Райдо Витич - Великая Отечественная: война продолжается
предложено отдать ребенка на сожжение. Она отказалась. Ее сожгли вместе с
ребенком.
Одесса.
В город вошли румынские и немецкие части, начались поголовные аресты, еврейские
погромы.
"Арестованных заключили в пороховые погреба на Стрельбищенском поле. Никто
представить себе не мог, что все так трагично обернется. Наш сосед — еврей,
выходя, сказал, что немцы хоть и наши враги, но "культурные люди".
23 октября 1941 г. погреба сожгли вместе с людьми. От Стрельбищенского поля до
Трушевского переулка, где мы жили, всего одна остановка трамвая… Мучили и
сжигали людей целую неделю. И мы все видели. Дым стелился по всему району, и мы
знали, что там умирает наш папа…"
Приказ немецкой комендатуры Кисловодска:
" Всем евреям.
С целью заселения малочисленных районов Украины все евреи, проживающие в г.
Кисловодск, и те евреи, которые не имеют постоянного места жительства, обязаны в
среду, 9 сентября 1942 года, явиться в 5 часов утра по берлинскому времени на
товарную станцию г. Кисловодск. Каждому еврею взять багаж не более 20 кг,
включая продовольствие минимум на 2 дня.
Дальнейшее питание будет обеспечено на станциях германскими властями.
Переселению подлежат даже те евреи, которые приняли крещение".
Вот еще один пример пропаганды. Как складно и ладно сказано. Не придраться…
Если не знать, что всех прибывших на станцию товарная сгрузили как скот в вагоны
и отправили на станцию Минеральные воды, а там расстреляли у противотанкового
рва.
2 000 ЧЕЛОВЕК!
Как же все-таки коротка память человеческая, как шокирующе ничтожна
благодарность потомков, если они забывают и позволяют перевирать такое…
Не только грабеж, голод, расстрелы, бесчинство немцев характеризует время
оккупации. Есть еще один отчего-то также забытый многими факт — угон молодежи в
Германию. Кстати, как угонялась молодежь в Германию, также характерно для
идеологической работы немецких структур. Возьмем плакатик с призывом тех дней и
посмотрим на него: красота. Яркое солнышко, голуби, чистенький домик и
добродушная пара немецких бюргеров с распростертыми объятьями встречают девушку
с чемоданом. "Добро пожаловать, Катья!" И подпись внизу: "Я нашла здесь дом и
семью".
Очень напоминает сегодняшнюю рекламу: зазывная мадам неслабых достоинств фигуры,
сверкая эмалью на зубах, уверяет нас, что все это чудо, продукт пользования
определенными средствами гигиены. Или продуктами питания.
Я не стану вам рассказывать, как из блеклой и неприметной на вид девицы за час
изготавливают яркую рекламную диву, не стану призывать к логике, по которой даже
у недалеких не сложится употребление мучного из муки «Настюша» или «Макфа» и
стройная фигурка, заявленная в рекламе. Речь не о наших днях, и безобидных
приемах по оболваниванию масс потребителей, а о тех днях. Далеких сороковых, что
прошлись по нашей земле и народу танками и огнем, бессмысленными убийствами и
разрухой.
Я всего лишь напомню, что скрывалось за теми плакатами, за теми рекламными
акциями фашистов, за всей «прелестью» немецкой оккупации и той «радостью», что
они несли нашим предкам.
Они-то как раз не верили гитлеровским увещевательным плакатам, и у меня лично
нет вопросов — почему.
Из письма: "1 октября был проведена новая вербовка рабочей силы. Ты не можешь
представить себе эту жестокость. Ты помнишь, что нам говорили? Тогда мы этому не
верили, таким невероятным это кажется теперь.
Был дан приказ собрать 25 рабочих, но никто из них не явился. Все убежали. Тогда
явилась немецкая полиция и начала поджигать дома тех, кто сбежал. Огонь сильно
распространился, так как два месяца не было дождя. Кроме того, рядом находились
склады зерна, которые тоже сгорели. Ты можешь себе представить, что там делалось.
Люди прибежали тушить, а их разгоняли палками и прикладами, били и арестовывали.
Семь домов сгорело дотла.
