Томас Рид - Охотники за скальпами
- Пошевеливайтесь, спустите лестницы! - закричало одновременно еще несколько голосов.
Индейцы покорно спустили лестницы, девушки сбежали вниз и через мгновение очутились в объятиях родственников.
Но две еще оставались наверху неузнанными.
Дрожа от волнения, стоял Сегэн еще несколько минут внизу, со страхом и надеждой вглядываясь в оставшихся. Узнает ли он свою Адель?.. Столько лет!.. Но нет! Если он и не узнает ее по лицу, он узнает по родинке на левой руке.
С быстротою молнии соскочил Сегэн с лошади и, задыхаясь от волнения, побежал вверх по лестнице, за ним последовали еще несколько охотников; скача, не помня себя, с террасы на террасу, он бросился к тому месту, где все еще стояли оставшиеся девушки.
Одного взгляда было довольно, чтобы разрушить его надежду; возраст обеих девушек исключал всякую возможность того, чтобы какая-нибудь из них могла быть его дочерью.
Охваченный глубоким отчаянием, бросился он, как безумный, на старого индейца; тот вздрогнул и отшатнулся, увидев горящие пламенем глаза Сегэна.
- Здесь не все! - крикнул Сегэн громовым голосом. - Приведи сию минуту остальных, или я сброшу тебя отсюда наземь!
- Больше нет у нас здесь белых женщин, - угрюмо и непоколебимо ответил индеец.
- Ты лжешь, собака! Ты лжешь! Вся твоя презренная жизнь в том порукой! Сюда, Рубэ! Поговори-ка с ним!
- Гляди сюда, старый плут! - закричал Рубэ. - Я сниму с тебя скальп в возмездие за мой, если ты нам ее добровольно не выдашь! Где она, молодая "королева Тайна"?
- Королева Тайна? - повторил испуганно индеец, но тотчас же снова овладел собой и насмешливо улыбнулся:
- Ах, вам королева Тайна нужна? Ну, ее теперь здесь нет. Молодая королева Тайна гостит у наших братьев, у апачей, - и он невозмутимо указал рукой на юг.
- Все погибло! - вырвалось со стоном восклицание Сегэна, и он в изнеможении закрыл лицо руками.
- Капитан, не верьте ему! - воскликнул Рубэ. - Много я видел индейцев на своем веку, но такой лживой собаки, как этот старый плут, я больше никогда не встречал. Как можно ему верить?! Вы ведь слышали, что он прежде солгал и об этих девушках.
- Ах, это правда... тогда он солгал... Но ведь так правдоподобно, что она могла уехать!..
- Да нет же! Ложь - его профессия. Вы не знаете всего: он слывет среди навахо великим врачевателем и водит за нос своих собственных соплеменников. У девушки много познаний, и она ему во всем помогает, даже при жертвоприношениях. Эта краснокожая бестия ею дорожит и не хочет лишиться ее. Клянусь чем угодно, что она здесь где-нибудь близко, но он спрятал ее, конечно.
- Товарищи! - крикнул Сегэн, бросившись после слов Рубэ к перилам. Тащите лестницы, обыщите все дома! Выводите всех из домов, всех, кого найдете, - туда, на равнину. Обыщите все углы... Найдите мне дитя мое!
Охотники бросились к лестницам, обежали все дома и вывели перепуганных жителей, повиновавшихся в большинстве случаев беспрекословно; только в двух-трех местах дело дошло до кровавой расправы, когда охотники встретили сопротивление, - и непокорные поплатились скальпами.
Всех выводимых из домов приводили к храму, каждую женщину внимательно рассматривал Сегэн, подымая покрывала и тщательно изучая лица. Нет, ее не было! Ничего не дала и эта последняя попытка. Погибла последняя надежда.
В течение всего этого времени Галлер не покидал Сегэна, и в ту минуту, когда на лице несчастного отца выразилась крайняя степень отчаяния, он с глубоким состраданием сознавал, что бессилен помочь ему, как ни близко принимал к сердцу его горе. Растерянно переводя глаза с Сегэна на толпу, он на минуту скользнул рассеянным взглядом по лицам только что освобожденных девушек и уже снова хотел перевести взгляд на Сегэна, как вдруг его осенила новая мысль: ведь эти девушки-пленницы должны были знать, где можно найти королеву!
- Спросите этих трех девушек, капитан, - тихо шепнул он Сегэну.
- Ах, да, да, вы правы! Как я не подумал об этом? Пойдем вместе, Галлер, пойдем скорей!
Спустившись вместе по лестнице, они подошли к девушкам. Сегэн начал торопливо и взволнованно описывать наружность той, которую искал.
- Это, вероятно, королева Тайна, - сказала одна.
- Да, да, - бормотал он, дрожа от тревоги. - Королева Тайна! Это она! Королева Тайна!
- Так она здесь, - сказала другая.
- Где? Где? - спрашивал, задыхаясь, отец.
