Алексей Гудзь-Марков - Индоевропейцы Евразии и славяне
Во второй половине IV тыс. до н. э. и вплоть до рубежа IV–III тыс. до н. э. кочевники-индоевропейцы, населявшие бассейн Среднего и Нижнего Дона, также продвинулись к северу, пройдя долинами Десны, Оки, Дона и их притоков.
Так в лесной полосе Центральной России в III тыс. до н. э. сложилась культура смешанного характера с явной преемственностью в нижнедонских образцах керамики и изделий из камня и меди. В то же время этнический массив лесного охотничьего про-тофинского мира востока Европы окончательно не сдавал своих позиций, уступая южным пришельцам лишь поймы рек, столь богатые лугами, поросшими сочными травами, оставляя за собой глухие лесные массивы водоразделов.
Вместе с тем пропорции сосудов былого южнорусского типа в лесах вытягиваются, у них появляются цилиндрические шейки. А начиная с середины III тыс. до н. э. в лесной и лесостепной области Восточной Европы широко распространилась шнуровая орнаментация керамики. В это же время в центре и на севере Восточной Европы шло параллельное развитие лесной протофин-ской волосовской культуры. Как и прежде, носители южных степных индоевропейских культур не оказывали существенного влияния на традиции аборигенов лесов верховьев Днепра, Оки и Волги. Северные лесные традиции во многом преобладали над южными и оказывали определяющее влияние на население лесной полосы Восточной Европы. Именно под северным влиянием сложилась ромбоямочная орнаментация керамики центра и севера России III тыс. до н. э.
А тем временем напор южных кочевников-скотоводов на север никогда не ослабевал, и постепенно в лесостепной и части лесной полосы России сложились многочисленные общности лесных протофинских охотников и рыболовов и индоевропейских пастухов-южан, живших на смежных территориях.
К 2200 г. до н. э. по мере роста напряжения в степях юга России, где неотвратимо возрастал напор идущих на запад с равнин Восточного Прикаспия и Нижней Волги, подгоняемых засухой индоевропейских кочевников, резко усилилось давление бурлящей, подвижной степи на северные лесные районы Восточной Европы.
Перемещения на север активизировались еще и потому, что правобережье Среднего Днепра с XXII в. по XVII в. до н. э. во многом оставалось в руках носителей средиземноморской трипольской культуры, этнически абсолютно чуждой индоевропейскому миру евразийской степи и во многом стеснявшей его продвижение на запад, в Центральную Европу.
Долгий процесс освоения индоевропейскими степняками юга России речных долин северо-востока Европы, служивших им магистральными путями, ведущими в необъятные малоосвоенные районы севера, к 2200 г. до н. э. вылился в рождение новой индоевропейской культуры, получившей название культуры шнуровой керамики, или боевых топоров, сыгравшей в дальнейшем выдающуюся роль в процессе индоевропеизации Европы и Малой и Передней Азии и в сложении ее современных языковых и культурных общностей.
Под ударами кочевников Нижнего Поволжья ямная культура юга России к концу III тыс. до н. э. угасла и сменилась новой, продвинувшейся с востока степной культурой общего индоевропейского ряда, получившей название катакомбной— из-за обычая строить каменные погребальные камеры-катакомбы под курганными насыпями. Процесс смены двух степных культур шел долго, причем обе они во многом развивались параллельно, подчас смешиваясь, а иногда и вытесняя друг друга.
А на Нижней Волге и юге Урала тем временем уже формировалось новое объединение индоевропейских кочевников, которое к середине следующего II тыс. до н. э. оттеснило уже и саму катакомбную культуру далее на запад Европы и на юг в Азию.
При такой силе и интенсивности напора на юг Восточной Европы со стороны степей Евразии, а начиная с середины III тыс. до н. э. и с Кавказа, ставшего источником экспансии народов и культур Передней Азии (и в первую очередь Ирана) в Европе, не могло не произойти широчайшего и во многом вынужденного движения индоевропейских кочевников юга России на север в безопасные от набегов более подвижных и воинственных восточных соседей долины Верхней и Средней Волги, Оки, Днепра и далее на Западную Двину и берега Балтики, вплоть до Польши, Германии, Дании и юга Скандинавии. Тем более что начиная с V тыс. до н. э. уже шёл долгий процесс приспособления жителей восточноевропейских степей к условиям лесной зоны Центральной России.
