Г Литаврин - Как жили византийцы
Глава 5
ВОССТАНИЯ И МЯТЕЖИ
Переходя к проблеме социальной и политической борьбы в империи, оговоримся с самого начала, что источники зачастую не дают возможности выявить классовые корни того или иного движения. Дело в том, что в антиправительственных выступлениях участвовали одновременно самые разные социальные группировки, каждая из которых преследовала свои собственные цели.
Особенно трудно определить при этом конкретные цели и требования угнетенных - главной силы всех крупных социальных движений в Византии. Идеи социального протеста народных масс нашли наиболее полное отражение в полуэпических анонимных произведениях, созданных представителями низших слоев населения, - в сборниках пословиц и поговорок, в апокрифах (тайных книгах, излагающих или объясняющих религиозные сюжеты иначе, чем церковь), в громовниках (толковниках естественных явлений и стихийных бедствий), в гадательных книгах. Там четко противопоставляются интересы имущих и неимущих, высказывается мысль о несправедливости установившихся порядков. "Бедным счастье - богатым пагуба", - сказано в громовнике XII в.; "бедные вознесутся богатые смирятся", - говорится с надеждой в одном из апокрифов. Причина всех бед, утверждается в повести о Стефаните и Ихнилате, - корыстолюбие, а высшее благо - независимость. "Нуждающийся ничего не получит у начальников, - сказано там же, - не достигнет высокого поста, как ручеек, высыхающий на пути к морю. Бедняк смело борется с опасностью, но напрасно. Что у богатых одобряется - у бедных порицается. Если бедняк мужествен, его называют наглым, если щедр мотом, если кроток - слабым, если скромен - глупым, если образован - пустым, если молчалив - дураком". Но достаточно стать ему обладателем солидной суммы денег, как он тотчас прослывет и доблестным, и разумным, и сильным.
Нота протеста частенько проскальзывает в житиях, хотя большинство их подверглось многократной обработке служителями официальной церкви: там нередко с симпатией и уважением говорится об оскорбленных и униженных, осуждается надменность, с какой богачи и вельможи обращаются с простолюдинами.
С горечью и недоумением о социальной несправедливости писали иногда представители византийской интеллигенции. Поэт XII в. Михаил Глика, приговоренный к казни, говорил:
Не поколеблись, не хвались, не трусь и не сдавайся,
Ни перед кем не гни колен и не терпи насмешек...
...........................................................................
.
Там будет сборище льстецов, толпа тюремных стражей,
И тех, кто пышно пировал, и паразитов низких,
Кто в роскоши и в неге жил, кто знал одни забавы,
Кто без труда провел всю жизнь, без пользы и без цели.
Там будет суд для всех один, для всех одна оценка.
Не будет презрен там бедняк, унижен неимущий,
Там богача не предпочтут, не выслушают первым,
Ему на пользу не пойдет ни чин, ни сан высокий.
Там правду не удастся скрыть подарками и лестью,
Замолкнет там язык молвы, доносы сикофантов,
Погибнут ложь и клевета, утратят силу козни,
Где справедливый судия, там приговор неложен.
Нет пользы в хлопотах отца и в матери заботах,
И только сила добрых дел тебе спасеньем будет ...
.....................................................................
Горевший в пламени богач молил, чтоб каплей влаги
Ему язык смочил бедняк, лишь пальцем прикоснувшись,
Такая кара ждет людей хвастливых и надменных,
Кто о себе высоко мнит, и тех, кто призирает
Сирот, несчастных, бедняков и пленников, и нищих,
Смиренных, слабых и рабов, пришельцев и бездомных... 1
Формы социальной борьбы были весьма разнообразны: ересь, вооруженные восстания угнетенных, народно-освободительные движения подвластных империи иноплеменников, индивидуальный протест, участие трудовых масс в оппозиционной борьбе опальной знати и т. п.
*
Наиболее распространенной формой классовой борьбы эксплуатируемых крестьян и горожан была богословская ересь.
"Божий страх", постоянно внушаемый церковью глубоко религиозному средневековому человеку, предполагал безусловное смирение перед властью, ибо "нет власти - аще не от бога". Ропот, протест, сопротивление трактовались всегда как тяжкий грех. Возникала безвыходная ситуация: тяготы и гнет невыносимы, но бороться против них - значит впасть во грех. Для богатых и сильных такой дилеммы не существовало: они законно используют труд неимущих и богатеют, не совершая греха, если не крадут, не лихоимствуют, не занимаются разбоем. Если все-таки порой не обходится и без этого, то можно добиться прощения у бога, подав нищим, уделив толику бедным, одарив монастырь либо основав новый.
