Николай Колесницкий - «Священная Римская империя»: притязания и действительность
Политика установления папского верховенства увенчалась при Григории VII значительными успехами. Кроме указанных государств, признавших в той или иной степени верховную власть курии, в ленной зависимости от нее находились южноитальянское норманнское государство и маркграфство Тоскана. Папа безуспешно пытался установить свой сюзеренитет над Францией и Англией. Взоры Григория VII простирались и далеко на восток. Он пытался подчинить церковному и политическому верховенству римской курии православную церковь Руси и Болгарии.
В декабре 1074 г. папа планировал предпринять крестовый поход против турок-сельджуков, чтобы осуществить унию с восточной церковью. В то же время он, как и Генрих IV, пытался использовать династическую борьбу в Киеве, чтобы добиться подчинения русской церкви и установления ленного верховенства над Русью. Один из сыновей Ярослава Мудрого – Изяслав – был изгнан из Киева своими братьями. Не найдя на этот раз поддержки у польского короля Болеслава Смелого, бывшего с ним в родстве (польский король уже раз помог ему вернуть на время киевский престол), он обратился за помощью к Генриху IV (1075). Однако это не принесло пользы: дипломатическое вмешательство Генриха IV осталось безрезультатным. Тогда Изяслав послал своего сына Ярополка в Рим к папе Григорию VII. По сведениям, содержащимся в папском письме, Ярополк якобы присягнул Григорию VII как вассал, обещая за оказанную помощь в возвращении на киевский престол его отца признать Русь леном св. Петра и ввести католическое вероисповедание[46]. Сделка, однако, не состоялась. Изяслав вскоре вернулся в Киев без папской помощи.
Борьба за инвеституру в империи, в ходе которой решался вопрос о папском или императорском верховенстве, вызвала острую литературную полемику[47].
Лейтмотивом всех этих споров был вопрос о суверенитете. Папство, претендовавшее на господство не только над католической церковью, но и над всеми западнохристианскими государствами, отвергало в принципе идею светского суверенитета. Официальная средневековая католическая доктрина гласила, что только та власть суверенна, которая непосредственно подчиняется богу. А поскольку такую власть представлял только папский престол (короли и императоры связывались с богом через посредство папы, который мог отлучить их от церкви и лишить тем самым сана), то обладателем неограниченного суверенитета являлся один папа. Выше уже приводилась «теоретическая» аргументация этого положения, фигурирующая в знаменитом «Диктате папы». Основой его служило учение о «двух мечах». По изречению евангелиста Луки, для управления людьми бог вручил два меча: светский и духовный. Этим обосновывалось наличие двух господствующих сил: государственной власти и «священства» (церкви) (...regnum et cacerdotium). В толковании папы Геласия (492-496) обе эти силы ставились в равное положение. Теперь учение о «двух мечах» получало новую трактовку. Сторонники папы утверждали, что духовный меч выше светского, так как он способен поражать и самих носителей светского меча – королей и императоров. Больше того, светский меч вручается монархам духовной властью при обрядах коронации и помазания на царство. Сторонники императора доказывали, ссылаясь на Геласия, что оба меча равны, а крайние генрихианцы (так называли приверженцев Генриха IV) доказывали даже, что оба меча принадлежат императору и он по своей воле вручает духовный меч епископам (практика королевской инвеституры прелатов). Для обоснования этого тезиса использовалось учение о «королевской святости», приравнивавшее монархов к священникам и ставившее их в некотором смысле выше духовных лиц. Эта сакральность придавалась ветхозаветным обрядом помазания на царство и коронацией. Но и здесь григорианцы давали решительный бой своим противникам. Выше уже приводились слова папы Григория VII о «дьявольском происхождении» светской власти. Папство признавало за королями только ту степень священства, которую им сообщали священнослужители, производившие обряд помазания на царство и возлагавшие на головы монархов корону. Причем канонистика проводила строгие различия в помазании королей и епископов. По декрету Иннокентия III от 1204 г., королей помазали священным елеем, поливаемым на плечи и руки, а епископов – хризмой, изливаемой на голову. К тому же обряд помазания королей не причислялся к семи таинствам. По учению папистов, помазанный на царство король не обладал никакой особой святостью. Обряд налагал на него только особые заботы о защите церкви.
