Польша или Русь? Литва в составе Российской империи - Дарюс Сталюнас
Наряду с обсуждением мер, призванных изменить состав социальной элиты и ее культурное влияние, в начале 1860-х годов началось обсуждение и других мер национальной политики. Некоторые предлагавшиеся меры можно определить как политику «разделяй и властвуй». Этот политический принцип понимается как действия, с помощью которых сознательно предпринимаются попытки усиления позиций одних групп (в данном случае – национальных (этнических) сообществ) для уменьшения влияния других групп, более опасных для империи. Стремление ассимилировать национальные группы при этом отсутствует. Если имперские власти декларировали желание защитить белорусов и украинцев от поляков и при этом считали обе эти этнические группы составной частью русской нации, то такая политика является ассимиляционной или, по крайней мере, ей присущи черты ассимиляции, в отличие от действий, основанных на принципе «разделяй и властвуй», невзирая на используемую бюрократами риторику. Политика, применяя которую власти стремились создать для недоминирующих этнических групп примерно одинаковые условия пользования родным языком, учреждения различных организаций и пр., также не понимается как политика, которую можно определить как применение методов «разделяй и властвуй».
После воцарения Александра II начались Великие реформы, целью которых была модернизация Российской империи. Среди элементов реформ была и отмена крепостного права, которая, согласно М. Д. Долбилову, дала толчок формированию российского националистического дискурса[359]. Одновременно в бюрократических кругах началась дискуссия о реформе образования, в том числе и начального. Часть правящей элиты в этот период рассматривала крестьян как политический фактор, который может стать противовесом полякам. Как писал В. И. Назимов, Северо-Западный край – спорная территория, и его вопрос может решить только народ[360]. Наиболее часто в российском дискурсе того времени народ Северо-Западного края концептуализировался как составная часть русского народа, которую необходимо защищать от полонизации, просвещать, и тогда Северо-Западный край станет органичной частью Российской империи.
Правда, национальное самосознание крестьян или, как называли их чиновники, русских оценивалось различно. Чиновники Виленского учебного округа не видели больших проблем в мобилизации национального потенциала крестьян[361]. Но В. И. Назимов был более осторожен. Количественный перевес православных русских, особенно по сравнению с поляками, как считал генерал-губернатор, может создать ложное впечатление. Хотя генерал-губернатор и замечал, что, несмотря на все попытки ополячивания, «русский элемент» сохранил свое национальное отличие от поляков (в том числе его сохранили и те, кто перешел в католичество) и что в будущем народ сможет сам противостоять несправедливым претензиям дворянства[362], эта социальная группа, по мнению виленского генерал-губернатора, в Литве еще не стала самостоятельной силой. В. И. Назимов определяет народ, который он сравнивает с ребенком, как апатичный или спящий летаргическим сном, и достаточно последовательно считает его не определившимся с точки зрения национальной принадлежности, а значит, способным присоединиться и к правительству, и к полякам[363].
При этом этнокультурные отличия литовцев от русских не вызывали сомнений у виленских чиновников, поэтому, стремясь защитить литовцев от польского влияния, они предлагали учредить школы с преподаванием на литовском языке и издавать на литовском языке журнал[364]. В августе 1862 года В. И. Назимов предложил властям обнародовать манифест, в котором должно быть указано: «Уважая права народов и признавая государственным преступлением всякое чинимое в ущерб народностям насилие, хотя бы оно было нравственное, в видах предоставления каждой народности средств свободно и беспрепятственно развиваться в свойственных ей формах, характере и пределах повелевается: в областях и местностях, где господствует русское население – учреждать русские училища, где преобладает литовское или жмудское население – предоставить обучение по-литовски и жмудски, где же окажется большинство польского населения, обучать по-польски, и проч. ‹…›»[365]. Однако такие предложения еще не могут считаться политикой «разделяй и властвуй» в строгом смысле, поскольку виленский генерал-губернатор, по сути, предлагал одинаково относиться ко всем недоминирующим национальным группам: здесь нет каких-либо намеков на поддержку литовцев и дискриминацию поляков. При этом несколько позже – в апреле 1863 года – в Санкт-Петербурге получили предложения попечителя Виленского учебного округа Александра Прохоровича Ширинского-Шихматова, в которых уже можно отметить элементы политики «разделяй и властвуй». А. П. Ширинский-Шихматов предлагал удалить польский язык как язык преподавания из гимназий и в местах проживания этнических литовцев в гимназиях, прогимназиях и уездных школах преподавать литовский язык как предмет и таким образом усилить совершенно невраждебно настроенных по отношению к правительству литовцев[366]. В этом предложении уже ясно просматривается желание поддержать литовцев в пику полякам.
Однако и такая антипольская политика, не ставившая под сомнение модель триединства русского народа и включавшая достаточно большое количество популистских элементов, была неприемлема для части российской политической элиты (например, для министра внутренних дел Петра Александровича Валуева, начальников III отделения Василия Андреевича Долгорукова и Петра Андреевича Шувалова), защищавшей традиционные механизмы интеграции, основанные прежде всего на сотрудничестве с элитой окраин. Поэтому неудивительно, что предложенный В. И. Назимовым манифест П. А. Валуев назвал «Манифест à la Garibaldi в честь народностей»[367].
Достижению цели политики «разделяй и властвуй» должна была служить не только корректировка крестьянской реформы в Литве и Белоруссии[368], но и определенные меры культурного характера. В письме, написанном в феврале 1862 года и адресованном Александру II, В. И. Назимов предлагал учредить так называемые народные школы, в которых языком преподавания должен был быть русский или литовский, и издавать на этих языках журнал для народа[369].
Идея о том, что в борьбе с поляками имперские власти нуждаются в союзниках уже сегодня и еще больше будут нуждаться в будущем, пробивала себе путь в сознание части санкт-петербургских чиновников и влиятельных публицистов. В столице империи начали циркулировать и идеи о необходимости использования методов политики «разделяй и властвуй». Возможно, идеи, приходившие из Вильны, и те, что обсуждались в Санкт-Петербурге, были взаимосвязаны[370]. В начале 1862 года императору была подана программа национальной политики в Северо-Западном крае, подготовленная просвещенными бюрократами и влиятельными славянофилами и содержавшая гораздо более радикальные предложения в сравнении с предложениями
