Владимир Фортунатов - Российская история в афоризмах
Радищев же впервые выступил не против «стоящих у трона», даже не за нового, «доброго царя», а за уничтожение самодержавия как такового, как главного тормоза развития страны. Радищев показывал, что «хороших царей» не может быть в принципе. Он опирался на опыт мирового и европейского развития, учитывал результаты революций в Нидерландах, Англии, Северной Америке и Франции. Радищев выступил в роли своеобразной «кукушки», которая «прокуковала» конец самодержавия[56].
Сама «северная Семирамида» и будущая Екатерина Великая начала с государственного переворота, убийства мужа и плана кардинальных реформ, изложенного в «Наказе», предназначенном для Уложенной комиссии (1766). Но революционеркой или радикальной реформаторшей, «Горбачевым XVIII века» она не стала. Она подписала Жалованную грамоту дворянству (1785), Жалованную грамоту городам (1785), но подготовленную Жалованную грамоту крестьянам, которой предусматривалась постепенная отмена крепостного права, отложила в «долгий ящик». «Инстинкт власти» сработал безошибочно. Екатерина Алексеевна в реальной жизни проводила лишь те реформы, которые укрепляли ее власть и власть дворянства, социальной опоры самодержавия.
Стоит напомнить, что обязательная дворянская служба Манифестом о вольности дворянской была отменена 19 февраля 1762 года. Помещики же стали слезать с шеи крестьян только через 99 лет, после Манифеста 19 февраля 1861 года. Но слезали они с крестьянской шеи очень неохотно и медленно. Поэтому крестьяне в 1905–1906 годах сожгли 3 тыс. помещичьих имений, а в течение года после октября 1917 года спалили уже 26 тыс. помещичьих усадеб из 30 тыс. А ведь Радищев предупреждал!
В советское время «радищевых» – критиков номенклатурного социализма – расстреливали, гноили в ГУЛАГе, отправляли за границу налегке с лишением советского гражданства. Некоторым «радищевым» удалось увидеть крах советского строя.
В постсоветский период, особенно в президентство В. В. Путина, «радищевы» практически перевелись. «У нас все хорошо», – довелось слышать автору от одной чиновницы между парламентскими и президентскими выборами 2007–2008 годов. «Наши крестьяне каждый день едят курочку, а по воскресеньям – индейку», – писала в свое время Екатерина II одному из своих европейских адресатов. Вот только А. Н. Радищев, путешествуя между Петербургом и Москвой, индеек на крестьянских столах почему-то не приметил.
Неправда, что в России император является неограниченным властителем. Его власть ограничена… удавкою!
Можно рассматривать данное высказывание, ставшее афоризмом, как совершеннейшую клевету на российскую действительность. Во-первых, несмотря на громкое определение «эпоха дворцовых переворотов», речь может идти о двух с половиной или двух с тремя четвертями «переворотах». В 1801 году убрали Павла I. В 1762 году Екатерина II столкнула с престола своего незадачливого супруга. А о пустоголовой Анне Леопольдовне с сыном-младенцем Иваном VI вообще можно было бы не упоминать. Во-вторых, про «удавку» тоже сказано как-то чересчур. Анну Леопольдовну с Иваном VI в момент переворота никто пальцем не тронул. Разве что попозже регентшу сгноили в Холмогорах, а «железную маску» зарезали (закололи шпагами) в Шлиссельбургской тюрьме. Петра III просто приобнял Алексей Орлов. Павла I тюкнули табакеркой и придушили шарфиком. И Жорж Санд осмелилась назвать шарфик удавкой!
Если вернуться к серьезному тону, то «удавка» – это лишь символ тех реальностей, с которыми приходилось считаться самым крутым и деспотичным правителям России. Со времен Древней Руси вокруг первого лица всегда находились вторые и третьи, которые помогали ему управлять всеми остальными лицами. В эпоху «военной демократии» место рядом с князем постепенно заняли бояре. Это были физически наиболее крепкие мужчины: «боляр» означало «боец». Князья (многие из пришлых литовских, татарских, кавказских и других родов), бояре, дворяне были профессиональными управленцами. Все они выполняли волю правителей – великих князей, царей, императоров, зависели от своих больших «боссов». Но и «боссы» в огромной степени зависели от окружавших их «боляр». Требовалось немалое политическое искусство, использование широкого набора мер поощрения и наказания, чтобы заставить «боляр» шевелиться, что-то делать, а не только изображать видимость деятельности.
Набором всех необходимых качеств политического лидера обладали, прямо скажем, далеко не все или, лучше сказать, очень немногие конкретные физические лица, оказывавшиеся на месте высшего правителя. В силу разных обстоятельств (неподготовленность к правлению в силу возраста, отсутствие желания работать с большой нагрузкой, болезненное состояние и т. д.) в истории России очень часто реальная власть оказывалась в руках фаворитов или заинтересованных групп.