В то же время полицейские продолжали поджоги. Люди падали на колени, целовали им
руки, моля остановиться, но полицейские били их дубинками и угрожали спалить всю
деревню. В течение пожара полиция ходила по деревням и арестовывала, хватала
рабочих. Они охотятся на людей, как отлавливают собак уже в течение недели, но
им этого недостаточно. Заключенные запираются в здании школы, они даже не могут
отправить свои естественные нужды и должны это делать как свиньи, в той же
комнате".
Заукель предоставил фюреру "программу по трудоиспользованию", по которой
планировалось вывезти в Германию женщин и мужчин в возрасте от 17 до 35 лет не
менее миллиона шестисот тысяч. И действовать "без ложной сентиментальности!"
Потом границы возраста расширили — от 14 до 50.
План был перевыполнен.
Заукель: "Из шести миллионов иностранных рабочих, прибывших в Германию, даже
двести тысяч не прибыли добровольно".
Донос представителя министерства по делам оккупированных районов:
"Мероприятия, проводимые Заукелем, вызвали большое волнение среди местного
населения. Мужчины производили санитарную обработку девушек, насильно снимались
фотографии голых женщин, многие запирались в товарные вагоны для утехи
командиров транспорта. Женщин насильно связывали и тащили в одних сорочках через
города к железнодорожным станциям".
Инструкция СС: "Если есть необходимость, следует сжигать деревни. Все население
должно быть предоставлено в распоряжение начальника по набору рабочей силы".
В Белоруссии в районе Ганцевичи (юго-восточнее Барановичей) немецкие карательные
экспедиции сожгли в первой половине марта 1943 г. десятки сел и деревень,
расстреляли сотни жителей в виде репрессии за неявку жителей для отправки на
немецкую каторгу.
"5 февраля нацисты сожгли белорусское село Жаулки, убив 512 человек. Затем
пришли в соседнее село и заявили: если не найдутся добровольцы для работы в
Германии, вас ждет та же учесть. Естественно, добровольцы нашлись".
В результате главный идеолог рейха Розенберг сетовал: "В результате мер по
набору рабочей силы целые области обезлюдели".
То же — естественно. Те, кого не загребли и не увезли, убегали к партизанам,
прятались, травили себя, жгли кислотой, увечили, вешались.
Жители насмотрелись на вереницы изможденных, голодных, еле стоящих на ногах
советских военнопленных, которых гнали в 1941 г. как свиней на бойню, а теперь
смотрели на те же вереницы мирных жителей, что гнал немец в свое логово с той же
озверелостью, и естественно не желали попасть в ряды остробайтеров. Зверства
фашистов происходили каждый день, что тоже много говорило о «порядке» и о том,
что ждет несчастных на работах в Германии.
Свидетельства. Протоколы Нюренбергского процесса:
"День и ночь идут эшелоны невольников из оккупированных районов России,
Белоруссии, Украины. Людей грузят как скот. Обессилевших и больных выбрасывают
из вагонов под откос, устилая труппами дорогу на запад".
Раиса Давыденко, г. Миллерово: "В холодных вагонах товарняка было так тесно, что
нельзя было даже повернуться. Всю дорогу нас морили голодом".
Варвара Бахтина, с. Николаево Курской области: "В Курске нас впихнули в телятник.
Выходить не разрешали. В Льгове высадили и проводили комиссию. В присутствии
солдат нас заставляли раздеваться донага, осматривали тело.
Чем ближе к Германии, тем больше пустел наш вагон. Больных и умирающих от голода
людей выбрасывали на станциях. В Германии нас заключили в лагерь, где находились
советские военнопленные. Это был участок в лесу, обнесенный колючей проволокой.
Через четыре дня нас распределили по местам. Я и моя сестра попали на военный
завод".
Белошкурский Владимир Петрович, 1924 г. рождения. Село Средне-Теплое, Верхне —
Теплянского района Ворошиловградской области:
"В пути нас постоянно избивали. Я сам видел, как наши подростки выбегали на
станциях попить воды, но солдаты их избивали. Избиению подвергались и девушки.
Их колотили палками и загоняли в вагоны, запирали на засовы. Германское
население издевалось над нами — бросало камни, сыпало песок в глаза, а дети
