Олег Большаков - История Халифата. Том 2. Эпоха великих завоеваний, 633—656
Важнейшей ударной силой армии, кавалерией, командовал сам Халид б. ал-Валид. Он разделил ее на четыре группы, по одной за каждым из трех основных корпусов, а четвертый оставил в своем распоряжении как общий резерв. Лагерь со всем имуществом и семьями находился за центральным корпусом на высоком холме. Возможно, что это — Телл Аш’ари между современными селениями Джиллин и Тафас.
После кавалерийских атак с обеих сторон византийский левый фланг атаковал правый фланг арабской армии, две атаки были отбиты, но после третьей йеменцы побежали в сторону лагеря. Оставались лишь отдельные островки сопротивления вокруг племенных знаменосцев. Византийцы ворвались было в лагерь, но беглецы, которых женщины встречали руганью и кольями от палаток, остановились и оборонили лагерь. Подоспевшая кавалерия отбросила византийцев на исходную позицию. Попытка византийцев опрокинуть левый фланг также потерпела неудачу, и в этом случае им удалось прорваться до лагеря (если только это не вариант рассказа об одном и том же прорыве) [+12].
Византийским атакам сильно мешали пыльный ветер из пустыни и солнце, светившее в глаза. Воины завязывали рот и нос, чтобы спастить от пыли. Во время контратаки Халида погиб командующий правым флангом византийцев, букинатор; арабы нашли его потом с закутанной в плащ головой, и это родило рассказ о том, что он закутал лицо, чтобы не видеть позора поражения [+13].
Арабские источники отметили существование соперничества в стане византийцев: будто бы Джирджир приказал букинатору (или наоборот) [+14] атаковать мусульман, но тот сказал, что он такой же командир, и не подчинился приказу. Видимо, так очень косвенно отразилось в арабском историческом предании событие, упомянутое в «Истории» Феофана Исповедника: после поражения, нанесенного арабами сакелларию, войска Вагана восстали и объявили своего командующего императором. Воспользовавшись этим, мусульмане напали и разгромили Вагана [+15]. Возможно, что шумное ликование в лагере византийцев, услышанное однажды ночью и вызванное будто бы прибытием почты с жалованьем [+16], также смутно отражает торжества по случаю провозглашения Вагана императором.
Наибольшего накала сражение достигло на следующий день, когда вся тяжесть атаки пришлась на центр, подавшийся под натиском византийцев. Успешная контратака мусульман захлебнулась под интенсивным обстрелом армянских лучников. В этот день, оставшийся в памяти ветеранов как «день окривения», 700 мусульман окривели от армянских стрел. Ваган бросил в бой тяжелую пехоту, скрепленную по 10 человек цепями, но не смог опрокинуть мусульман. Только к исходу третьего дня арабская кавалерия совершила прорыв по правому флангу и, видимо, вышла в тылу византийцев к переправе через вади Руккад (по другим данным, заслуга принадлежит засаде у места, удобного для переправы). Возможно, что успеху мусульман способствовал сильный ветер со спины, ослаблявший точность обстрела и убойную силу стрел византийских стрелков.
Утомленная многодневным сражением, византийская армия бросилась в паническое бегство в густой пыли в предвечернее время (арабские историки говорят о густом тумане); беглецы, преследуемые конницей, не выбирали дороги и, падая с обрывистого берега вади Руккад и Йармука, разбивались. Вагану с отрядом кавалерии удалось оторваться от преследователей, но его военная и политическая карьера была кончена — вернуться к императору после всего случившегося он не мог. Последним его приютом стал монастырь на Синае, где он закончил свои дни под именем Анастасия, занимаясь толкованием псалмов [+17].
Победа досталась мусульманам дорогой ценой. На поле боя было похоронено 4000 убитых [+18], да в три раза больше того должно было выбыть из строя из-за ран. Таким образом, из двадцатисемитысячной армии осталось 10 — 12 тысяч боеспособных. Правда, к ним надо добавить отряд арабов-христиан Джабалы б. Айхама, перешедший на сторону мусульман (не это ли облегчило прорыв мусульманской кавалерии в последний день?). Сведения о потерях византийской армии менее определенны. Арабские историки, приписывая византийской армии численность в несколько сот тысяч человек, соответственным образом завышают ее потери: от 70 до 102 тыс. человек [+19]. Сирийский фрагмент говорит о 50000 убитых, но в этой цифре скорее можно видеть общую численность византийской армии, чем ее потери.
