коалиционное правительство, если тем же путем и чисто революционное правительство разрешит любой вопрос.
Это наивное выступление вполне показывает, с какой степенью невежества в деле управления государством, экономикой, социальными вопросами столкнулась новая власть. Самодельные «комитеты» без всяких законов решали любой вопрос по своему усмотрению, не заботясь о последствиях. Именно на эту стихию позднее сделали свою ставку большевики. Каждый мог взять власти на местах столько, сколько захотел, и сколько ему позволили такие же свободные революционеры. При конфликтах или когда что-то не получалось, в ход шли револьверы.
Дан (88) по-отечески похвалил глупого Мазурина за инициативность. «Но вводить в систему местные разрешения экономических и политических вопросов, говорить нам, что это есть тот идеал, к которому надо стремиться, что центральная революционная власть есть идеологический пережиток старого режима, – это значит совершенно не понимать, как совершается и как может совершаться революция». «Ясно, что все эти вопросы могут быть разрешены только в общегосударственном масштабе, и нам нужно создать революционную власть, способную разрешать их во всём масштабе. И только в центральной власти будет выражаться действительная воля демократии».
В том же духе Дан пожурил и Ленина – за «революционную романтику», которая уводит его от партии, которая, судя по резолюциям, не готова взять власть.
Троцкий обратил внимание на примитивность подхода к коалиционному правительству: министр труда – социалист, министр торговли и промышленности – ответственный представитель капитала. Но когда вопрос был поставлен так, из правительства ушел серьезный политик торговопромышленной буржуазии, Коновалов (273), который тем самым саботировал задачу организации производства. Этот уход говорит о том, что правительство находится в состоянии кризиса. Причину Троцкий видит в том, что революционный пролетариат и деревенские низы пытаются взять измором. Проводя свою политику, «представители помещичьего землевладения и крупного капитала занимаются систематическим шантажом и вымогательством по отношению к партиям и революционным силам демократии». Они ждут момента, «когда массы отчаются и скажут: хотим старого царя, твердой октябристской власти».
Рецепт формирования устойчивого правительства – однородность. Пока в правительстве ставленники капиталистов, им не верят. А «Скобелев и его друзья больше всего боятся получить всю полноту власти». Это положение выступавший ранее Брасмон оправдывает всплесками анархизма, что находится в противоречии с тем обстоятельством, что представители меньшевиков имеют большинство в Советах, их поддерживает армия и демократические организации. Разве в таком случае могут быть оправданием выступления каких-то агитаторов? Проблема в том, что «Временное Правительство построено не по типу твердой власти, а по типу постоянной конференции, постоянной примирительной камеры между представителями помещиков и крестьян, представителями капитала и представителями рабочих».
Эсер Филипповский [49] объявил, что «международный пролетариат не оправдал тех надежд, которые на него возлагали». И поэтому «русской революции нужно надеяться на себя». Но пока что «время социализма не наступило», и русская революция ещё не может взять власть в свои руки. По Петрограду судить нельзя – он «настроен более лево, чем остальная страна». Поэтому целесообразно именно коалиционное правительство. В порядке критики большевистского романтизма (Троцкого), Филипповский сказал, что русскую революцию лучше поняли те, кто прибыл из ссылки, а не из-за границы. Против этого Троцкий и его сторонники бурно протестовали с места.
Иркутский меньшевик Никольский [50] язвительно напомнил Луначарскому, что его проект революционного парламента не имеет смысла в связи с тем, что такой парламент уже предусмотрен в виде Учредительного собрания в ближайшем будущем. Его проект предполагает классовое противостояние, а не объединение, как предполагается в Учредительном собрании. Большевики на своей конференции договорились о диктатуре пролетариата и беднейшего крестьянства. При этом аресты капиталистов они предлагают в качестве
