О. Генри - Хетты
В Богазкёе могучие скалы и ущелья требовали лишь незначительных добавочных укреплений; но вокруг открытого сектора обороны, на гребне холма, обращенного к югу, были сооружены массивные стены, остатки которых стоят и сегодня. Линии укрепления — двойные и состоят из главной стены и более низкой, вспомогательной, вынесенной на 20 футов вперед от главной. Главная стена — двойная и состоит из внешней и внутренней кладки с поперечными стенками между ними; это образует ряд прямоугольных проемов, которые заполнялись камнями. Такая конструкция характерна для хеттских оборонительных стен, где бы они ни воздвигались. Наружная стена была особенно крепка; она делалась из массивных камней неправильной формы, но предпочтительно близкой к прямоугольной или пятиугольной; камни от одного до пяти футов длины вытесывались так, что прилегали один к другому без известкового раствора. Над всем этим шла, видимо, кирпичная надстройка, но она не сохранилась. Обе стены укреплены выступающими прямоугольными башнями, расположенными на расстоянии около ста футов одна от другой. Трое главных проходных ворот имеют по бокам громадные каменные блоки, идущие от наружной до внутренней сторон всей системы. Обе стены стоят на высоком крепостном валу, облицованном с наружной стороны камнем. Доступ в каждые из входных ворот города был устроен так: вдоль внешней стены, вблизи входа, шел крутой пандус, резко сворачивающий наверху в проход двадцатифутовой ширины между громадными башнями по бокам; в этом проходе первые ворота находились на 14 футов отступя в глубину, а вторые ворота были сооружены заподлицо с внутренней стеной укреплений (см. рис. 1). Имелся также туннель, проходящий под крепостным валом и позволявший защитникам крепости делать внезапные вылазки. Оборонительная мощь этой системы фортификаций очевидна, и трудно понять, каким образом этот город мог быть неоднократно захвачен и разграблен плохо организованными варварскими племенами.
Рис. 1. Ворота Богазкёя
1 — план; 2,3 — реконструкция: внутренняя (2) и внешняя (3) стороны
Городская стена, отрытая в Алишаре (соседний город), имела сходное строение, но вместо башен — бастионов была выбрана зигзагообразная или ступенчатая форма контура стены, позволявшая вести продольный обстрел лишь в одном направлении; такую планировку следует признать менее удовлетворительной. Стена маленького форта на вершине Юмюктепе около Мерсина в Киликии была весьма схожа со стеной в Богазкёе, хотя каменная кладка была у нее, естественно, менее массивной.
Как уже говорилось, мы располагаем постоянно действовавшими инструкциями офицеру, командовавшему пограничными укреплениями. Его чисто военные обязанности (о его гражданских функциях мы говорили в предыдущей главе) включали расстановку часовых, наблюдавших за дорогами, запирание ворот на ночь, ремонт фортификаций и снабжение гарнизона водой, пищей и дровами. К сожалению, большинство пунктов инструкции плохо сохранилось и не может быть приведено дословно.
Границы, на которых осуществлялась политика пассивной обороны, лежали главным образом к северу и юго — западу — именно там, где были обнаружены города — крепости. Здесь хеттское царство было обращено в сторону суровых и труднопроходимых территорий, населенных беспокойными племенами; хетты не пытались включать их в состав своих владений путем завоевания, а предпочитали не подпускать к себе. В то же время вассальные царства образовывали буферные государства, защищавшие хеттские территории от прямого нападения более цивилизованных соседей (Арцавы на западе, Египта на юго востоке).
4. Законы войны
Для ранних хеттских царей завоевание и ограбление в оправдании не нуждались; но к XIV в. как мы видели, между цивилизованными народами установились более тесные связи, и хеттские цари периода империи всегда старались оправдать объявление войны даже мелким племенным вождям на своих северных границах. Как правило, для начала посылалось письмо с требованием выдачи хеттских подданных, нашедших убежище на территории врага. Если требование встречало отказ, то посылалось второе письмо, в котором неприятель обвинялся в совершении первого акта агрессии, дело подпадало под компетенцию небесных сил и для своего решения должно было пройти через горнило войны Здесь мы приводим переписку, предшествовавшую нападению на Хайасу на седьмом году правления Мурсили II.
