Исторический калейдоскоп - Сергей Эдуардович Цветков
Решаясь на этот шаг, Лютер, вероятно, чувствовал себя Христом, изгоняющим торговцев из Храма.
В течение месяца Тезисы распространились по всей Европе. Поскольку ехать в Рим Лютер упорно отказывался, то посрамить немецкого еретика был призван доминиканец доктор Иоганн Экк из Ингольштадта. Его диспут с Лютером в Лейпциге продолжался шесть дней, перед лицом герцога Георга Саксонского, многочисленных представителей церковного клира, докторов богословия. В этом споре впервые со всей ясностью был поставлен вопрос, кто глава Вселенской Церкви: Папа или Христос? Доктор Экк и вся Римская церковь отвечали: «Папа!» Лютер провозгласил: «Христос!»
Принципиально разошёлся Лютер с католиками и в том, что на первый план поставил индивидуальную, личную веру, а не формальную принадлежность к Церкви. Человек может спасти свою душу только посредством веры, которая непосредственно даруется Богом, без помощи церкви: «Бог не может и не хочет позволять господствовать над душой никому, разве лишь самому себе».
Так Лютер пришёл к отрицанию папства, духовной иерархии, целибата и даже монашества как учреждений, которые извратили дух первоначального христианства. Тем самым он совершил доселе неслыханную революцию в христианском сознании. Впервые за много столетий вера снова делала людей свободными.
Но вместе с тем Лютер нарушил баланс сил, долгие годы удерживаемый Церковью. Он взорвал спасительное равновесие между разумом и откровением, которое было достигнуто в средневековом богословии.
Мысль о равенстве всех перед Богом с неизбежностью породила жажду социального равенства. Вскоре Германия заполыхала. Восставших возглавил Томас Мюнцер — бывший францисканский монах, доктор теологии, последователь Лютера.
В толковании слова Божьего он пошел дальше учителя. Обращаясь к народу, Мюнцер цитировал Христа: «Я принёс не мир, но меч». Себя он называл «мечом Гедеона». Его воззвания к народу сводились к немедленной расправе над баронами и князьями: «Бей, бей, бей! Куй железо, пока горячо! Раздувай огонь, не давай мечу простыть от крови, не щади никого… Бей, бей, бей!». Он стал проповедником Евангелия, которое, по его мнению, предписывало равенство и братство людей на земле: «Всё да будет общим!»
Этот девиз одушевлял тысячные толпы крестьян. Только в Швабии число восставших достигло трёхсот тысяч.
Напрасно Лютер взывал к восставшим — его не слышали. Как зачарованные, немецкие крестьяне внимали словам Томаса Мюнцера: «Смотрите, самые подонки лихоимства, воровства и разбоя вот кто есть наши великие мира и господа…. Они распространяют заповедь Господню среди бедных и говорят: „Господь повелел: не укради!“ Так они отягощают всех людей, бедного земледельца, ремесленника, и всё, что живёт, обдирают и обчищают, а если бедняк согрешит перед Всесвятейшим, то должен быть повешен… Господа сами виной тому, что бедный человек — враг им. Причину восстания они не хотят уничтожить, как же это может продолжаться?.. Вперёд же!»
Лютер осудил мятежников и призвал светских и духовных князей «бить, душить, колоть восставших тайно и открыто, как поступают с бешеными собаками».
Восстание Мюнцера было потоплено в крови — сто тысяч человек погибло в течение восьми месяцев, — сам он был обезглавлен (в возрасте Христа). Но на смену ему пришли ещё более радикальные безумцы.
В конце 153З года в Мюнстере подняли мятеж анабаптисты (второкрещенцы). Их вождь Иоанн Лейденский объявил себя Мессией и царём Нового Израиля, пришедшим, чтобы установить царство справедливости.
Мюнстер переименовали в Новый Иерусалим. Горожан под страхом смерти обязали принять новое крещение. Подчинились не все. Была учинена резня паршивых овец. Выжившие стали называть друг друга «братья» и «сестры». В городе победившего коммунизма все имущество было обобщено, деньги отменены, труд сделался обязательным. Все книги, кроме Ветхого Завета, сожгли на площади перед кафедральным собором.
Вынужденный аскетизм был подслащён официально разрешённой полигамией, по примеру ветхозаветной (новый Мессия обзавёлся аж 18-ю жёнами). Город выдерживал осаду почти полтора года, живя по законам «военного коммунизма». За это время его обитатели прошли весь исторический цикл — от всеобщего равенства до тоталитарного режима.
Апокалипсис в одном, отдельно взятом городе закончился возвращением под власть епископа и массовыми казнями.
Лютер был выходцем из народа и, несмотря на его неприятие лозунгов и целей восставших, трагедия немецкого крестьянства перевернула все в его душе. В одном из писем он признался: «Я доныне думал, что можно управлять людьми по Евангелию… Но теперь я понял, что люди презирают Евангелие; чтобы ими управлять, нужен государственный закон, меч и насилие». Недавний проповедник внутренней свободы с годами стал противопоставлять ей непоколебимый порядок вещей, установленный в мире Богом. Народ нужно держать в узде. Теперь на первое место Лютер ставит долг послушания. Христианин должен прежде всего преданно служить государю. Только верноподданные наследуют царство Божие.
Так родился знаменитый немецкий порядок — Ordnung. Со времён Лютера послушание стало национальной добродетелью немцев. Человек, провозгласивший полную свободу христианина в общении с Богом, духовно поработил немецкую нацию.
Спустя два с половиной столетия Иммануил Кант заметит: «Среди всех цивилизованных народов немцы легче и проще всех поддаются управлению; они противники новшеств и сопротивления установленному порядку вещей». Ещё чуть позже мадам де Сталь будет писать о немецком «почтении к власти и умилении страхом, превращающим это почтение в восхищение».
Никто другой из немецких духовных вождей не может сравниться с Лютером по степени воздействия на чувства и сознание немцев. Причём, с течением времени это влияние ещё больше возрастало. Если верить Томасу Манну, немецкая интеллигенция вплоть до Первой мировой войны воспитывалась на Лютере. Под влиянием проповедей вождя Реформации немцы-протестанты не нашли в себе духа сопротивляться как безумию мировой бойни, так и нацистскому режиму[18].
Монтесума, или Предательство богов
Великий Монтесума возглавил огромную империю ацтеков, будучи 23-х лет от роду. Среди множества кандидатов на вакантный престол были соседние правители и знаменитые воины, но жреческая коллегия выбрала именно его — за неукоснительное соблюдение религиозных обрядов.
Религия лежала в основе ацтекского общества. Время для ацтеков было не пустой и отвлечённой мерой, но живой и ощутимой силой, родником, который иссякает и глохнет. Отсюда — необходимость в обрядах и жертвах,
