Дмитрий Волкогонов - Ленин
В секретном (до недавнего времени) фонде Ленина сохранилось много расписок в получении Лениным, Зиновьевым, Каменевым, Шанцером и другими большевиками денег из партийной кассы в сумме 200, 250, 600 и т.д. франков. На документах часто собственноручная подпись Ленина. Выдавала деньги „хозяйственная комиссия большевистского центра"118. Вот одна из таких расписок: „Получил 200 франков. 22/Х1 1908 г. Ленин"119.
Крупным каналом, пополнявшим партийную кассу, а следовательно, и личный бюджет Ленина, было меценатство. В начале века российские социал-демократы, как и либералы, пользовались определенной симпатией со стороны не только передовой прогрессивной интеллигенции, но и некоторой части промышленников, связывавших с этими силами свои надежды в деле освобождения от многих архаизмов самодержавия. Эта тенденция в ряде случаев находила довольно неожиданное выражение. В этом отношении весьма характерным является так называемое „дело Н.П.Шмита". Его необычность и запутанность схожи с острым политическим детективом, некоторые детали которого не совсем ясны до сих пор. Большевики, да и сам Ленин, документы Шмитовской эпопеи упрятали в секретные архивы на долгие десятилетия. В официальную историю, воспоминания, энциклопедии вошло о „деле" лишь то, что „работало" на большевизм.
Надежда Константиновна Крупская, учитывая размеры поступивших к большевикам сумм, назвала эту финансовую инъекцию обретением „прочной материальной базы"120.
Миллионер Савва Морозов, глава крупной, широко известной в России купеческой династии, и его близкие славились своей склонностью материально поддерживать русскую культуру, прогрессивные общественные начинания. Так, брат матери Саввы собрал великолепную коллекцию фарфора, перешедшую затем в собственность государства; другой Морозов - Иван - занимался собирательством редких полотен русских и зарубежных художников, коллекция которых также стала достоянием России. На деньги Морозовых расширялись больницы, создавались курсы по ликвидации неграмотности, поддерживались материально актеры театров. Известная либеральная газета „Русские ведомости" долго опиралась на денежную поддержку Саввы Морозова. В начале века купец и промышленник делает, казалось бы, немыслимые шаги: под влиянием М.Горького дает деньги большевикам на издание „Искры", оказывает помощь организациям социал-демократов. Скорее всего, не социальные мотивы руководили Морозовыми, а религиозные, духовные, выражавшиеся в потребности поддерживать культуру, гонимых людей, другие богоугодные дела.
При этом ум Морозова был смятенным, мятущимся, неустойчивым. Он очень боялся сумасшествия и, возможно, в минуты душевной депрессии в мае 1905 года в Каннах покончил с собой. По завещанию большая сумма денег через Горького была передана большевикам. По некоторым данным, это было 100 тысяч рублей. А часть перешла к ним по суду.
Его племянник Николай Павлович Шмит, владелец крупной мебельной фабрики, также помогал российским социал-демократам. Во время вооруженного восстания в Москве он был арестован охранкой за поддержку „бунтовщиков", но в феврале 1907 года в тюрьме при весьма загадочных обстоятельствах покончил с собой. Шмит, которому в день смерти не исполнилось и двадцати четырех лет, завещал часть своего капитала передать на революционные цели, не имея в виду только большевиков. Остается тайной, почему Н.П.Шмит, которого собирались выпустить из тюрьмы на поруки семьи, неожиданно покончил с собой. По закону его состояние унаследовали сестры Екатерина, Елизавета (несовершеннолетняя 16-летняя девушка) и еще более юный брат. Но к этому времени в семью уже были вхожи молодые большевики Андриканис и Таратута, знавшие покойного Николая Павловича.
Есть полное основание считать, что эти большевики получили задание добиться передачи состояния Н.П.Шмита в руки партии. Путь был избран романтический: ухаживание, покорение сердец, женитьба. Ввиду несовершеннолетия Елизаветы финансовые операции осуществлялись с помощью подставного опекуна. Так или иначе, Таратута, которого лично хорошо знал Ленин, образцово исполнил роль партийного сутенера. К этому следует прибавить, что сестры были увлечены загадочностью, романтичностью их роли в „подготовке революции" в России.
