Александр Широкорад - Русь и Литва
Потом татары, продолжая сечь людей, вступили в город, а иные по лестницам взобрались на стены, и никто не сопротивлялся им на заборолах, ибо не было защитников на стенах, и не было ни избавляющих, ни спасающих. И была внутри города сеча великая и вне его также. И до тех пор секли, пока руки и плечи их не ослабли и не обессилели они, сабли их уже не рубили — лезвия их притупились. Люди христианские, находившиеся тогда в городе, метались по улицам туда и сюда, бегая толпами, вопя, и крича, и в грудь себя бия. Негде спасения обрести, и негде от смерти избавиться, и нигде от острия меча укрыться! Лишились всего и князь и воевода, и все войско их истребили, и оружия у них не осталось! Некоторые в церквах соборных каменных укрылись, но и там не спаслись, так как безбожные проломили двери церковные и людей мечами иссекли»{61}.
После взятия Москвы Тохтамыш двинулся к Твери. Но великий князь Тверской Михаил отправил к хану послов со «многими дарами», и Тохтамыш «разослал силы свои татарские по земле Русской завоевывать княжение великое, одни, направившиеся к Владимиру, многих людей посекли и в полон повели, а иные полки ходили к Звенигороду и к Юрьеву, а иные к Волоку и к Можайску, а другие — к Дмитрову, и иную рать послал царь на город Переяславль. И они его взяли и огнем пожгли, а переяслацы выбежали из города; город покинув, на озере спаслись в судах. Татары же многие города захватили, и волости повоевали, и села пожгли, и монастыри пограбили, а христиан посекли, иных же в полон увели, и много зла Руси принесли»{62}.
По версии «Повести…» князь Владимир Андреевич Серпуховской разбил какой-то малый татарский отряд близи Волока Ламского. Это дало повод московскому летописцу утверждать, что де Тохтамыш испугался и бежал. На самом деле Тохтамышево войско спокойно собралось и, обремененное богатой добычей, отправилось к Оке. По дороге татары взяли Коломну, принадлежавшую Москве.
На обратном пути татары основательно пограбили Рязанское княжество. «Царь же переправился через Оку, и захватил землю Рязанскую, и огнем пожег, и людей посек, а иные разбежались, и бесчисленное множество повел в Орду полона. Князь же Олег Рязанский, то увидев, обратился в бегство»{63}.
Лишь тогда приехали Дмитрий Донской и Владимир Андреевич в Москву. «И повелели они тела мертвых хоронить, и давали за сорок мертвецов по полтине, а за восемьдесят по рублю. И сосчитали, что всего дано было на погребение мертвых триста рублей»{64}.
Все русские и советские историки при изложении событий 1382 г. брали за основу «Повесть о нашествии Тохтамыша», ну, и прибавляли понемногу отсебятины.
А вот казанский профессор З. З. Мифтахов, опираясь на булгарские летописи, изложил совсем другую историю. С некоторым упрощением, дело было так. Тохтамыш подошел к Москве, но затем отошел, а осаждать город отправил булгарский отряд под началом князя Буртаса, сына погибшего на Куликовом поле Сардара Гарафа. (Мифтахов пишет о трех тысячах булгар при трех пушках с пушечных дел мастером Раилем.)
Князь Остей видел уход основной татарской рати и решил пойти на вылазку, чтобы уничтожить булгар. Из двух московских ворот вылетела тысяча литовских всадников{65} и четыре тысячи русских.
В ходе битвы князь Остей погиб, а литовцы и русские начали беспорядочный отход. В воротах началась давка. «Тем временем мастер «Раиль, подтащив пушки прямо ко рву, несколько раз выстрелил из них по бегущим в Москву обезумевшим толпам и по башне над воротами» [ «Свод булгарских летописей». С. 220]. После непродолжительного боя Буртас захватил ворота»{66}.
Бой за ворота шел с переменным успехом. И в этот момент к стенам Москвы подошли основные силы Тохтамыша. Татары ворвались в город и учинили резню.
Я предоставляю читателю самому выбрать наиболее достоверную версию событий 23–26 августа 1382 г. Думаю, большинство по укоренившейся традиции предпочтет версию «Повести…». Но я более склонен верить булгарской летописи. Дело в том, что и русские, и литовские князья прекрасно знали обычаи татар. От них часто удавалось откупиться, но при этом ворота городов им никогда не открывали.
