Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 11. Друзья из берлоги
Всю информацию, собранную с помощью наших читателей, мы передадим Министерству культуры, да и сама газета обязуется помогать сохранению драгоценных крупинок народного быта. Ждем ваших писем.
А в заключение — первые вести из папки «Мельница». По сведениям (нуждающимся, правда, в проверке), на одной из речек в южной части страны сохранились и исправно работают семь (!) водяных мельниц. Этот же снимок сделал неделю назад на Брянщине. Там разыскалась еще одна мельница. Стоит она на ключе Жордка в лесной деревеньке Ломаковке (Стародубский район). Работает по воскресеньям.
Кое-что на ней надо уже поправить. Мельник Николай Евсеевич Потеенко этим как раз озабочен.
Он сказал: «Приходил председатель, поглядел и решил, что не надо возиться с водой, надо поставить мотор электрический… А я-то знаю: как только поставят мотор, не будут следить за плотиной. А плотину забросим, потеряем и пруд — украшенье Ломаковки. Поддержите в газете!
Заметку вашу на мельнице, как охранную грамоту, в рамке повешу…» Мы тоже надеемся, что эти заметки помогут председателю колхоза «Верный путь» Виктору Пикулику и всем, кого это касается, по-иному взглянуть на старинные мукомольни. Честное слово, старушки этого заслужили.
Фото автора. 23 октября 1976 г.
Мгновения судьбы
2 декабря день рождения Георгия Константиновича Жукова. Маршала Жукова. Сегодня ему было бы восемьдесят лет… Помня об этой дате, в редакции мы решили: опубликуем лучшую фотографию Георгия Константиновича. Выбор доверили сделать мне.
Два дня я провел в доме Жукова за почетной, но, признаюсь, очень нелегкой работой. Просмотрел не менее тысячи снимков. Самых разных: маленьких и больших, добротных, переложенных тонкой папиросной бумагой; снимков в альбомах, в рамках, в конвертах, в картонных ящиках, чемоданах. Мгновения человеческой жизни в разные годы запечатлели неизвестные люди и фотографы-мастера, подарившие маршалу снимки с сердечными надписями… Большая жизнь прошла у меня перед глазами на пожелтевших и совсем еще свежих бумажных листах.
* * *
Снимки его отца до нас не дошли. Да, возможно, и не снимался ни разу деревенский бедняк Константин Жуков, едва-едва кормивший семью крестьянским трудом. А фотография матери Устиньи Артемьевны Жуковой есть. В плотно сжатых губах, твердом взгляде, в руках, как-то по-особому сложенных на коленях, нетрудно увидеть характер волевой и решительный.
А потом снимки сына. Он, знавший лапти, на этой, возможно, первой своей фотографии очень наряден. Черный костюм, рубашка с модным атласным галстуком. На снимке надпись: мастер-скорняк. Обращаясь к листкам, исписанным пятьдесят лет спустя энергичным маршальским почерком и озаглавленным «Род занятий с начала трудовой деятельности», можно датировать этот снимок январем 1914 года. Георгию Жукову семнадцать лет. Он окончил учебу у скорняка и, наверное, по этому случаю снялся. Этот снимок с гордостью можно было послать домой, в деревню Стрелковку Калужской губернии. И мать, наверное, гордилась: сын вышел в люди. Какая гадалка могла бы тогда предсказать, что на галстуке этого начинавшего жить человека появится маршальская звезда!
Поворот судьбы к этому виден на втором снимке. Но опять же какой разговор о высоком предназначении его жизни — солдатская шинель, солдатская фуражка! Возможно, даже и шутка — «каждый солдат носит в ранце маршальский жезл» — была ему неизвестна.
А потом снимок 1923 года. Буденовка, шинель с «разговорами», и на шинели (так все носили тогда) — боевой орден. Этот снимок командира кавалерийского эскадрона Георгия Жукова мы, помню, рассматривали с Жуковым-маршалом. Я спросил: как сложилась эта привычная нам теперь форма красных в Гражданской войне? И впервые узнал тогда от Георгия Константиновича: «Незадолго до революции появилась мысль одеть российскую армию в форму, напоминавшую облик древних русских богатырей. Был объявлен конкурс на новый покрой военной одежды. Так появилась островерхая шапка, напоминавшая металлический шлем, и шинель с полосами-застежками на груди («разговорами»). Такую одежду для армии сшили. Но со складов она попала к восставшему народу и стала одеждой революционной армии».
* * *
И еще один снимок. 20-е годы. Гражданская война окончилась. Известны ее герои. О них поют песни, снимают фильмы и пишут книги. Два десятка людей на снимке пока еще никому не известны. Но это люди, талант которых определился. Они молоды, многим — менее тридцати.