В последней четверти III тыс. до н. э. громадные стада крупного и мелкого рогатого скота и табуны лошадей, дотоле пасшиеся в южнорусских степях, были повернуты на север и широкими пойменными долинами русел Волги, Дона, Оки, Десны и Днепра поднялись в районы Верхней и Средней Волги, междуречья Оки и Волги и далее на запад в Прибалтику, в Западную и Центральную Украину, Польшу, Германию, Швейцарию, а с 2000 г. до н. э. на полуостров Ютландию (Данию) и на юг Скандинавии.
Продвигающиеся в глубь лесных районов Европы пойменными долинами стада сопровождали не только конные и пешие пастухи, но и подымавшиеся по руслам рек дубовые ладьи длиной до 10 м, вмешавшие до десяти человек.
Отношения у пришельцев-пастухов с лесными обитателями северо-востока Европы (протофинами — носителями волосовской культуры) складывались отнюдь не мирно, подчас заканчиваясь смертельными схватками.
На Верхней Волге, от устья реки Камы (район города Казани) до самого истока на Валдайской возвышенности, в последней четверти III тыс. до н. э. сложилась устойчивая общность пришедших с юга пастухов-индоевропейцев, получившая название фатьяновской и балановской культур, входящих составной частью в общую европейскую провинцию культуры шнуровой керамики рубежа III и II тыс. до н. э.
Всадники, пастухи-южане, устремившиеся под сень североевропейских лесов, были вооружены луками и стрелами с кремневыми наконечниками степного типа, хранящимися в кожаных колчанах, и знаменитыми боевыми топорами, даровавшими наряду со шнуровым орнаментом название всей культуре.
В Поволжье и Поочье пришельцы нередко занимали обжитые лесными племенами охотников поселки, пытаясь оттеснить аборигенов в глубь речных водоразделов, поросших дремучей, непроходимой для стада чащей. Это приводило к стычкам, в которых многие южане гибли от стрел теснимых местных жителей. После ухода пастухов охотники обычно вновь возвращались на привычные, издавна обжитые места у русел рек, а значит, и рыбных промыслов, составлявших важную статью их питания.
Южане-индоевропейцы привнесли в леса северо-востока Европы многие черты и навыки евразийской степной цивилизации. Начиная с V тыс. до н. э. носители днепро-донецкой культуры зародили начало керамического производства в лесной полосе Восточной Европы и в течение всего IV тыс. до н. э. стали складываться широкие общины скотоводов и земледельцев в долинах Верхней и Средней Волги, Оки, Десны, Западной Двины и выработалась целостная, уже не степная, а именно лесная индоевропейская культура востока Европы, оказавшаяся в дальнейшем способной покорить едва не весь север, а позже и запад и юг континента.
До массового вторжения южан протофинские народы востока и севера Европы не были знакомы ни с пахотным земледелием, ни с животноводством, ни с металлургией. Надо сказать, что и после ухода основной массы южан-индоевропейцев на запад Европы лесные охотники не восприняли основ производящего хозяйства и вернулись к обычным для себя формам жизни и ведения в основном потребляющего дары природы нехитрого хозяйства.
Одной из характерных черт индоевропейской культурной общности, сложившейся в лесной полосе России в последней четверти III тыс. до н. э., был шнуровой орнамент, а во многом и сама форма запечатлевшей её керамики.
Культуры шнуровой керамики: кубок культуры кубков, (с утолщённым дном) из Нидерландов; сосуд и топор культуры одиночных погребений из Дании
С V тыс. до н. э. шла эволюция форм и орнамента керамики населения лесных пространств Восточной Европы.
Главными составляющими были протофинский элемент, создавший остродонные сосуды с ямочно-гребенчатой орнаментацией по всей поверхности, и южный степной индоевропейский элемент, тяготевший наряду с круглодонными и даже остродонными формами всё же больше к классическим плоскодонным сосудам с орнаментацией лишь по верхнему тулову сосуда. В результате длительного взаимовлияния севера и степного юга Восточной Европы появилась новая форма керамики, до конца не принадлежащая ни одной из двух культурных традиций, но остающаяся прежде всего индоевропейской, сложившейся в лесной полосе России и восходящей к южнорусским степным культурам второй половины III тыс. до н. э. (ямная культура, катакомбная культура).
Нижняя часть тулова сосудов культуры шнуровой керамики вбирала скорее южную традицию плоскодонной керамики, классические образцы которой запечатлены еще в памятниках юга Туркмении V–IV тыс. до н. э. и впоследствии нашли отражение в днепро-донецкой культуре V–IV тыс. до н. э., ас середины IV тыс. до н. э. ив культуре воронковидных кубков на северо-западе Европы.
