Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича
Россия располагала портами на Черном море, однако оно окружено сушей; лишь Босфор и Дарданеллы связывают его со Средиземноморьем и Атлантикой. В эпоху Нового времени эти узкие проливы контролировала Османская империя – и Петербург не овладел ими даже в ходе Русско-турецких войн[66]. Иными словами, России следовало обрести лучший доступ к Мировому океану, дабы конкурировать с колониальными державами. Выход был только один: продвинуться на восток, потом повернуть на юг, дойти до Афганистана и оттуда дотянуться до Аравийского моря и Индийского океана. Так у Петербурга появилась цель, за которую имело смысл бороться, – и на пути к ней стоял Афганистан.
Естественно, Петербург скрывал свои истинные намерения. Например, генерал-майор Генерального штаба Лев Феофилович Костенко (1841–1891) – заведующий Азиатской части Главного штаба – писал: «Не честолюбивые замыслы и никакие другие своекорыстные расчеты руководят Россией в ее поступательном движении в Среднюю Азию, но исключительно только желание умиротворить тот край, дать толчок ее производительным силам и открыть кратчайший путь для сбыта произведений Туркестана в европейскую часть России».
Лондон не мог закрыть глаза на российскую экспансию, ведь доступ к Индийскому океану привел бы Россию прямо в Индию – главную сокровищницу британской короны. На карту был поставлен не контроль над парой-тройкой портов, но сам источник британской власти и богатства. К тому же Туманный Альбион был обеспокоен проблемой обороны Индии – исторически все нашествия на нее осуществлялись из глубин Центральной Азии. По этой дороге шли армии всех предыдущих завоевателей – Александра Македонского, Бабура и др. Российский самодержец мог оказаться следующим в нескончаемой череде захватчиков. Так или иначе, но Индию требовалось защитить любой ценой – а значит, ни в коем случае нельзя было позволить русским взять Афганистан. Между двумя мировыми державами развернулась борьба за господство в Южной и Центральной Азии. Редьярд Киплинг в романе «Ким» (1901) описал это противостояние как «Большую игру» – но легкомысленное название вовсе не отражало всю драматичность и напряженность зарождающегося противостояния.
Термин «Большая игра» («Великая игра», англ. The Grand Game, The Great Game) в 1840 г. придумал разведчик Артур Конолли (1807–1842), который служил в Британской Ост-Индской компании. Спустя 61 год Редьярд Киплинг ввел этот термин в широкий оборот, упомянув его в своем романе.
Кроме того, для обозначения русско-британского соперничества употрябляется термин «Война теней» (нем. das Schattenturnier). Его авторство приписывается графу Карлу Васильевичу Нессельроде – министру иностранных дел Российской империи (1822–1856). Под «Войной теней» Нессельроде подразумевал то, что конфликтующие стороны ни разу так и не встретились на поле боя.
На заре XIX в. основную угрозу для Афганистана представляла не Великобритания или Россия, а Франция, питаемая имперскими амбициями Наполеона I. В 1807 г. иранцы и французы подписали союзный Финкенштейнский договор. Наполеоновские дипломаты поощряли каджарских шахов[67] к походу в Афганистан, видя в нем перспективу вторжения в Индию по проверенному веками маршруту – или, по крайней мере, так думали британцы. Впрочем, французы не сумели помочь Персии отбиться от русского наступления в Закавказье, и после череды русских побед французские притязания на Индию оказались под вопросом. Россия же – сухопутная империя с обширными азиатскими владениями – была гораздо более опасной для Афганистана – а значит, и для Британской Индии. Попытки отобрать у османов Босфор и Дарданеллы не увенчались успехом – и русская армия устремилась в Среднюю Азию.
Первым сражением «Большой игры» стала битва при Асландузе (1812) – эпизод Русско-персидской войны 1804–1813 гг. Иранской армией командовали британские офицеры, но персы были наголову разбиты, а наследный принц Аббас-Мирза едва не попал в плен. По Гюлистанскому мирному договору (1813) Россия получила исключительное право иметь на Каспийском море военный флот. Лондон чинил Петербургу всяческие препятствия[68] – и тем не менее русское влияние на Тегеран продолжало расти. В 1828 г. Россия аннексировала Восточную Армению, в 1820-х гг. – присоединила казахские степи и теперь присматривалась к среднеазиатским ханствам, расположенным к северу от дурранийских владений.
В 1831 г. Ост-Индская компания отправила юного лейтенанта Александра Бернса в верховья Инда, а оттуда – через Афганистан в Бухару и другие города Великого шелкового пути для изучения их коммерческого потенциала. Бернс очутился на Востоке впервые и жаждал приключений. Он вел путевой дневник, куда заносил свои наблюдения и впечатления. Сперва молодой человек остановился в индийском городе Лудхиана, где встретился с двумя бывшими афганскими монархами – Земан-шахом и Шуджа-шахом. Оба являлись внуками Ахмад-шаха Дуррани. Раньше братья враждовали – но теперь вместе коротали время в позорной ссылке.
Бернс любил афганцев и восхищался ими – и потому пытался рассказать что-то хорошее даже о никчемных дурранийских феодалах. По словам лейтенанта, братья обладали царским достоинством – но описанная им сцена все равно выглядит очень мрачной. Слепой Земан-шах был угрюм, а Шуджа-шах казался неудачником и мошенником. Специально для разговора с гостем он нарядился в розовый халат и бархатную шапочку, расшитую изумрудами. Толстый и плаксивый Шуджа-шах жаловался Бернсу на многочисленные несчастья. В 1809 г. он стал первым афганским правителем, заключившим договор с британцами. Стороны оформили соглашение 7 июня и обещали противостоять любой агрессии, направленной на Британскую Индию. Вскоре Шуджа-шаха низложил другой его брат – Махмуд-шах. Потеряв трон, Шуджа-шах бежал к сикхскому властелину Ранджиту Сингху, умолял приютить его и надеялся заплатить за гостеприимство алмазом «Кохинур», который предусмотрительно прихватил из сокровищницы. Ранджит Сингх взял драгоценность и бросил просителя в темницу. Ситуации добавляло пикантности то, что 70 лет назад Ахмад-шах – дед Шуджа-шаха – украл камень у своего хозяина Надир-шаха после того, как тот вывез «Кохинур» из Индии.
Шуджа-шах не захотел томиться в неволе – он пробрался в канализацию и был таков. За свое недолгое правление он снискал расположение англичан и подписал договор, по которому фактически передал им контроль над внешней политикой Афганистана. Этот хитрый ход заставил британцев думать, что Шуджа-шах еще может им пригодиться. Беглецу дали поместье и назначили пенсию, достаточную для содержания обоих братьев и их гаремов из нескольких сотен женщин. Однако Шуджа-шаха это не устраивало – он грезил о короне. Бернс сказал, что у опального монарха много друзей – но тот театрально закатил глаза и воскликнул: «О! Такие друзья хуже врагов! Они ничего не делают, чтобы мне помочь!» Разочарованный юноша понял, что Шуджа-шах не обладает ни темпераментом, ни рассудительностью, необходимыми для управления