Библейское обоснование превосходства императорской власти над папской оказывалось недостаточным. Чтобы выбраться из заколдованного круга, сторонники императора обращаются к римско-каролингской традиции и ищут обоснования своей платформы в римском праве и исторических прецедентах. Они указывают на тот очевидный факт, что империя существовала задолго до папства и что по константиновской и каролингской традиции император господствовал над церковью и ее первосвященниками. Для обоснования притязаний на господство над Италией и Римом делаются ссылки на право завоевания.
В ходе этой полемики окончательно сложилось трансперсональное представление о государственной власти, не свойственное раннесредневековому официальному мировоззрению. Сторонники папы, блокировавшиеся с княжеской оппозицией в Германии, трактовали королевскую (императорскую) власть как должность, не зависимую от личности короля. Это было теоретическим выражением того факта, что королевская власть окончательно потеряла наследственный характер и стала выборной. Напрасно сторонники Генриха IV апеллировали к римскому праву, чтобы доказать легитимный характер его монархии. Германская знать твердо держалась принципа свободного избрания. Идеолог мятежных саксонских феодалов клирик Бруно писал: «Пусть королевское достоинство не передается по наследству, как это было до сих пор, но пусть сыновья королей, если они даже вполне достойны, получают престол по избранию; если же не окажется у короля достойного наследника или его народ не захочет иметь королем, пусть народ имеет власть делать своим королем кого хочет[48]». (Естественно, «народ» в понимании Бруно и других – это класс феодалов; более того, часто имеются в виду только князья.)
Княжеская оппозиция в Германии все более смыкалась с григорианцами, в то время как симонистское духовенство в Германии и Италии заняло сторону короля.
С 1075 г. Генрих IV начал действовать более решительно, опираясь на симонистское духовенство Германии и Ломбардии. Он назначал на церковные должности, вмешивался в религиозно-политическую борьбу в Италии, вербовал союзников для предстоящего столкновения с папой. Поворотным пунктом в отношениях папства с империей явилось послание Григория VII от 8 декабря 1075 г. Оно исключало всякий компромисс. Папа требовал под угрозой отлучения прекратить назначения на церковные должности, что фактически означало полный запрет практиковавшейся ранее королевской инвеституры прелатам. Вместе с тем в папском послании давалось понять, что курия не признает за Генрихом IV никакой власти над Италией и Римом. Это был открытый вызов, и Генрих IV без колебания его принял, рассчитывая на непрочность положения папы в Италии и на поддержку немецкого епископата, недовольного политикой Григория VII. В январе 1076 г. король созвал в Вормсе собрание знати, явившееся, по существу, синодом епископов, так как из светских феодалов на нем почти никто не присутствовал (прибыл только верный Генриху IV лотарингский герцог Готфрид). Все 26 прелатов, присутствовавших на собрании, во главе с архиепископом майнцским Зигфридом и архиепископом трирским Удо являлись врагами Григория VII. Они единогласно приняли постановление отказать в послушании папе, который, по их словам, запятнал себя многими пороками и проступками. Он нарушил данную Генриху III клятву не занимать папский престол без санкции императора и был возведен на этот престол в нарушение избирательной процедуры, установленной декретом Николая II, с помощью денег и военной силы. В заключение епископы решительно заявляли, что если Григорий VII не считает их законными епископами (более половины из них были симонисты), то они с еще большим основанием не признают его папой.
Король направил от своего имени два послания: одно римлянам, другое Григорию VII. В первом он предлагал «клиру и народу Рима» сместить Гильдебранда и избрать нового папу, которого он охотно утвердит. В письме к самому папе Генрих IV обвинял его в нарушении прав германских епископов, «законно утвержденных в своих должностях королем», и объявлял решение епископов лишить его апостолического достоинства.
Кроме общего решения синода, каждый его участник направил папе свое особое послание, в котором говорилось: «Я, епископ такой-то, отказываю с этого часа Гильдебранду в каком бы то ни было повиновении и никогда не буду считать и называть его апостольским главой»[49].
