Джон Фуллер - Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор.
В Ландсбергской тюрьме в 1923 г. Гитлер, размышляя о причинах недавнего поражения Германии, писал:
«…при поверхностном взгляде на карту Британской империи можно легко упустить из виду существование всего англо—саксонского мира».
Затем, несколько ниже, касаясь вопроса о союзах, Гитлер отмечал:
«Если речь идет о получении новых территорий в Европе, то такие территории следовало бы приобретать главным образом за счет России; новая Германская империя должна в таком случае выступить в поход по дороге, давным—давно протоптанной тевтонскими рыцарями… При проведении этой политики в Европе был возможен только один союзник. Этот союзник — Британия… Для достижения дружбы с Британией надо было бы пойти на любые жертвы. Нужно было отказаться от колониальных притязаний и от притязаний на господство на море, не следовало пытаться конкурировать с британской промышленностью»[107]
Спустя 10 лет, когда Гитлер пришел к власти, его единственным желанием, несомненно, было добиться дружбы с Британией. Не может быть сомнения и в том, что он не смог обеспечить ее главным образом потому, что его экономическая система вступила в резкий конфликт с британской экономической системой. Вместо того, чтобы сделать Британию союзником, он сделал ее врагом, силу которого Гитлер отнюдь не недооценивал в 1923 г. Еще тогда он писал:
«Британия будет самым ценным союзником в мире до тех пор, пока можно рассчитывать, что ее правительство и широкие народные массы будут проявлять ту твердость и упорство, которые дают ей возможность довести до победного конца любую борьбу, в которую она вступает, независимо от того, сколько может продлиться такая борьба, на какие жертвы нужно пойти и какие средства использовать; все это несмотря на то, что оружия и военных материалов у нее может оказаться совершенно недостаточно сравнительно с другими странами».[108]
Если, по мнению Гитлера, дружественная Британия была «самым ценным союзником в мире», то он должен был бы понять, что враждебная Британия могла стать самым опасным врагом.[109] Следовательно, главная задача его военной политики должна была заключаться в том, чтобы сокрушить Британию. Вот что говорил Клаузевиц: «Мы выдвигаем принцип, что, поскольку мы в состоянии победить всех остальных противников в лице одного из них, сокрушение этого одного должно являться конечной военной целью, так как мы в нем одном поражаем общий центр тяжести всей войны в целом».[110]
Для Гитлера таким «единственным противником», несомненно, была Британия, так же как она была единственным противником Филиппа II, Людовика XIV, Наполеона и Вильгельма II. Несмотря на все это, в июне 1940 г. Гитлер не смог «поразить общий центр тяжести всей войны», потому что удар, наносившийся согласно его стратегии сокрушения, был остановлен Ла—Маншем — полоской воды шириной немногим более 20 миль. В стратегических расчетах Гитлера оказались не предусмотренными средства для форсирования Ла—Манша. Рассматривая карту Британской империи, Гитлер проглядел Дуврский пролив.
Если форсирование пролива было неразрешимой задачей, тогда не следовало бы вообще начинать войну. Если его все же можно было форсировать, тогда нужно было подготовиться к этому еще до начала военных действий. Гитлер не сделал этого. Теперь, когда стратегия сокрушения Гитлера натолкнулась на непреодолимое препятствие, у него оставался единственный выход — пересмотреть эту стратегию.
Курс действий подсказывали Гитлеру условия, в которых он оказался. Британия осталась теперь его единственным врагом. Она не только потеряла свои позиции на континенте, но также и людские ресурсы, в данном случае французские, необходимые, чтобы продолжать войну на континенте. Больше того, она потеряла поддержку французского флота. После вступления в войну Италии Британия утратила господство на Средиземном море и вместе с ним прямой морской путь в Египет. Наконец, германские воздушные базы и базы подводного флота протянулись теперь от Нордкапа до Бидоссы. Британия, следовательно, должна была ожидать усиления морской и воздушной блокады.
