Николай Шпанов - Медвежатник
День за днем по рабочим карточкам и кассовым чекам парикмахерской были проверены единодушные показания мастеров о том, что Федор Иванович ни разу не отсутствовал даже по болезни. Таким образом, Кручинин получил совершенно твердое алиби Вершинина.
Когда Вершинину были сообщены все обстоятельства последних взломов, он присоединился к мнению экспертизы, что взломы совершены одним человеком, притом, безусловно, из шайки, к которой он сам когда-то принадлежал. Это был "почерк" Паршина. Что до Горина, стоявшего в списке Кручинина следующим за Вершининым, то Вершинин утверждал, что тот давным-давно умер.
- Так же, как вы? - спросил Кручинин.
Вершинин указал, где именно повесился Горин, и в архивах загса соответствующего района действительно была найдена подтверждающая запись.
Оставались двое: Малышев и Паршин.
- Малышев не любил заниматься этим делом и не перенял от Паршина его квалификацию, - пояснил Вершинин. - Невероятно, чтобы он смог самостоятельно взломать шкафы и применить мой "способ буравчика". Отодвинуть от стены большой шкаф, прорезать стену и вскрыть сейф, спуститься с третьего этажа по веревке нет, это все не для Малышева.
На такую операцию в одиночку был способен, по мнению Вершинина, только один из всех "медвежатников" - Паршин.
- Его вам и нужно искать...
Порвав с шайкой очень давно, еще до отъезда Паршина в Польшу, Вершинин не знал, где искать своего бывшего предводителя. Но Кручинин все же задержал парикмахера в Москве - на случай, если понадобится опознать Малышева, Паршина или кого-либо из их окружения.
За исходный пункт поисков Паршина Кручинин решил взять место его рождения - деревню Куркино. Было установлено, что старая мать Паршина несколько лет назад уехала в Москву к дочери. В результате довольно скоро Кручинин мог наблюдать за жизнью Паршина уже не по домыслам, а непосредственно. Он узнал, что взломщик живет в сберкассе, и отдал должное этой идее. Было установлено наблюдение и за Ивашкиным, которого однажды посетил Паршин. И наконец установили знакомство Паршина с Яркиным. Осторожная и тщательная разработка фигуры Яркина дала великолепный результат. В прошлом Яркин имел отношение к МАИ, где учился, и к Машиностроительному институту, где исполнял какой-то проект. С двумя институтами из трех, ограбленных инженер имел непосредственную связь. Эксперты сличили образцы почерков Ивашкина и Яркина с адресами на конвертах из-под возвращенных документов. Подтвердилось первоначальное заключение экспертизы научно-технического отдела: оба адреса написаны были одним человеком, и этим человеком оказался Яркин.
Исследование жизни Яркина дало самую удивительную картину. Прошлое его, не без труда установленное по материалам Болшевской трудкоммуны, оказалось неизвестным заводу.
Кручинин колебался: следует ли уже сейчас арестовать грабителей и, предъявив им обвинение, начать дознание? Ему больше хотелось поймать их с поличным. Правда, это могло затянуться, но зато сулило "красивый" финал большой и кропотливой работы.
После некоторых размышлений он все же решил ждать. В этом его поддерживали руководители и помощники. Даже старый Фадеичев, забыв о своих недугах, принял активное участие в дальнейшей работе по наблюдению за грабителями.
После долгого хождения по пятам Паршина и Яркина наблюдение пришло к воротам института "Цветметзолото".
Кручинин вздохнул с облегчением: опять институт!
Пройдя с Паршиным в институт, чтобы ознакомить его с расположением служебных помещений, и в особенности кассы, находившейся во втором этаже, и снабдив Паршина пропуском, Яркин больше не появлялся. Три следующих дня Паршин провел один на тротуаре против института. Он приходил сюда утром, задолго до начала занятий, и тщательно регистрировал время появления тех или иных сотрудников. Когда в институте начинался обеденный перерыв, Паршин тоже уходил обедать. Затем он появлялся снова и оставался здесь до позднего вечера, отмечая последовательность исчезновения света в окнах института. Только тогда, когда освещенным оставалось единственное окно комнаты, где располагалась охрана, Паршин уходил к себе в сберкассу, не подозревая, что и сам находится под неусыпным наблюдением.
На четвертый день наружная разведка была Паршиным закончена. Он перешел к изучению поведения кассира. Это было не легкой задачей. Кассир был маленький, необыкновенно подвижной старичок, не расстававшийся с небольшим чемоданом. Он отличался тем, что совершенно невозможно было предсказать, что он собирается в ближайший момент делать. Ожидая автобуса, он вдруг самым неожиданным образом перебегал к остановке троллейбуса и на ходу вскакивал в отходящую машину. Почти уже сев в троллейбус, он вдруг передумывал, догонял отошедший трамвай и уезжал на нем. Чтобы не отстать от него и в то же время не броситься ему в глаза, Паршину приходилось проделывать чуть не цирковые трюки. А еще расторопней и хитрей Паршина должен был действовать Грачик, на которого Кручинин возложил ответственность за наблюдение. Чтобы не отстать от преступника, который и сам не имел представления, куда двинется в каждую следующую минуту, Грачик все время был как на иголках.
