Рафаэло Джованьоли - Спартак
- В лесу богини Фуррины, - сказал пылкий Брезовир, - где еще стонет среди листвы дубов неотмщенный дух Кая Гракха, благородной кровью которого ненависть патрициев напитала эту священную заповедную почву; в этом именно лесу нужно собираться и объединяться угнетенным для того, чтобы завоевать себе свободу.
- Что касается меня, то я, - сказал один из гладиаторов, по происхождению самнит, - не дождусь часа, когда вспыхнет восстание; не потому, что я очень верю в благополучный его исход, а потому что мне не терпится схватиться с римлянами и отомстить за самнитов и марсийцев, погибших в священной гражданской войне.
- Ну, если бы я не верил в победу нашего правого дела, я бы, конечно, не вошел бы в Союз угнетенных.
- А я вошел в Союз потому, что обречен умереть, и предпочитаю пасть на поле сражения, чем погибнуть в цирке.
В этот момент один из гладиаторов уронил свой меч. Он нагнулся, чтобы поднять его и вдруг воскликнул:
- Под ложем кто-то есть!
Ему показалось, что он увидел там чью-то ногу и край зеленой тоги. При восклицании гладиатора все в волнении вскочили. Крикс тотчас воскликнул:
- Гляди на весло! Брезовир и Торкват пусть прогоняют насекомых <Пусть охраняют выход. (Примеч. автора).>, а мы изжарим рыбу <Захватим шпиона. (Примеч. автора).>.
Два гладиатора, исполняя приказ, стали у двери, беззаботно болтая друг с другом; остальные, мигом подняв ложе, обнаружили под ним съежившегося молодого человека лет тридцати. Схваченный четырьмя сильными руками, он начал сразу молить о пощаде.
- Ни звука, - приказал ему тихим и грозным голосом Крикс, - и ни одного движения, или ты умрешь!
И блеск десяти мечей предупредил несчастного, что если он только попытается подать голос, то в один миг отправится на тот свет.
- А!.. Это ты, сабинский торговец зерном, оставляющий на столах сестерции без счета? - спросил Крикс, глаза которого налились кровью и мрачно сверкали.
- Поверьте мне, доблестные люди, я не... - начал тянуть молодой человек, похолодев от ужаса.
- Молчи, трус! - прервал его один из гладиаторов и сильно ударил ногой.
- Эвмакл, - сказал с укором в голосе Крикс, - обожди... Надо, чтобы он заговорил и сказал нам, что его привлекло сюда и кем он был послан.
И тотчас же он обратился к мнимому торговцу зерном:
- Итак, не для спекуляции зерном, а для шпионажа и предательства...
- Клянусь высокими богами.., мне поручил... - сказал прерывистым и дрожащим голосом несчастный.
- Кто ты?.. Кто тебя послал сюда?..
- Сохраните мне жизнь.., и я вам скажу все.., но ради милосердия.., из жалости сохраните мне жизнь!
- Это мы решим после.., а пока говори.
- Мое имя Сильвий Кордений Веррес.., я грек., бывший раб.., теперь вольноотпущенник Кая Верреса.
- А! Так ты по его приказу пришел сюда?
- Да, по его приказу.
- А что мы сделали Каю Верресу? И что заставляет его шпионить за нами и доносить на нас?.. Ведь если он хотел знать цель наших тайных сборищ, то, очевидно, собирался затем донести на нас Сенату.
- Не знаю.., этого я не знаю, - сказал, не переставая дрожать, отпущенник Кая Верреса.
- Не притворяйся... Не строй перед нами дурака... Если Веррес мог поручить тебе такое деликатное и опасное дело, это означает, что он тебя счел способным довести его до конца. Итак, говори и скажи нам все, что тебе известно, так как мы не простим тебе отпирательства.
Сильвий Кордений понял, что с этими людьми шутить нельзя, что смерть всего в нескольких шагах от него; как утопающий хватается за соломинку, он решился, прибегнув к откровенное! и, попытаться спасти свою жизнь.
И он рассказал все, что знал.
Кай Веррес, узнав в триклинии Катилины, что существовал союз гладиаторов для организации восстания против Рима, не мог поверить, что эти храбрые, презирающие смерть люди так легко отказались от предприятия, в котором они ничего не теряли, а могли выиграть все. Он не поверил словам Спартака, который в тот вечер в триклинии Катилины высказал решение бросить всякую мысль о восстании. Напротив, Кай Веррес был убежден, что заговор продолжал втайне усиливаться и расширяться и что в один прекрасный день гладиаторы сами, без содействия патрициев, поднимут знамя восстания.
