Михаил Яковлевич Геллер - К началу. История Российской Империи
Поездка Ярослава в Сарай была выбором политики, которая на века определит ход русской истории. После решения Владимира Красное Солнышко, выбравшего православие, после решения Андрея Боголюбского, отвергнувшего юг ради северо-востока, выбор, сделанный Ярославом, имел судьбоносный характер. Выбор Ярослава не был очевидным. Три великих княжества застало на Руси монголо-татарское нашествие; Владимиро-суздальское, черниговское, галицко-волынское. Не прекращавшиеся раздоры между ними были одной из важнейших причин слабости Руси. Владимиро-Суздальская Русь была ближе всего к татарам и сильно разорена, хотя, возможно, меньше, чем представили летописцы13. Галицко-Волынская земля пострадала меньше и находилась дальше от Сарая, гранича с Литвой, Польшей и Венгрией, которые не были включены в Джучиев улус. Сильнее всех пострадало Черниговское княжество, на этой земле стоял город Козельск, уничтоженный татарами со всем населением.
Ярослав не только первым явился в Сарай, он сумел убедить Батыя в желании быть верным вассалом могучего хана. Михаил Черниговский, не пришедший на помощь Козельску, бежал в Венгрию, потом в Польшу. Даниил Галицкий, знавший, что от него до Сарая по прямой 1750 км, обладавший 60-тысячным войском, которое в 1245 г. разбило польско-русско-венгерскую армию в междоусобной войне за Галичину, не торопился к Батыю.
Решение Ярослава стало основой реальной политики потому, что выбор был сделан не только великим князем владимиро-суздальским, но также великим ханом Джучиева улуса. Батый решил опереться в своей русской политике на Владимир. В 1245 г. Батый вызвал к себе всех трех великих князей в Сарай - и они явились. Ярослав уже знал правила церемонии явления перед лицом великого хана - прохождение между двумя огнями для очищения, поклон на юг - тени покойного Чингис-хана, коленопреклонение перед Батыем. Опытный политик Даниил Галицкий, вступавший в союз с языческой Литвой и католической Польшей или Венгрией, проделал все, что от него требовал монгольский обычай и был радушно принят ханом. Гордый Михаил Черниговский отказался кланяться тени Чингиса и был убит. Зверская казнь Михаила - одно из тяжких преступлений «злых татар» - остается невыясненной до конца. Советский историк, биограф Александра Невского, сына Ярослава, выражается загадочно: «Это было загодя задуманное убийство. Позднее православная церковь причислила Михаила к лику святых, а пока что суздальский князь убрал с пути одного из главных своих соперников»14.
Покровительство Батыя было необходимым условием приобретения права на княжеский стол. Татары не изменили системы власти на Руси, они сохранили существовавший политический строй, взяв себе право назначать князя. Каждый русский князь - ханы никогда не выходили за пределы династии Рюриковичей - должен был явиться в Сарай и получить ярлык на княжение. Лев Гумилев называет ярлык пактом о дружбе и ненападении, аргументируя это определение тем, что Батый посылал ярлыки правителям Рума, Сирии и других стран, зависимых от него. Другие историки, следуя за летописцами, определяют «ярлык», как ханскую грамоту, разрешающую князю владеть землями, которые ему принадлежат. Монгольская система открывала широчайшие возможности непрямого управления страной: все князья, не только великий князь, получали «ярлык» и, тем самым, имели доступ к хану. Эта «демократичность» превращала главу Джучиева улуса в арбитра междоусобных конфликтов, последней инстанцией: к нему являлись за грамотой на власть, с жалобами на родственников, с доносами. «Ярлык» гарантировал прочность монгольской власти лучше отсутствовавших гарнизонов.
Ставка Батыя в Сарае была вторым центром власти в империи. Столица находилась в Каракоруме. Грамота Батыя была необходима, но не гарантировала княжеский стол, если ее не подтверждал Каракорум. Это была дополнительная тягость, которая, одновременно, открывала русским князьям возможность лавировать между двумя центрами, использовать один против другого Монгольские ханы включались во внутренние русские дела, русские князья впутывались в монгольские. Это нередко вело к трагическим последствиям.
В 1245 г. регентша Туракина потребовала приезда великого князя Ярослава на утверждение в Каракорум. Ставленник Батыя, враждовавшего с Туракиной и ее сыном Гуюком, избранным императором (великим ханом), Ярослав не был утвержден главой Руси. Приглашенный в ханский шатер и накормленный «из собственной руки» ханши, Ярослав заболел и через семь дней умер. Он пережил своего соперника Михаила Черниговского всего на десять дней. В Каракорум был вызван сын Ярослава Александр, которого Туракина собиралась «жаловать землей отца». После смерти Ярослава великим князем стал его брат Святослав. Александр получил во владение Новгород, Переяславль и некоторые другие земли. Побывавший уже в Сарае, Александр оказался перед выбором; Батый или враждебный ему Гуюк, сын Туракины. Он выбрал Батыя и в Каракорум не поехал.