Татары с одинаковым рвением грабили и союзников, и врагов, и разорение Рязанского княжества в сентябре 1382 г. — лишний тому пример. Так что винить князя Остея и московских ратников в трусости или в излишней доверчивости нет оснований. Трус никогда бы не поехал защищать Москву от орд Тохтамыша. Видимо, Остея подвела его излишняя лихость.
О призывах литовских князей в Господин Великий Новгород говорится в отдельной главе. А здесь я хочу сделать некоторые обобщения. Довмонт был, видимо, этническим литовцем, то же можно сказать и о его дружине. Довмонт был язычником, но по прибытии в Псков немедленно крестился вместе с дружиной. На момент приезда Довмонт достаточно хорошо владел русским языком, хотя это и был не родной язык. А вот все остальные литовские князья, приезжавшие в Псков, Новгород и Москву, имели большую или меньшую примесь русской крови, родным языком их был русский, а главное, они уже были крещены по православному обряду. Поэтому население русских городов без проблем принимало литовских князей, не делая особой разницы между ними и князьями Рюриковичами.
Отмечу и еще один важный момент. В Новгороде, Пскове и Москве призванные литовские князья имели очень сильную конкуренцию со стороны Рюриковичей. На эти столы были десятки конкурентов. В такой ситуации решающим фактором становилось воинское мастерство и личная смелость князя. Определенную роль играли и корысть князя, и его стремление менять жизнь доверившихся ему горожан. В последнем Гедеминовичи заметно выигрывали по сравнению с большинством Рюриковичей, особенно с родней Александра Невского.
А теперь представим себе, как должна была принимать князей типа Довмонта и Остея Южная и Западная Русь, где конкуренция Рюриковичей была куда слабее, а то и отсутствовала вообще.
Глава 8
Киев с 1242 г. по 1550 г.
Осенью 1240 г. Киев подвергся разорению ратями Батыя. Татары установили многочисленные осадные орудия перед юго-восточными Лядскими (Польскими) воротами Киева, где лесистый склон обеспечивал хорошее укрытие. Через несколько дней ворота были разрушены, и татары ворвались в Киев. Свыше суток бой шел внутри города. Последние защитники дрались насмерть у Десятинной церкви в самом центре Киева. 6 декабря татарам удалось, используя пороки (тараны), разрушить церковь, и сотни горожан погибли под ее обломками.
В начале 1243 г. Ярослав Всеволодович получил в Орде ярлык на Великое княжество Владимирское, в состав которого, по мнению татар, входил и Киев. Сразу после этого (не исключено, что и заранее) Ярослав отправил в Киев своего наместника боярина Дмитрия Ейковича. После смерти Ярослава татары в 1250 г. дают его старшему сыну Александру Невскому ярлык на Киевское княжество, а следующему по старшинству князю Андрею — ярлык на Великое княжество Владимирское. Но Александр принципиально не захотел ехать в Киев. После Батыева погрома не было восстановлено и десятой части города. Так что кормиться князю и его дружине в Киеве было нечем, да и в любой момент могли нагрянуть татары. В итоге Александр Невский несколько месяцев погостил у брата Андрея во Владимире, а потом отъехал в Новгород.
Надо ли говорить, что Александру неуютно жилось в Новгороде, где его ненавидела значительная часть горожан. И вот царский официальный историк С. М. Соловьев вынужден признать, что «в 1252 году Александр отправился на Дон к сыну Батыеву Сартаку с жалобою на брата, который отнял у него старшинство и не исполняет своих обязанностей относительно татар. Александр получил старшинство, и толпы татар под начальством Неврюя вторгнулись в землю Суздальскую. Андрей при этой вести сказал: «Что это, господи! покуда нам между собою ссориться и наводить друг на друга татар; лучше мне бежать в чужую землю, чем дружиться с татарами и служить им». Собравши войско, он вышел против Неврюя, но был разбит и бежал в Новгород, не был там принят и удалился в Швецию, где был принят с честию. Татары взяли Переяславль, захватили здесь семейство Ярослава, брата Андреева, убили его воеводу, попленили жителей и пошли назад в Орду. Александр приехал княжить во Владимир»{67}.
Итак, Александр Невский стал великим князем владимирским, но при этом он остался и киевским князем. Однако ни Ярослав Всеволодович, ни Александр Ярославич после 1240 г. ни разу не были в Киеве. Приемники Невского на престоле Великого княжества Владимирского Ярослав Ярославич и даже Иван Данилович Калита в числе своих титулов имели «князь киевский». Но, вероятнее всего, это была чистая формальность. Нет ни прямых, ни косвенных данных, чтобы установить хотя бы приблизительно, когда Киевская земля вышла из подчинения великих князей владимирских.