После того как я завоевал страну Типию, я послал письмо Аннии, царю Ацци, и я написал ему «Подданных моих, которые перешли к тебе пока мой отец находился в стране Митанни, [вес ни их мне]» (здесь документ обрывается, но мы продолжаем по параллельному тексту, содержащему сильно поврежденную, но явно отличную версию этого послания).
Но царь страны Ацци написал мне в ответ так «По поводу того, что ты писал мне, — если [у меня будут какие либо беглые] или если кто нибудь другой перешел (или идет) ко мне, [я не отдам их] и если ты требуешь. Но я ответил так: «Я пришел и стал лагерем у границы твоей страны, и я не напал на твою страну и ничего не прибрал к рукам в твоей стране — ни пленных из числа мирных жителей, ни скота, ни овец Но ты навязал ссору (?) [с моим величеством], и ты пришел и [напал] на страну Данкуву [и обезлюдел ее]. Поэтому боги станут на мою сторону и решат дело в мою пользу».
Вызов, посланный царю Арцавы на третьем году правления Мурсили, выражен в том же духе:
«Мои подданные, что перешли к тебе, когда я требовал от тебя их назад, ты не вернул их мне, ты назвал меня ребенком и трунил надо мной. Хватит! Сразимся, и пусть бог Грозы, мой господин, решат наш спор».
Примером тщательно отработанной апологии того же рода является документ из 326 строк, составленный царем Хаттусили III после его успешного выступления против Урхи — Тешуба. Этот труд свидетельствует о высокоразвитой политической мысли и подробно обсуждается ниже.
Обращение с противником зависело от того, сдавался ли он добровольно или сопротивлялся до конца. Город, захваченный силой оружия, был законной добычей победившей армии и обычно разграблялся и сжигался дотла. Опустошенное место иногда объявлялось навеки проклятым и посвящалось богу Грозы в торжественном обряде. Считалось, что после этого оно становилось пастбищем божественных быков Сери и Хурри. Будущим поселенцам приходилось нарушать это табу на свой страх и риск. Жителей такого завоеванного места переселяли вместе с их скотом в Хаттусу и распределяли как рабов между хеттскими офицерами и сановниками. Ничто не говорит о том, что на их долю выпадало что-либо еще худшее. У хеттов полностью отсутствовала страсть к пыткам и жестокости, которая так явно проглядывает в победных анналах ассирийских царей.
Если неприятель сдавался достаточно скоро, хеттский царь обычно довольствовался взятием с него клятвы верности. Соображения, которые руководили царем в таких случаях, видны из истории с Манапа — Даттой из страны реки Сеха, прошлое которого свидетельствовало о его вероломстве:
Как только Манапа — Датта, сын Мувыльва, услышал обо мне: «Его величество идет», он послал гонца мне навстречу и написал мне так: [Господин мой], не убивай меня, а возьми меня в свои подданные; а что до людей, которые перешли ко мне, то я отдал их тебе, моему господину». Но я ответил ему так: «В свое время, когда твои братья выдворили тебя из твоей страны, я вверил тебя народу Каркисы, я даже слал ради тебя дары народу Каркисы. Но, несмотря на это, ты не пошел за мной, а пошел за Уххацити, моим врагом. И что же, теперь мне брать тебя в подданные?!» Я собрался двинуться и уничтожить его, но он послал ко мне свою мать; и она пришла и пала к моим ногам и говорила так: «Господин наш, не уничтожай нас, но возьми нас, господин наш, в подданные!» И раз женщина пришла ко мне и пала к моим ногам, я был добр к женщине и поэтому не пошел в страну реки Сеха.
Если победитель принимал условия сдачи, то никаких дальнейших действий против территории челобитчика не предпринималось, он получал свое царство обратно, но уже как вассал; составлялся договор, и он обязывался выполнять все наложенные на него обязательства. В таких случаях говорилось, что народ «покорён у себя на месте». Мы встречаемся со ставшей стандартной терминологией в подводящей итоги, заключительной части отчета о завоевании Арцавы:
Так я покорил страну Арцаву. И одну часть людей я привел в Хаттусу, а другую часть я покорил на их месте и наложил на них поставку мне войск; и с тех пор они регулярно поставляли мне войска. И когда я покорил всю страну Арцаву, то число пленных из мирных жителей, которых я, мое величество, привел в царский дворец, было всех вместе 66000 пленных; а сколько пленных из мирных жителей, быков и овец привели знатные люди, солдаты и колесничные Хаттусы — этого не счесть. И когда я покорил всю страну Арцаву, я вернулся домой в Хаттусу.