В 1909 году Андриканис с женой Екатериной и Таратута с Елизаветой приехали в Париж. Но очень скоро Андриканис, поразмыслив, отказался передать партии деньги, которые от него требовали. Сам Ленин по этому делу пишет (текст в архиве принадлежит руке И.Ф.Арманд), что „одна из сестер, Екатерина Шмит (замужем за господином Андриканисом), оспорила деньги у большевиков. Возникший из-за этого конфликт был урегулирован третейским решением, которое было вынесено в Париже в 1908 году при участии членов партии социалистов-революционеров… Этим решением было постановлено передать деньги Шмита большевикам"121. Однако Андриканис в конце концов согласился передать лишь незначительную часть состояния. Когда решили Андриканиса (которого большевистский центр закодировал как лицо „z") судить партийным судом… он вышел из партии. В результате партии пришлось довольствоваться крохами, которые добровольно пожелало передать лицо „z", не желая полностью уходить от ранее данных обещаний…122
Стали спешить, чтобы не ушло состояние по линии младшей сестры. Состоялось заседание большевистского центра (расширенной редакции „Пролетария") 21 февраля 1909 года. Протокол вел Зиновьев. Его рукой записано:
„В январе 1908 года Елизавета X. заявила большевистскому центру (расширенная редакция „Пролетария"), что, выполняя наиболее правильно волю покойного брата своего N, она считает себя нравственно обязанной передать Б.Ц-у переходящее по закону к ней имущество ее брата в одной половине. В той половине, которую она наследует по закону, заключается: восемьдесят три (83) акции Т-ва NN и приблизительно сорок семь (47) тысяч рублей наличным капиталом.
Подписи: Н.Ленин, Григорий (Г.Зиновьев), Марат (В.Шанцер), В.Сергеев (В.Таратута), Максимов (А.Богданов), Ю.Каменев.
21 февраля, Париж 1909 г."123.
Решили передачу денег произвести позже, после реализации акций. В ноябре В.Таратута с молодой женой вновь оказался в Париже и вручил Ленину более четверти миллиона франков (весьма большая сумма по тем временам). Из ряда денежных документов явствует, что до этого несколькими партиями большевикам было передано еще более полумиллиона франков… Лидер большевиков зафиксировал это в акте, копия которого осталась в партийном архиве:
„Согласно решению и расчетам исполнительной комиссии большевистского центра (расширенная редакция „Пролетария") в заседании 11 ноября 09 года принято мной от Е.Х. двести семьдесят пять тысяч девятьсот восемьдесят четыре (275 984) франка.
13.Х1.09. Н.Ленин"124.
А Елизавете Шмит и Виктору Таратуте выдали расписку:
„Тов- щам Е.Х. и В-ру.
Мы, нижеподписавшиеся, действующие в вопросе о деньгах, а также по доверенности тов. Вишневского, заканчивая дело, которое велось всей коллегией Б.Ц., и принимая остатки этих денег, берем на себя перед Вами обязательство: отвечать перед партией коллегиально за участь этих денег.
Н.Ленин.
Гр.Зиновьев"125.
Но, как оказалось, на этом дело „закончить" не удалось. После новых попыток к объединению большевиков и меньшевиков по инициативе последних остро встал вопрос: нужно объединить и партийную кассу. Но кто тогда будет их хранить, кто будет держателем капитала, который включал в себя, конечно, не только шмитовские деньги. После долгих горячих споров договорились (с согласия этих лиц), что депозитариями средств РСДРП будут такие известные германские социал-демократы, как К.Цеткин, К.Каутский и Ф.Меринг. Значительная часть средств была положена в банк на имя этих людей. Но объединение большевиков с меньшевиками оказалось фикцией, и в партии, по любимому выражению Ленина, продолжалась бесконечная „склока". „Держатели" денег были поставлены в трудное положение судей, ибо теперь они могли выдавать эти деньги, подвергаясь давлению и обвинениям с двух сторон. Ленин потребовал возвращения денег от „держателей" в большевистскую кассу. Первым ответил К.Каутский.
„т.Ульянов,
Ваше письмо получено. Вы получите ответ тогда, когда я договорюсь с госпожой Цеткин и г.Мерингом. Вероятно, Вы знаете, он отказался от своих функций депозитера из-за своей болезни. В результате этого депозитеры не могут принять никакого решения в случае разногласия во мнениях.
2 октября 1911 г. К.Каутский".
Ниже здесь же следует приписка: „Моя работа страдает от большого расточительства времени и сил для этого безнадежного дела. Поэтому я больше не в состоянии продолжать свои функции.
С парт. приветом - К.Каутский"126.
Но неожиданно „заупрямилась" вернуть средства К.Цеткин, считая, что деньги принадлежат всей партии. Началась долгая тяжба с привлечением адвокатов, раздраженной перепиской, колкостями в адрес держателей денег. В своем письме к Г.Л.Шкловскому по поводу отказа Цеткин вернуть деньги только большевикам Ленин по ее адресу допускает выражения совсем не джентльменского характера: „Мадама" столько налгала в ответе, что она запутывается все больше…"127 Дело дошло до долгого судебного разбирательства: Ленин требовал, чтобы все „держательские деньги" были возвращены большевикам. Вождь большевиков оказался цепким господином, что касалось денег. В фонде, который долгие десятилетия был закрыт, содержится ряд документов, подобных письму Крупской адвокату Дюко по поручению Ленина:
