Леонид Левитин - Узбекистан на историческом повороте
Разгром Кокандской автономии
Октябрьская революция в Средней Азии была исключительно русским делом, она не имела приверженцев среди коренного населения Туркестана. Для этого были определенные основания: отсутствие местного индустриального пролетариата, а также материальных и идейных предпосылок внутри ислама для каких-то других идеологических направлений. Вообще, то, что приходило из России, как правило, изначально отвергалось. Положительные контакты были достаточно редки и в основном имели место на межличностном уровне.
Лишь незначительное число представителей коренного населения вошло в руководство первых Советов. Вот убедительные факты. Пятнадцатого ноября 1917 г. в Ташкенте состоялся Третий съезд Советов, на котором из 114 делегатов не было ни одного (!) представителя среднеазиатских народностей. В июне 1918 г. в Ташкенте состоялась первая конференция коммунистов Туркестана, позже названная Первым съездом компартии (большевиков) Туркестана. На ней присутствовали 43 делегата от примерно 1500 коммунистов. Ни одного (!) коренного туркестанца не было ни в числе делегатов, ни в числе избравших их на эту конференцию коммунистов.
То же можно сказать и в отношении так называемых туркестанских комиссаров - четырнадцати деятелей Туркестанской АССР, расстрелянных в 1918 г. во время антисоветского восстания в Ташкенте. Вот их имена: председатель ЦИК ТАССР В.Вотинцев, председатель СНК В. Фигельский, председатель ЧК И.Фоменко, комиссары А.Малков, А.Першин, Е.Дубицкий, председатель Ташкентского совета Н.Шумилов, зам. председателя совета В.Финкельштейн, партийные, профсоюзные и военные работники С.Гордеев, М.Качуринер, Г.Лугин, М.Троицкий, А.Червяков, Д.Шпильков.
В первые месяцы после Октябрьской революции представители национальной политической элиты Ташкента пытались легальным и достаточно демократическим путем продолжать реализацию идей и целей, сформулированных ими в период власти Временного правительства.
Полное игнорирование большевиками политических интересов туркестанских мусульман побудило участников национального движения, прежде всего активистов "Шурои Исломия", к принятию более решительных мер. Было решено провести четвертый чрезвычайный краевой мусульманский съезд. Из-за противодействия большевистской власти, полностью контролировавшей Ташкент, местом проведения его стал Коканд.
Съезд, на котором присутствовали 180 делегатов, проходил 9-10 декабря 1917 г. во дворце бывшего кокандского хана. Съезд провозгласил Туркестанскую автономию (Туркистон Мухторияти). На нем демократическим путем был избран парламент (Временный народный Совет) и Временное правительство. Европейскому населению в Народном Совете было предоставлено 18 мест (то есть одна треть от общего числа). Так началась Кокандская автономия, просуществовавшая лишь немногим более двух месяцев. В конце января в Москве и Ташкенте были приняты решения о ее ликвидации. К Коканду подтянули войска. В Ферганской области было объявлено осадное положение. Начались боевые действия.
В ночь с 18 на 19 февраля 1918 г. верные большевикам воинские части начали штурм Коканда. Им удалось без особого труда преодолеть сопротивление плохо вооруженной местной милиции. Часть города была охвачена пожарами. Тысячи людей погибли. К концу февраля 1918 г. штаб революционных войск телеграфировал в Ташкент и Москву о разгроме контрреволюционного автономного правительства. Был создан Военно-революционный суд для разбора дел лиц, обвинявшихся в поддержке Кокандской автономии. По краю начались повальные аресты.
Вот с такой кровавой колониальной акции началась советская власть в Узбекистане. И в таком имперском стиле, может быть, не всегда с применением артиллерийских орудий, но, как правило, при помощи насилия и террора, физического или психологического, продолжалась она все семьдесят с лишком лет своего существования. Положа руку на сердце, можно с полным основанием сказать, что царский российский колониальный режим был куда как либеральнее.
Тридцатого апреля 1918 г. Москвой практически в директивном порядке была образована Туркестанская Автономная Советская Социалистическая Республика в составе РСФСР, которая включала значительную часть территории нынешних независимых среднеазиатских государств и южные районы Казахстана. Население республики насчитывало свыше 5 млн. человек. Столицей ее был определен Ташкент. Однако в 1918-1919 гг. советская власть в регионе не распространялась за пределы нескольких новых городов, поселков и железнодорожных станций. Связь с Россией ограничивалась в основном телеграфом и радио. Железнодорожное сообщение несколько раз прерывалось до сентября 1919 г. фронтами гражданской войны. Москва, боровшаяся за свое выживание, не имела сил для того, чтобы заняться туркестанскими делами. И только в конце 1919 г. определились четкие интересы Москвы по отношению к Туркестану и появились возможности реализовывать их.
Советская Россия полностью восприняла стратегические цели своих колониальных предшественников. Туркестан остался для Москвы поставщиком жизненно необходимого сырья, а его территория зоной безопасности. Однако был и дополнительный интерес. Ташкент стал рассматриваться как колыбель революции на Востоке.
Была значительно усилена силовая составляющая колониальной власти в регионе, которую большевистская Москва провозгласила миссионерской.
В 1920 г. путем инсценированных народных революций Бухарский эмират и Хивинское ханство были преобразованы в марионеточные Бухарскую и Хорезмскую народные советские республики, утратившие свою даже незначительную государственную самостоятельность. Декларированная во время гражданской войны свобода отправления религиозных культов была вскоре жестко ограничена, собственность религиозных организаций (вакуф) повсеместно конфискована, шариатские суды и религиозные школы постепенно упразднены.
Однако скоро стало очевидно, что без привлечения на свою сторону местного населения развитие событий в регионе в нужном для Москвы направлении трудно прогнозировать. Подготовка и выдвижение местных кадров стали рассматриваться как решающие условия укрепления советской власти. Вообще, одним из постулатов коммунистической политики уже в первые послереволюционные месяцы стала установка на то, что социально-культурная трансформация отсталых народов неразрывно связана с формированием их политической и культурной элиты и интегрированием ее в советскую систему.
Для туркестанцев широко открылись двери компартии. Уже ко времени Второго съезда компартии Туркестана половину ее членов составляли представители коренного населения. Однако недовольство властью Москвы в регионе не уменьшалось, продолжались требования расширения доступа местного населения к реальному управлению и к другим сферам деятельности. Продолжающиеся усилия Москвы по привлечению мусульман в местные партийные организации и созданию мусульманского бюро внутри партии привели к контакту советской власти с джадидами и к попыткам привлечь их на свою сторону. Часть джадидов сразу же приняла советскую власть, другая, сотрудничавшая с "Истиклолчилар харакати", что на русском означает - "Движение за независимость" (в советское время именовалось басмаческим движением, от тюркского "басмак" - "совершать налеты"), и белым движением, впоследствии эмигрировала.
Джадиды, которые пошли на контакты с Москвой, попытались создать тюркскую компартию и поставить во главе ее своих авторитетных представителей. Желание полностью утопическое - было Москвой с ходу отметено. На этом, собственно говоря, альянс российских коммунистов с джадидами и закончился. Позже их, как и всех остальных инакомыслящих, представляющих и даже не представляющих угрозу режиму, в несколько приемов беспощадно уничтожили.
Москва и мусульманские коммунисты
Значительно сложнее сложились взаимоотношения Москвы с движением мусульманских коммунистов, которых вначале она рассматривала как своих стратегических союзников в Средней Азии. Мусульманский национал-коммунизм был движением внутри коммунистической партии, претендующим на представительство всех мусульман России. Активные участники движения узбеки Фитрат (Абдурауф Абдурахим-оглы) и Файзулла Ходжаев, казахи Турар Рыскулов и Ахмед Байтурсун, азербайджанец Нариман Нариманов примкнули после революции к компартии России, так как были убеждены, что утверждение социалистического хозяйственного порядка положит конец эксплуатации и угнетению колонизированных территорий. Однако их вера в конец противостояния мусульман и русских при новой организации государственной и общественной жизни оказалась разрушена уже во время гражданской войны. На основе этого опыта у них все более усиливалась убежденность в необходимости национального самоопределения и государственной самостоятельности мусульманских этносов, их независимости от Москвы.