После продолжительных размышлений, как лучше всего поступить в данном случае, Кай Веррес, очень жадный на деньги и считавший, что все средства хороши и допустимы, лишь бы нажиться, решил устроить слежку за гладиаторами, овладеть всеми нитями их заговора и донести сенату: он надеялся в награду за это получить крупную сумму денег или управление провинцией, где он мог бы стать богачом, законно грабя жителей, как это обыкновенно делали квесторы, преторы и проконсулы:
- не было случая, чтобы жалобы угнетаемых когда-либо взволновали продажный и всегда готовый к подкупам римский Сенат.
Чтобы добиться своей цели Веррес с месяц тому назад поручил своему преданному отпущеннику и верному слуге Сильвию Кордению следить за гладиаторами и разузнавать все их планы.
Кордений в течение месяца терпеливо посещал все притоны и дома терпимости, кабаки и харчевни в наиболее бедных районах Рима, где чаще всего собирались гладиаторы; беспрестанно подслушивая, он собрал некоторые улики и в конце концов пришел к заключению, что в отсутствие Спартака руководителем заговора, если такой действительно существовал, был Крикс. Поэтому он стал следить за Криксом, и так как галл часто посещал харчевню Венеры Либитины, то Сильвий Кордений в течение шести или семи дней приходил туда, иногда даже два раза в день; и когда он узнал, что в этот вечер состоится собрание начальников групп, на котором будет Крикс, он решился на хитрость - спрятаться под обеденным ложем в тот момент, когда приход гладиаторов отвлечет внимание Лутации Одноглазой.
Когда Сильвий Кордений закончил свою отрывистую и бессвязную речь. Крикс, внимательно наблюдавший за ним, некоторое время молчал, а затем сказал медленно и очень спокойно:
- А ведь ты негодяй, каких мало!
- Не считай меня больше того, чего я стою, благородный Крикс, и...
- Нет, нет, ты стоишь больше, чем может показаться на первый взгляд. Несмотря на твой бараний вид, ум у тебя тонкий и хитер ты на славу.
- Но ведь я не сделал вам ничего дурного.., я исполнял приказания моего патрона.., мне кажется, что, принимая во внимание мою искренность и то, что я торжественно клянусь всеми богами Олимпа и ада не передать никому, даже Верресу, ничего из того, что я узнал, вы можете пощадить меня, и дать мне свободно уйти.
- Не торопись, добрый Сильвий, мы об этом еще поговорим, - иронически возразил Крикс.
Подозвав к себе нескольких гладиаторов, он им сказал:
- Выйдем на минуту.
Он вышел первый, крикнув тем, кто оставался.
- Стерегите его!.. И не делайте ему ничего дурного. Гладиаторы вышли из харчевни.
- Как поступить с этим негодяем? - спросил Крикс у своих товарищей, когда в переулке все остановились и окружили его.
- Что за вопрос? - ответил Брезовир. - Убить его, как бешеную собаку, Дать ему уйти, - сказал другой, - было бы все равно, что самим донести на себя.
- Сохранить ему жизнь и держать его пленником где-нибудь было бы опасно, заметил третий.
- И затем, где мы могли бы его спрятать? - спросил четвертый.
- Итак, смерть? - спросил Крикс, обводя всех глазами.
- Теперь ночь...
- Улица пустынная...
- Мы его отведем на самый верх холма на другой конец этой-улицы...
- Mors sua, vita nostra <Смерть его - наша жизнь.> - заключил в виде сентенции Брезовир, произнося с варварским акцентом эти четыре латинских слова.
- Да, это необходимо, - сказал Крикс, сделав шаг к дверям кабака; но тут же остановился и спросил:
- Кто же убьет его?
Никто не дал ответа, и только" после минуты молчания один сказал:
- Убить безоружного и без сопротивления...
- Если бы у него был меч... - сказал другой - Если бы он мог или хотел защищаться, я бы взял на себя это поручение, - прибавил Брезовир.
- Но зарезать безоружного... - заметил самнит Торкват.
- Храбрые и благородные вы люди, - сказал с волнением Крике, - и достойные свободы! Однако, необходимо, чтобы для блага всех кто-нибудь победил свое отвращение и выполнил над этим человеком приговор" который изрекает моими устами суд Союза угнетенных.
Все наклонили головы в знак повиновения.
- С другой стороны, - продолжал Крикс, - разве он пришел сразиться с нами равным оружием и в открытом бою? Разве он не шпион?
Если бы мы его не накрыли в его тайнике, не, донес ли бы он на нас через два часа, И не были бы все мы брошены завтра в Мамертинскую тюрьму, чтобы через два дня быть распятыми на кресте на Сессорском поле?
- Правда, правда! - подтвердило несколько голосов.
- Итак, именем суда Союза угнетенных я приказываю Брезовиру и Торквату убить этого человека.
Оба гладиатора наклонили головы, и все, с Криксом во главе, вернулись в харчевню.
Сильвий Кордений Веррес, ожидая решения своей судьбы, не переставал дрожать от страха. Минуты ему казались веками. Он устремил взор, полный ужаса на Крикса и его товарищей и побледнел. - он не прочел на их лицах ничего хорошего.