Но как бедняку улучшить свое положение? И вот тут на помощь приходила ересь. Представлявшийся ранее греховным путь борьбы со светской властью и официальной церковью объявлялся подвигом во славу "истинного бога". Так учили и манихеи, и павликиане, и богомилы, отвергавшие официальную церковь со всеми ее учреждениями, служителями и обрядами и светскую власть с подвластным василевсу аппаратом насилия.
Сила ереси состояла не в конструктивной программе - ересь не сулила своим приверженцам счастья в этой жизни: она утверждала лишь суровое подвижничество; ее сила заключалась в острой критике существующих социальных порядков. Павликиане, например, доказывали, что весь материальный мир есть творение дьявола (поэтому богородица не могла родить богочеловека, и Христос никак не мог иметь телесной оболочки), лишь мир духовный - мир божий. В самих еретических трактатах обычно не содержится призывов к ниспровержению несправедливого правопорядка (материальное зло неустранимо с помощью материальных средств) - ересь звала к пассивному сопротивлению господам, правителям, иерархам.
Однако еретики в Византии, как и в странах Западной Европы, брались иногда за оружие, защищаясь от репрессий властей. В IX в. павликиане вели настоящую затяжную войну против императорских войск. Своеобразное государство павликиан с центром в городе Тефрике в Малой Азии (на востоке фемы Армениак) пало только после того, как силы его окончательно истощились в длительной и кровавой борьбе. Вслед за решительной победой правительственных войск в 872 г. началось беспощадное истребление десятков тысяч еретиков, которых рубили, топили, вешали, сжигали, распинали.
Но ересь не была уничтожена окончательно. В середине Х в. она возродилась - и прежде всего в Северной Сирии. Иоанн I Цимисхий переселил еретиков в Северную Фракию (где уже в VIII в., если не ранее, находилась армянская колония и где широко были распространены и монофиситство, и павликианство), обязав их нести военную службу на границе с болгарами. Однако еретики стали не врагами болгар, а их добрыми соседями. Это способствовало возникновению новой дуалистической ереси (в ее славянской редакции) - болгарского богомильства. Павликиане и богомилы района Филиппополя оказывали влияние на окрестное греческое население. Они имели приверженцев и на юге Фракии, и в Малой Азии, и в самом Константинополе.
Отказ от труда на господ являлся одной из главных социальных идей богомильства. Ересиарх-богомил Василий, врач по профессии, пользовался авторитетом даже в столице империи. Его 12 помощников (столько же учеников было у Христа) назывались апостолами. Около 1111 г. Василия сожгли на ипподроме, а его учеников, как и вождей филиппопольских еретиков, - сгноили в тюрьмах.
Известно, что богомилы принимали активное участие в народно-освободительных восстаниях против византийского господства на землях бывшего Болгарского царства. В 1078 г. под руководством павликианина (богомила?) Леки восставшие захватили Сердику (Софию), а ее епископа убили. В 1084 г. богомил Травл, узнав о том, что его родные под Филиппополем пострадали как еретики, организовал из павликиан отряд и присоединился к печенегам. Укрепившись в заброшенной крепости, он совершал дерзкие набеги на окрестности Филиппополя. В битве с ним и его союзниками-печенегами был разгромлен и убит крупнейший полководец империи Григорий Бакуриани.
В Константинополе время от времени возникала то та, то другая ересь, о социальном составе приверженцев которой чаще всего почти ничего не известно. Рано или поздно ересиархи подвергались репрессиям, как некий Нифонт, произносивший при Иоанне II Комнине в собраниях и на площадях столицы речи против ветхозаветного "еврейского бога". Нифонт был брошен в темницу. Официальные церковнослужители и представители светской власти стремились опорочить личность учителей ереси как носителей порока с самого их рождения, а также доказать, что истоки ереси имеют иноземное происхождение. Анна Комнин, говоря об Иоанне Итале, и ее современник Киннам, рассказывая о некоем Димитрии, подчеркивают, что те долго жили на Западе, где понахватались всяких сомнительных идей, и мудрствуют, доказывая, что один и тот же (Христос) не может одновременно и равняться богу и быть менее его... (В евангелии действительно утверждалось, что сын божий равен богу-отцу, но там же Христу приписывалось высказывание: "Отец мой более меня есть").
