Мария Сергеенко - Жизнь древнего Рима
Тоге полагалось быть белого цвета, без всяких украшений; только мальчики носили до совершеннолетия тогу с широкой пурпурной полосой по краю (toga praetexta). Такая тога была форменной одеждой большинства магистратов и жрецов; триумфатор надевал пурпурную, расшитую золотом (toga picta).
К этой официальной одежде полагалась и официальная обувь — calcei, башмаки с ремнями, закрывавшие ногу. Магистрат, сенатор, появляясь на людях, а тем более при исполнении своих служебных обязанностей, должен быть в тоге и в этих башмаках. Они часто изображались на статуях. Делали их из тонкой кожи с двумя парами ремней. Ремни, закрепленные у начала пальцев между подошвой и кожей головки, прочно пришивались к этой последней. Всунув ногу в башмак, брали первую пару ремней, перекрещивали их на ступне, обвивали ими ногу до самых икр и завязывали так, чтобы концы спадали вниз. Затем обвертывали ногу второй парой ремней, тоже завязывали их спереди, оставляя концы свисающими[82]. Когда Веррес, наместник Сицилии, появился на глазах всех Сиракуз в греческом плаще и сандалиях, то такой вид должен был произвести на каждого строгого римлянина впечатление столь же оглушающее, какое произвело бы на нас появление в общественном месте человека в одном нижнем белье.
Тога, несомненно, была одеждой, сообщавшей известную величавость; она в значительной мере создавала впечатление римской gravitas, той «серьезной важности», которую римляне считали своей национальной особенностью, резко отличавшей их от вертлявых и шумных «гречат». И, однако, Тертуллиан имел все основания сказать о ней, что это грузная ноша, «которая наваливается на человека»: пышная, торжественная, она плохо защищала от холода, летом в ней было невыносимо жарко, и обходилась она дорого. Уберечь ее снежную белизну в тесноте и грязи римских улиц (а иногда и собственной квартиры) было трудно; дома со стиркой ее было не справиться: приходилось обращаться к фулонам. Марциал любил кольнуть людей, имевших несчастье ему не понравиться, тем, что у них «тоги грязнее грязи» (I. 103. 5; VII. 33. 1). Сам он жаловался, что в Риме за лето изнашиваешь четыре тоги (X. 96. 11), а в маленьких городах Италии тогу выколачивают только дважды в месяц, когда семья справляет праздник в честь Ларов и полагается надевать парадную одежду (IV. 66. 3–4). Герой Ювенала, уезжая из Рима, радовался, что он попадает в такие места, где человека облекают в тогу только на смертном ложе (Iuv. III. 171). Марциалу среди прочих условий счастливой жизни нужна была возможность редко надевать тогу (toga rara, — X. 47. 5) и «отдых в тунике» (tunicata quies) был его мечтой (X. 51. 6).
Тогу, однако, начинали носить все меньше и меньше и в самом Риме. Светоний рассказывает, в какое негодование пришел однажды Август, встретив на Форуме толпу граждан, одетых в темные плащи: «Вот они мира владыки, народ, облекшийся в тогу», — процитировал он Виргилия и велел эдилам следить, чтобы на Форуме и в цирке появлялись только в тогах (Suet. Aug. 40. 5). Эпизод этот чрезвычайно характерен: отказ от тоги говорит о том, что в мыслях и чувствах «владык мира» произошел глубокий переворот. Величавая торжественность внешнего вида, обязательная во времена ранней республики, подчеркивала достоинство людей, которые считали, что они стоят во главе мира и по милости богов, и в силу своего государственного разума. Когда мысль и забота о государстве отодвинулись назад и собственное преуспеяние и удобства оказались на переднем плане и на первом месте, одежда, бывшая символом римской гражданственности, стала тягостной и ненужной — ее носят по приказу императоров; она превращается в мундир, который надевают только при исполнении официальных и служебных дел и торопятся сбросить по выполнении их. Так как обязанность приветствовать каждое утро патрона была официальной обязанностью клиента, то и он не смел явиться в «надменный атрий» своего покровителя иначе, как в тоге, и Марциал не пожалел красок для описания этой жалкой клиентской «формы»: коротенькая, мытая-перемытая (X. 11. 6), потертая (XIV. 125), а иногда такого вида, что соломенное чучело, истерзанное рогами взбесившегося быка, казалось более целым (II. 43. 5–6).