Фаворитизм был настолько удобной системой, что сохранялся вплоть до полного и сокрушительного падения самодержавия. К концу правления Николая II многие считали, что страной правит развратный и грязный мужик Григорий Распутин. Правящая элита полагала, что достаточно найти «удавку» для Распутина и все встанет на свои места. Гришку прикончили, но упрямого самодержца не убедили. Высшее сословие до того обленилось, что не смогло своевременно убрать незадачливого правителя понятным ему и, по-видимому, единственно возможным способом. Сами не успели. Сделали другие.
Раз везенье, два везенье, но положите что-нибудь и на уменье
«У соседа корова сдохла. Пустячок, а приятно!» Этот российский анекдот часто приводят для того, чтобы проиллюстрировать особенность российского менталитета – злорадство. Обычно злорадство толковые словари обозначают как «злобную радость при несчастье, неудаче другого». Особое злорадство некоторые люди испытывают при неудачах, несчастьях людей, которых называют везунчиками, баловнями судьбы. Злорадство теснейшим образом связано с завистью, которую словарь определяет как «чувство досады, вызванное благополучием, успехом другого».
Завистники Александра Васильевича Суворова (1730–1800) часто говорили, что все свои победы он одерживал не из-за таланта или знаний, а по счастливым случайностям. Завистникам было мучительно услышать, что Суворов одержал новую блестящую победу и в очередной раз осыпан милостями императрицы Екатерины II. Мало кто при этом вспоминал о том жизненном пути, о той огромной работе, которую ежедневно, ежемесячно, ежегодно проводил Александр Васильевич. Он работал сам и заставлял работать других.
Сегодня, в эпоху формирования новой, современной системы социального и экономического неравенства, многочисленных социальных несправедливостей не принято вспоминать о том, что все это наша страна «уже проходила». Сословный строй с перегородками между дворянством, духовенством, крестьянством, мещанством складывался длительное время и был сметен только революцией 1917 года. Не принято вспоминать о том, что и внутри самих сословий было немало слоев, ступенек, разных «правил игры».
Так, в 1762 году Манифестом о вольности дворянской служилое сословие от государственной службы было освобождено. Полностью! Странно, но работающее, податное сословие – крестьянство, которое было прикреплено к служилому сословию для того, чтобы дворянство несло СЛУЖБУ, никакой вольности не получило. Трудно сказать, о чем (и чем) думал Петр III, когда подписывал названный Манифест 19 февраля 1762 года. На что рассчитывали его министры, когда готовили этот судьбоносный текст и подсовывали императору на подпись? Возможно, они опирались на материалы каких-то переписей, на какие-то «социологические исследования» и были уверены в том, что среди дворянских сыновей найдется достаточно желающих послужить государству хотя бы потому, что в противном случае им в этой жизни «ничего не светило»?
Во всяком случае дворянская императрица Екатерина II, предоставив Жалованной грамотой дворянству (1785) самые широкие права и привилегии, фактически восстановила обязательность государственной службы для дворянского сословия. Произведением изощренного государственного ума немки на русском престоле стала следующая формула: «В собрании дворянства быть может дворянин, который вовсе не служил или, быв на службе, до обер-офицерского чина не дошел (хотя бы обер-офицерский чин ему при отставке и был дан); но с заслуженными сидеть не должен, ни голоса в собрании дворянства иметь не может, ни выбран быть способен для тех должностей, кои наполняются выбором собрания дворянства».
И где же здесь «собака зарыта»? Дело в том, что Екатерина II, едва ли не самая образованная из всех российских правителей, может считаться «матушкой российской демократии». Она убедилась в том, что нельзя управлять такой страной, как Россия, только опираясь на бюрократию, на назначенных, поставленных на должности чиновников. Если Петр Великий практически под корень вырубил все элементы выборности и самоуправления в стране, то Екатерина Великая стала эти элементы потихоньку восстанавливать. Дворянская «демократия по-ангальт-цербтски» заключалась в разрешении дворянству собираться на уездные и губернские собрания и выбирать уездных и губернских предводителей, а также других выборных должностных лиц. И Екатерина Алексеевна установила, что пассивным (участвовать в собраниях и выборах) и активным (право избираться на должности) избирательным правом в дворянской корпорации обладают только мужчины, соответствующие трем критериям: возраст – с двадцати пяти лет, доход от имения от 100 рублей и выше, наличие обер-офицерского чина (майора на военной службе по Табели о рангах). Самый «крутой» и богатый суперкнязь и мегапомещик, не имевший соответствующего чина, присутствовать в дворянском собрании мог, но ГОЛОСА – не имел! Стоит заметить, что к 1785 году Екатерина II царствовала уже 23 года. У нее все было «под контролем». Поэтому никто не пикнул!