Однако уже по ордену на груди. А у Рокоссовского — два. Снимок сделан во время учебы на командирских курсах. У людей впереди еще испытания службой, учеба в академии. Их имена прогремят в 43-м. Но любопытно видеть их вместе уже в 1924 году: Еременко, Баграмян, Рокоссовский. Во втором ряду крайний — Жуков. Этот снимок в прошлом году мы рассматривали с маршалом Василевским. Он сказал: «Высшая наша гордость: прославленные военачальники — выходцы из гущи народа. Жуков — из бедной крестьянской семьи, Конев — крестьянский сын, работал на лесопильном заводе, Рокоссовский — сын машиниста, Еременко — из крестьян-бедняков, Баграмян — сын железнодорожного рабочего, Ватутин — из крестьян, Черняховский — сын рабочего…»
Жуков, пожалуй, первый из этой плеяды, проявил свой талант полководца уже не в учениях, а в сражении очень ответственном.
Снимки с надписью «Халхин-Гол». Их много. Разные. Жукова мы видим тут и над картой, и в беседе с X. Чойбалсаном, и в укрытии, где он вместе с солдатами, беседуя, отбивается от комаров… И вот он уже со Звездой Героя. Это за Халхин-Гол.
Георгий Константинович очень гордился этой победой. Чувствовалось, для него самого важной была проверка в бою всего, чему научился, чему посвятил свою жизнь. Память об этом сражении не заслонили другие большие победы. В разное время с радостью принимал он гостей из Монголии. Я был однажды на одной такой встрече. Мои снимки теряются в сотне других фотографий, передающих радость людей, породненных боями на Халхин-Голе.
Поразительно мало снимков первого года войны. Особенно снимков, связанных с пребыванием Жукова в Ленинграде, под Ельней и на линии обороны Москвы. Я обратил на это внимание в одной из бесед с Георгием Константиновичем. Он усмехнулся: «Тогда не до снимков было…»
А потом целый чемодан фотографий. Разных, но главным образом небольших, сделанных журналистами и армейскими фотокорами, понимавшими важность всего, чему были они свидетелями. Многие снимки присланы Жукову после войны. Рассматривая некоторые из них, он, обладавший прекрасной памятью, говорил: «Не припомню, где это было».
Год 43-й, 44-й и 45-й. Жуков в машине, у самолета, над картой в землянке, с ложкой у солдатского котелка. Жуков идет по окопу, смотрит на поле боя в перископ из укрытия, Жуков у аппарата в разговоре со Ставкой, за беседой со стариками в освобожденном селе.
Жуков за решением какой-то важной задачи со своими соратниками. Всюду предельно собран и энергичен. Маршальские погоны, но одежда почти солдатская: обычная гимнастерка, иногда летная куртка, плащ. На этих снимках он такой, каким и был в жизни. Чувствуешь: все, кто его окружает, привыкли к требовательности этого человека. У этой постоянной, порою и жесткой требовательности результатом была победа.
Всегда. И потому, если говорит Жуков, все его слушают очень внимательно.
Ни одной фотографии, сделанной в Ставке.
«И не ищите. Ставка, насколько я помню, не собиралась в полном своем составе ни разу, — сказал Александр Михайлович Василевский. —
Приглашались люди по отдельным конкретным вопросам. Это были самые разные люди, члены Политбюро, командующие фронтами, конструкторы, директора больших предприятий…»
Фотограф, как я понял, ни разу не приглашался на совещания, определявшие ход войны. И мы об этом можем только жалеть, ибо все важно и интересно для нас сейчас: солдатский окоп, и главный командный пункт.
Семь лет назад, беседуя с маршалом Жуковым, я спросил, какой день войны для себя он считает самым счастливым, Жуков ответил: «День, когда война кончилась. День, когда я от имени армии и нашего народа в пригороде Берлина Карлсхорсте принимал капитуляцию фашистской Германии». Думаю, и снимки этого момента Георгий Константинович назвал бы наиболее важными из всего, что хранилось в его архиве. Снимки эти известны в самых мелких подробностях. И все же с волнением видишь их, лежащими рядом со множеством фотографий мучительно долгой войны. Мне рассказывали, как спешно, на специальных самолетах везли эти снимки в редакции газет многих стран.
Все хотели как можно скорее видеть документальное подтверждение: поставлена точка, войны больше нет. От имени советского народа эту «последнюю точку» — подпись под историческим документом поставил Георгий Константинович Жуков. В его имени слились для нас миллионы имен людей, живых и мертвых, завоевавших этот час нашей славы и нашей гордости, час 8 мая 45-го года в Карлсхорсте.