Наконец Паршин установил, что кассир живет за городом по Курской дороге. В толпе на вокзале старичок лавировал, как вьюн, и даже в поезд норовил вскочить на ходу. На своей станции он с риском сломать шею ловко соскакивал на обледенелую платформу, когда поезд уже трогался. Вообще, он вел себя так, словно чувствовал за собой наблюдение и стремился от него отделаться. А может быть, это было профессиональной привычкой, выработанной боязнью нежелательных провожатых?
Утром Паршин ждал приезда кассира на вокзале и провожал его в банк, наблюдал, сколько денег тот получает. Но размер получек явно не удовлетворял взломщика. Тогда он уходил из банка и отправлялся по своим делам: обедал, заходил в баню, в кино... А вечером отправлялся в сберкассу спать.
На следующее утро он опять дежурил на вокзале.
Эти дни были мучительны для Грачика. Домой он приходил последним - кассир и преступник, наверное, уже спали. Выходить же на пост должен был первым. Он почти не отдыхал, ел нерегулярно, наспех.
Глядя на него, Кручинин только удовлетворенно ухмылялся в бородку.
Тринадцатого декабря в институте предполагалась выдача стипендий. Паршин особенно рано явился к вокзалу - даже опередил Грачика. На этот раз с Паршиным был и Яркин. Наблюдение должно было быть особенно тщательным. Когда приехавший кассир прямо с вокзала отправился в банк, оба грабителя последовали за ним. Кассир получил сто тысяч рублей. Паршин и Яркин проследили, пока он пересчитал деньги в счетной комнате и принялся перевязывать их ниточкой в удобные ему пачки. Тут они исчезли. Исчез, конечно, и Грачик.
По опыту прежних дней, Паршин считал, что кассир начнет выдачу только после обеда. Выдать успеет тысяч двадцать - двадцать пять. Значит, в кассе на ночь останется восемьдесят - семьдесят пять тысяч.
Яркин тоже считал сумму заслуживающей того, чтобы ради нее произвести взлом. Позавтракав вместе, Паршин и Яркин поехали к Ивашкину за новым инструментом. И тут, когда все было уже условлено и подготовлено, Паршин вдруг заявил:
- Дурное предчувствие у меня... Не пойду... Нынче не пойду...
Яркин стал над ним издеваться, но Паршин твердил свое. Ивашкин попытался подбодрить его водкой. Паршин выпил, но это не помогло - идти он отказывался. Тогда сообщники набросились на него с упреками и угрозами. Он рассердился и заявил, что решать будет он. Однако после второй бутылки водки Ивашкину и Яркину удалось уговорить Паршина тянуть жребий. Ему дадут две спички - одну целую, другую с отломанной головкой. Вытянет целую - идти, сломанную откладывать дело.
Паршин согласился. Он был совершенно спокоен: идти не придется. В нем жила твердая уверенность, что вытянуть спичку с головкой он не может. Не колеблясь, он потянулся к спичкам, зажатым в руке Яркина, и не подозревая, что у того в руке обе спички с головками.
- Идти?!
Паршин долго, нахмурившись, вертел в пальцах вытащенную спичку. Он глядел на нее так, словно все еще не мог поверить, что судьба его обманула. Потом с досадой бросил спичку, молча взял портфель с инструментом и, не прощаясь, вышел.
- Утром здесь, не у меня, - бросил ему вслед Яркин.
Паршин на трамвае проехал на улицу Кирова и в инструментальном магазине купил несколько тонких буравчиков. Затем в москательном магазине он приобрел десять метров веревки.
Теперь Кручинин и Грачик вместе следовали за Паршиным. В отдалении за ними ехала оперативная машина. Кручинин решил взять Паршина с инструментом в руках в помещении институтской кассы.
Из москательного магазина Паршин вышел медленно, погруженный в задумчивость. Он пришел на Чистопрудный бульвар и сел на скамейку. Долго сидел и курил, потом внезапно резко поднялся и быстрыми, решительными шагами направился к гастрономическому магазину на углу Кировской. При этом портфель с инструментом он не взял с собой, а кое-как замаскировал в снегу за бульварной скамьей. Это обстоятельство так поразило Кручинина, что он не хотел верить собственным глазам. Паршин перед ограблением рискует оставить драгоценный портфель на бульваре?! Это было невероятно! Между тем Паршин купил в "Гастрономе" колбасы, масла, булок, сахару и два пол-литра водки. Покупка сахару удивила Кручинина, но самое удивительное ждало его дальше: не возвращаясь за портфелем, Паршин сел в автобус и поехал на площадь трех вокзалов. На Казанском вокзале он купил билет до последней дачной зоны.