- Я ее видела сегодня утром, совсем недавно, ну, перед самым вашим приходом, - сказала опять первая.
- А я видела, он куда-то уводил ее, - вмешалась в разговор третья, указывая на старого индейца. - Он, наверное, спрятал ее, скорее всего, в Estufa, я думаю.
- Где же это? Что такое Estufa?
- Это то место, где горит священный огонь. Там старик готовит свои лекарства.
- Да где же это? Проводите меня туда!
- Дороги мы не знаем. О, это ужасное место... Там и людей сжигают... Только старый жрец это знает, кроме него туда никого не впускают. Как мы можем знать, где оно? Но, наверное, где-нибудь здесь же, в доме, где-нибудь в подземелье.
Вдруг Сегэна поразила новая мысль, от которой он на минуту оцепенел: что, если дочь его в опасности? Что, если она уже умерла или ее ждет страшная опасность, смерть?
С лица старого предводителя, жреца и врачевателя не сходило выражение угрюмой злобы и упорной решимости - скорее умереть, чем выдать девушку, - и в невыразимой тревоге за свое дитя Сегэн бросился вторично вверх по лестнице.
За ним снова последовало несколько охотников; едва очутившись наверху, он подбежал к старику и, не помня себя, вцепился в его длинные волосы.
- Веди меня к ней! - крикнул он громовым голосом. - Веди меня к королеве, слышишь?! Она - моя дочь!
- Королева... ваша дочь? - пробормотал испуганно старик. Он понял теперь, что без жестокой борьбы этот человек не откажется от своих поисков и, трепеща за свою жизнь, прибегнул к своему испытанному средству: искусной лжи. И, овладев собою, он заговорил деланно спокойным и уверенным тоном: - Нет, белый господин, вы ошибаетесь: это не ваша дочь. Королева - из нашего племени, она дочь солнца; ее отцом был один из навахских предводителей.
- Не искушай меня дольше, презренный! - яростно крикнул Сегэн. - И знай, злодей, что если моей дочери будет причинено малейшее зло, - всех вас ждет неслыханная, страшная месть! Во всем городе твоем я не оставлю в живых ни одной души, и сам ты погибнешь позорной смертью! Ступай вперед, веди меня в подземелье!
- В подземелье! В подземелье! - раздался грозный гул нескольких голосов. Сильные руки схватили индейца за одежду, за длинные вьющиеся волосы.
Старик перестал сопротивляться; мрачные лица доведенных до крайности врагов яснее слов говорили о том, что дальнейшее колебание неминуемо стоило бы ему жизни. И он покорно пошел, ведя за собой охотников, все еще не выпускавших из предосторожности его одежду и волосы из рук, и спустился в подвальный этаж здания храма.
Спустившись с лестницы и приподняв тяжелую завесу над дверью из бизоньих шкур, они пошли длинным коридором, шедшим покато все глубже, пока не вошли наконец в большое, тускло освещенное помещение. Все стены были увешаны шкурами диких зверей и их безобразными чучелами.
То там, то сям скалили зубы головы бурого медведя, белого бизона, пантеры, алчного волка. Между развешанными рогами дикого барана и бизона стояли группы уродливых изображений богов, грубо вырезанные неумелой рукою жреца из дерева или вылепленные из красной глины.
В середине помещения горело на каменном жертвеннике небольшое синее пламя. Это был тот священный огонь, который был впервые зажжен в честь верховного божества, быть может, целые столетия тому назад, и с тех пор должен поддерживаться вечно, пока не вымрет (как предсказывают некоторые) все племя навахо.
Не останавливаясь перед всем этим и даже не заметив, что Сегэн отсюда вышел куда-то, охотники тщательно осматривали и обыскивали все углы.
- Где же Сегэн? Куда он девался? - послышалось вдруг чье-то восклицание.
В тот же миг до охотников донесся какой-то крик. Это женский крик! И чьи-то мужские голоса...
Охотники бросились туда, откуда слышались голоса, сбрасывая на бегу заграждавшие им дорогу висевшие всюду шкуры, - и наконец увидели Сегэна. Он держал в объятиях красивую девушку в пестром, украшенном золотыми безделушками и перьями наряде.
Она кричала и билась в его руках, отталкивая его и стараясь вырваться, но Сегэн удерживал ее, плотно обняв и стараясь отвернуть с ее левой руки рукав оленьей кожи.
- Это она, она! - закричал он наконец дрожащим голосом, увидев на ее обнажившейся руке родинку повыше локтя. - Благодарю тебя, Боже, это она! Адель, моя Адель, узнаешь ли ты меня? Я - отец твой!
Но девушка не переставала кричать. Рванувшись изо всех сил, она оттолкнула Сегэна, простерла руки к старому индейцу и умоляла защитить ее.
Не обращая внимания на все мольбы Сегэна и его ласковые слова, она бросилась на колени перед стариком, обнимая его колени и прижимаясь к ним.