Ярослав был инициатором политики сотрудничества с монголами. Александр Невский продолжал эту политику с упорством и последовательностью государственного деятеля, который знает, чего он хочет, который ясно видит цель и идет к ней, используя при этом все доступные ему средства. Расчет на Батыя был деталью стратегии Александра. Властелин Джучиева улуса, который стали называть Золотой ордой, а затем его наследники поддерживали владимиро-суздальских князей и взамен получили их поддержку. Но выбор этим не ограничивался. Ярослав, Александр, а за ним его потомки включились в геополитическую игру, в которой главными партнерами в середине XIII в. были две силы, католическая церковь, возглавляемая Иннокентием IV, победившим непримиримого врага папства императора Фридриха II Гогенштауфена и добившимся распада германской империи (1250- 1266), и монгольский улус наследников Чингис-хана, в 1260-1264 гг. расколовшийся на части (одной из них была Золотая орда).
Наличие двух сил дает возможности лавирования, если это силы враждебные, противостоящие, какими были папство и монголы. Главным элементом решения Александра был не выбор между Сараем и Каракорумом (хотя он очень важен), но между татарами и папством. Между Востоком и Западом. Русские князья, после того, как Батый прошел как смерч по русской земле и установил свою власть, свое иго, продемонстрировали три варианта реальной политики. Владимиро-суздальское княжество выбрало сотрудничество с победителями. В отличие от северо-востока юго-западная Русь - Галицко-Волынское княжество и его князь Даниил - искала компромисса, пыталась лавировать между татарами и Западом. Третьим вариантом было сопротивление, которое означало прежде всего тесный союз с папством. Михаил Черниговский, владевший короткое время Киевом, поставил митрополитом игумена Петра. После захвата Киева Даниилом Михаил бежал в Венгрию, но послал Петра на церковный собор, созванный в 1245 г. в Лионе Иннокентием. «Архиепископ Руси», как был представлен митрополит Петр, просил у собравшихся прелатов помощи против татар.
Бесспорным результатом этой просьбы была миссия 25-летнего францисканца Иоанна де Плано Карпини, отправленного папой в Сарай и Каракорум. Его отчет о поездке - «История монголов, именуемых нами татарами» - важный источник знаний о событиях и людях эпохи. Плано Карпини присутствовал на курултае 1246 г., оставил портреты русских князей - Ярослава, Даниила, Михаила, был свидетелем убийства князя Черниговского и смерти Ярослава Владимирского. Татары знали о планах Михаила, о посылке им Петра в Лион. Не исключено, что они знали о разговорах, которые Плано Карпини вел с Ярославом, согласившимся продолжить переговоры с курией.
Александр Невский не знал ни сомнений, ни колебаний. Программа сотрудничества с татарами была для него единственно возможной политикой. В числе причин, которые побудили Александра Невского выбрать ее, было острое ощущение западной опасности. Ребенком он приехал вместе с отцом князем Ярославом в Новгород. 16-летним юношей стал князем-наместником купеческой республики. Когда ему исполнилось 20 лет в 1240 г., Александр разбил на Неве шведских крестоносцев - 5 тысяч воинов, прибывших на ста судах. В 1240 г. татары захватили Киев, но для князя Новгородского главной угрозой был натиск, шедший с Запада. В 1242 г. Александр одерживает знаменитую победу на Чудском озере: на этот раз он громит армию Ливонского ордена.
В 1937 г. Сергей Эйзенштейн пишет сценарий15 для своего будущего фильма «Александр Невский». Князь новгородский объясняет народу свою политическую линию: «С монголом подождать можно. Опаснее татарина враг есть… ближе, злей, от него данью не откупишься - немец»16. В фильме Эйзенштейна Александр Невский излагает стратегию Сталина в 1937 г.: на западе - опасность немецкая, на востоке - японская. В момент выхода фильма - «немец» был опаснее. Два года спустя - «Александр Невский» был снят с экрана - вчерашний враг стал союзником. Но рассуждения о степени опасности двух врагов могли быть актуальными в XIII в. Александр имел основания считать «немцев», как называли независимо от национальности пришельцев с Запада, угрозой более страшной, чем татары. Крестоносцы оккупировали захваченную территорию, чего не делали татары, строили на ней крепости, города - забирали землю. Крестоносцы, «псы-рыцари», как любил их называть Маркс, обращали покоренное население в католичество, отличаясь и этим от веротерпимых татар.