Видимо, оценивая их, следует исходить из потерь мусульманской армии: в первые два дня потери можно предположить равными и только на исходе битвы при бегстве они должны были возрасти. Реальнее всего говорить о 10000 убитых. Невероятно и число пленных — 40000, но несколько тысяч пленных могло быть. В целом, если учесть и раненых, оставшихся на поле боя (из того же расчета: в три раза больше убитых, но часть легкораненых могла спастись бегством, поэтому примем коэффициент 1:2), то из 50000 спаслось около 20000 человек, остатки византийской армии сопоставимы с мусульманской армией, но с одной стороны была цельная организованная масса, а с другой — множество мелких групп, совершенно подавленных морально.
Разгром был полный. Восстановить армию из этих остатков было невозможно, а для формирования равноценной новой армии требовалось много и времени и денег. Поэтому Ираклий отказался от таких попыток и предпочел, уехав из Антиохии в Константинополь, предоставить оборону сиро-палестинских городов их гарнизонам и жителям. Мусульманские историки вкладывают в уста уезжавшего императора слова: «Прощай навсегда, Сирия!» Но вряд ли Ираклий, терявший все азиатские провинции и сумевший отвоевать их у Сасанидов, считал в этот момент, что навсегда прощается с Сирией: для него борьба вступала в новую фазу — и только. Более того, по некоторым сведениям, Ираклий не сразу покинул Сирию, а только перебрался из Антиохии в Руху (Эдессу) [+20].
Одержав победу, мусульманская армия снова рассыпалась на составные части, и каждый из амиров ушел в свою область: Амр б. ал-Ас — в Палестину, Шурахбил — в Иорданию, Абу Убайда и Халид двинулись на север — отвоевывать города, оставленные полгода назад.
Дамаск, в котором, несомненно, укрылась часть разгромленной византийской армии, не открыл своих ворот перед победителями и сопротивлялся 70 дней; на этом основании сдачу города можно отнести к середине ноября 636 г. Н. А. Медников считал, что при этом договор был заключен на более суровых условиях, включавших передачу завоевателям половины домов и церквей, но, как говорилось выше, ал-Вакиди в IX в., читая подлинный договор, не нашел в нем таких условий и пояснил: «Дело в том, что когда Дамаск был завоеван, то большое число его жителей бежало к Ираклию, который был в Антакии, и осталось много свободных жилищ, в которых и поселились мусульмане» [+21].
Из Дамаска по распоряжению Халида был отправлен отряд из 700 человек во главе с Хашимом б. Утбой на помощь Са’ду б. Абу Ваккасу [+22].
0 сдаче Химса определенных сведений нет. Ат-Табари помещает сообщения об осаде Химса во время зимних холодов под 15 г. х., что хронологически соответствует порядку событий, но поскольку рядом повествуется о сражении при Аджнадайне, то приходится (как мы сделали выше) отнести эти сведения к первой осаде Химса. Согласно ал-Азди, жители Химса, как и дамаскинцы, вышли навстречу Халиду и согласились сдаться на прежних условиях [+23]. Видимо, также без сопротивления сдались другие города между Химсом и Киннасрином, которые заключили договоры в предыдущем году. Лишь в Киннасрине Халид встретил сопротивление. На подходе к городу его встретило византийское войско под командованием Минаса (Мины), которого ат-Табари называет вторым по значению после Ираклия. В ожесточенном бою Минас был убит, а отряд поголовно истреблен. Горожане укрылись за городскими стенами, а жители арабского пригорода (из племени танух) сдались Халиду, сказав, что они тоже арабы, что у них не было намерения воевать с ним, но их мобилизовали; Халид принял оправдания и не тронул их [+24]. Горожанам, надеявшимся отсидеться за городской стеной, Халид заметил: «Если бы вы были в облаках, то Аллах перенес бы нас к вам или спустил бы вас к нам». Убедившись в безнадежности сопротивления, киннасринцы запросили мира «на условиях Химса» (динар с человека и джериб пшеницы с джериба земли). Но Халид в наказание за упорство обещал пощаду только с условием разрушения городской стены [+25].
0 завоевании Халеба сведения еще менее определенны. Завоевание его приписывается то Халиду б. ал-Валиду, то Ийаду б. Ганму (который выдвинулся одним-двумя годами позже). Ал-Балазури сохранил любопытную деталь, которую, правда, нечем подтвердить, будто бы горожане (несомненно, только верхушка, магистраты) бежали в Антиохию и оттуда вели переговоры об условиях сдачи города; в Халеб они вернулись только по заключении договора на тех же условиях, что и с Химсом [+26]. Арабы, жившие в пригороде Халеба, как и в Киннасрине, частично приняли ислам, частично остались христианами, согласившись платить джизью. Это может свидетельствовать о значительном отходе их от традиций и психологии кочевых арабов, которые решительно отвергали возможность уплаты подушной подати, считая ее оскорбительной для себя.