Британия в одиночку не могла выиграть войну, сколько бы она ни продолжалась. Отныне, пока Британия не приобрела нового союзника, проблема, стоявшая перед ней, носила строго оборонительный характер: защитить метрополию и отстоять Египет. Важность Египта заключалась не в том, что на его территории находился Суэцкий канал, а в том, что это была последняя британская заморская база, с которой можно было наносить удары по европейским странам. Если бы Египет был потерян, тогда вся Северная Африка перешла бы в руки итальянцев и немцев. Тогда они могли бы заставить Испанию вступить в войну, прижать Турцию, открыть дорогу в Россию через Армению и Грузию, наконец, Британия попала бы в такое отчаянное положение, что у американцев пропало бы желание поддерживать ее. Если бы произошли все эти события, причем они вовсе не были невозможными, Британии пришлось бы пойти на переговоры о мире, потому что без американской помощи — а Америка была для нее таким же важным стратегическим районом, как и ее собственные центральные графства, — Британия при всем желании не могла продолжать борьбу.
Почему же Гитлер не пошел по этому пути? Скорее всего потому, что внимание Гитлера и его генерального штаба было приковано к наземным операциям, а не к морским.[111] Они не могли понять, что единственный способ вынудить Британию выйти из войны — нанести по ней косвенный, а не прямой удар, то есть подорвать ее островную безопасность войной на истощение, а не бросаться на штурм, к которому немцы были не подготовлены. Но это означало применение стратегии истощения вместо стратегии сокрушения, то есть такой стратегии, которая была совершенно чужда традиционному военному мышлению немцев.
Гитлер провел два мероприятия. 16 июля он отдал следующее указание начальнику генерального штаба фельдмаршалу Кейтелю и начальнику своего собственного штаба генералу Иодлю: «Поскольку Британия, несмотря на свое безнадежное военное положение, не проявляет никаких признаков желания договориться, я решил подготовить и в случае необходимости провести против нее десантную операцию. Цель операции… ликвидировать английскую метрополию как базу для ведения войны против Германии. Подготовка всей операции должна быть закончена к середине августа».[112]
Спустя три дня Гитлер выступил перед рейхстагом и, заверив депутатов, что Германия может выдержать напряжение длительной войны, вновь предложил мир. Он заявил:
«В этот час я считаю своим долгом еще раз обратиться к здравому смыслу Великобритании… Я не вижу причин для продолжения этой войны»[113]
Из распоряжения, отданного Иодлю, и речи Гитлера становятся ясными три положения:
1. Гитлер хотел мирного договора с Британией.
2. Если Британия откажется, он совершит прямое нападение.
3. Гитлер отнюдь не был уверен в успехе, если ему все же пришлось бы совершить нападение, и поэтому ему следовало быть готовым к длительной войне.
Черчилль и его правительство не обратили никакого внимания на призыв Гитлера. Жребий был брошен, и стратегия сокрушения в Западной Европе вступила в свою последнюю и роковую стадию.
Операция, которую скорее мысленно представляли, чем спланировали, заключалась в том, чтобы высадить две армии численностью 25 дивизий между Дувром и Портсмутом, а затем продвигаться на север и отрезать Лондон с запада.[114] Если предоставленный срок в 30 дней, в течение которого эта идея должна была воплотиться в практическом плане, не казался абсурдным Гитлеру, он должен был показаться таковым Кейтелю и Иодлю.[115] В условиях полной неподготовленности это было просто невозможно.[116]
Во—первых, не было специально сконструированных десантных судов, поэтому приходилось собирать баржи и речные суда; во—вторых, чтобы пересечь пролив на таких судах, требовалось, чтобы море было совершенно спокойным; в—третьих, нужна была коренная переделка судов, чтобы можно было выгружать с них танки, орудия и транспортные средства; в—четвертых, войска не были подготовлены, а у штабов не было опыта в проведении десантных операций; в—пятых, германский флот прекрасно знал, что он не мог тягаться с британским, и последнее — командование германского флота было убеждено, что, если бы даже германской авиации удалось нанести поражение английской, германская авиация не смогла бы предотвратить удара британского флота по немецким десантным силам. Это подтвердилось на следующий год, когда не удался морской десант германских войск на о. Крит.
Итак, при разработке плана серьезные трудности возникли с самого начала и, кажется, только один Геринг верил в него. Он был убежден, что германские военно—воздушные силы, которые выделяли для этого 2750 самолетов, смогут и уничтожить британскую авиацию и парализовать британский флот. Сомнения по поводу плана нарастали. 16 августа, на тридцатый день подготовки, операция была отложена до 15 сентября. 3 сентября день высадки был намечен на 21 сентября. Затем 17 сентября выполнение плана вновь отложили, а 19 сентября последовал приказ рассредоточить суда, чтобы избежать потерь от воздушных налетов. Наконец, 12 октября операция была перенесена на весну.