Обычной одеждой римского гражданина становится теперь плащ, в который облекаются, покончив со служебными обязанностями. Плащ этот — pallium — представляет собой упрощенный греческий гиматий — кусок мягкой ткани, который набрасывают на плечо и оборачивают вокруг талии. Слово pallium скоро, однако, стало родовым обозначением других плащей, общим признаком которых было то, что их надевали на себя, а не обвертывались ими, как тогой. Плащей разного покроя и в соответствии с этим различных наименований было множество; сами древние путали их названия[83]. Их можно по внешнему виду и покрою разделить на три группы: 1) знакомый уже нам кукуль, короткая, до середины спины доходившая накидка с капюшоном, 2) пенула и 3) лацерна.
Пенула — это плащ, который застегивался спереди и был узковат, откинуть его назад можно, но сделать это и трудно, и неудобно. Иногда он надевался через голову. Цицерон, утверждая, что Милон не мог напасть на Клодия, приводил в качестве доказательства одежду Милона: на нем была пенула, которая держала его «как в сетях» («paenula irretitus», — 20. 54); Мессала (Tac. dial. 39) говорит об ораторах, «стиснутых и словно запертых в пенуле». Ее иногда шили из очень дорогого материала (Mart. XIV. 145); римские франты могли разгуливать в этом тесном белом пушистом плаще (II. 57. 4), в который они «запирали себя», как в футляр. Милон, сопровождаемый толпой рабов, мог сидеть в повозке, «как в сетях». Но ни погонщик мулов (Cic. pro Sext. 38. 82), ни рабы, носившие в носилках своего господина (их так и звали: paenulati, — Sen. de ben. III. 28. 5), ни солдат (там же, V. 24. 1), ни путешественник, конный или пеший, не могли носить одежду, в которой они чувствовали себя «как в сетях». На рельефе из Эзернии изображен путник с мулом в поводу, рассчитывающийся с хозяйкой гостиницы. Он в пенуле с капюшоном; правую руку он высунул из-под плаща, раздвинув обе его половинки: плащ, очевидно, можно было спереди застегивать, а в случае надобности расстегнуть настолько, чтобы высвободить обе руки. На терракотовой фигурке из Лувра надет плащ с откидным капюшоном, застегивающийся спереди во всю длину; такой плащ надевался не через голову, а накидывался на плечи. Были, конечно, и пенулы с рукавами или по крайней мере с отверстиями, в которые просовывались руки: для рабов-носильщиков годилась только такая пенула. Материалом для этого плаща, если его надевали в путь или на работу, служило грубое толстое сукно; иногда пенулу шили из кожи (Mart. XIV. 130).
Иного покроя была лацерна; первоначально воинский плащ, она уже в начале империи стала обычной одеждой гражданского населения. Этот широкий плащ застегивался под горлом или на плече; полы его можно было закинуть на одно плечо или крест-накрест на спину (правую полу на левое плечо, левую — на правое); можно было их спустить вниз и целиком закутаться. Лацерны были разного цвета — темные, белые, окрашенные в пурпур или ярко-красную краску или сохранявшие естественный цвет рыжей или темно-золотистой шерсти испанских овец; разного материала — грубые и настолько тонкие, что их приподымало дыханием ветра; разной цены: по словам Марциала, лацерна из шерсти, окрашенной в тирийский пурпур, стоила 10 тыс. сестерций. На самом Марциале лацерна была плохая, и он уверял, что носить дрянную, ничуть не защищавшую от холода лацерну — это участь всех поэтов в Риме. Плащ этот часто надевали поверх тоги и для тепла, и чтобы предохранить белоснежную ткань от грязи и пыли; Ювенал называл эти плащи «охранителями тоги» (9. 28).
В I в. в империи вошло в обычай переодеваться к обеду в особую одежду, так и называвшуюся «обеденной»; чаще всего она именовалась synthesis. Этим именем обозначался набор однородных предметов; в данном случае — набор разноцветных ярких плащей, которые иногда меняли по нескольку раз во время обеда; Марциал издевался над одним отпущенником-богачом, который одиннадцать раз вставал из-за стола, чтобы надеть новую synthesis (V. 79).
Брюк у римлян не было: они считались варварской одеждой; императоры IV в. запрещали носить их в Риме; когда Цезарь ввел в сенат нескольких галлов, мальчишки бежали за ними с песенкой:
Галлы скинули штаны,Тоги с красным им даны.
Но на севере, например в Германии, это варварское одеяние приходилось надевать; на колонне Траяна солдаты изображены в коротких, обхватывающих ногу и спускающихся чуть ниже колена штанах. Надеты на них также и своеобразные шейные платки (focale), завязывавшиеся под горлом. Ношение шейных платков в I в. н. э. вошло в обычай и в Риме; писатели, собиравшие большую аудиторию, которой они желали прочесть свои произведения, повязывали ими горло во избежание простуды и хрипоты; Марциал послал такой платок своему приятелю, чтобы ему было чем затыкать уши во время этих чтений (XIV. 142).
