Анатолий Уткин - В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905)
Полиция традиционно была весьма сильна — она сражалась с революционным подпольем. Безопасность прохождения российского флота Рожественского была поручена Аркадию Михайловичу Гартингу, который из Берлина наблюдал за всей Европой. Царь лично читал его донесения.
Полагаясь на все эти каналы и средства получения информации стратегического характера, на методы ее анализа, российское руководство определяло основания для выработки оптимальной политической линии.
* * *Казус белли: Япония не может смириться с фактом владения тремя восточными маньчжурскими провинциями и близко от Японии расположенной Кореей. В самом простом виде стратегическую ситуацию можно представить так. Япония была преисполнена решимости не допустить Россию в Корею, и сама стремилась превратить это королевство в свой континентальный бастион. С этим Россия соглашаться решительно не хотела. Вот как излагает российскую позицию военный министр Куропаткин. «Хотя мы не чувствуем необходимости самим аннексировать эту страну, мы ни при каких обстоятельствах не согласимся на водворение в ней энергичной Японии или какой–либо другой державы… Так же, как в Персии и Северном Китае, мы обязаны работать над тем, чтобы постепенно укрепить экономический контроль над этой страной. Постоянное укрепление наших позиций в Китае, завершение строительства дорог, идущих через Маньчжурию — являются важными шагами на пути решения проблем будущего».
Реализуя эту политику, Россия на протяжении 1903 г. увеличила контингент своих войск на Дальнем Востоке. При этом она, не желая вызывать опасений своего главного европейского союзника, не уменьшила расположенные на своих западных границах силы, на которые с такой верой надеялась Франция. (Более того, Петербург сформировал с европейской части дополнительные 32 батальона весьма подготовленных войск). Замысел Куропаткина заключался в укреплении вооруженных сил России на Дальнем Востоке, не возбуждая и не раздражая при этом Японию. Главный вопрос заключался именно в этом: можно ли достичь обеих целей одновременно?
Первоначальный русский военный план на случай конфликта с Японией предполагал концентрацию трех независимых друг от друга воинских соединений. Они должны были предотвратить высадку и наступление японских войск. Первым соединением командовал генерал–лейтенант Линевич, базировавшийся на Ляояне во главе весьма впечатляющих ударных сил, включающих в себя 60 пехотных батальонов, 160 полевых орудий и 64 кавалерийские сотни. Второе соединение, значительно меньшее по численности, базировалось в Приморье; в него входили восемь пехотных батальонов и шесть сотен кавалерии при нескольких пушках. Третье соединение стояло гарнизоном в Харбине, и было готово прийти на помощь либо первому, либо второму соединению. Подкрепления из Сибири и Европейской России обязаны были добавить убедительности русским силам.
Мы видим центральное значение войск, стоявших под Ляояном — именно их главной задачей было предотвращение высадки японских войск, защита с тыла Порт — Артура, остановка движения японских частей по Китайско — Восточной железной дороге, прикрытие подходов к реке Ялу, предоставление драгоценного времени для подхода с запада новых русских подкреплений. Приморское соединение прикрывало Владивосток и все Приморье. Если же японцы устремлялись к Харбину, то русские войска из Приморья стремились нанести удар им во фланг.
Некоторые из российских специалистов в погонах сравнивали конфликт с Японией с подавлением «боксерского восстания». Но наиболее умудренные понимали, что это сравнение хромает; предстояла гораздо более суровая битва. На равнинах Маньчжурии и у Порт — Артура их теперь ждали не неорганизованные крестьяне, а весьма обученные, стойкие до фанатизма, руководимые профессионалами, японские армии.
Согласно калькуляции японцев, время работало на российскую сторону. В Токио полагали, что со временем русские усилят 8 восточносибирских бригад и превратят их в 8 полнокровных дивизий, каждая из которых будет состоять из 12 батальонов. Глядя из исторического далека, следует сказать, что в этих калькуляциях японцы были правы; примерно такими и были планы высшего военного командования России. Возникал тупик. Российская сторона не желала отказываться от своих планов, а японская сторона все более открыто демонстрировала решимость их сорвать. Японская разведка чрезвычайно точно фиксировала создание каждого нового русского батальона, воспринимая это военное усиление России на востоке буквально как прямую угрозу существованию Японии.
Мощь Японии
Конфуцианской мудрости, что «к дождю нужно готовиться до его начала» японцы были обучены с детства. Офицерский корпус Японии как собственную историю изучал обстоятельства франко–прусской войны 1870 г. Императорская Япония предъявляла к своим вооруженным силам (а особенно к офицерскому корпусу) требования на уровне показателей армии Германии и флота Британии.
В японской армии произошла переориентация со страны Наполеона на страну Мольтке–старшего. Токио после поражения Франции в франко–прусской войне постарался избавиться от французских военных инструкторов и заменить их немецкими. Когда в 1885 г. генерал Ойяма стал военным министром (наследуя Ямагате), он решил произвести радикальные изменения в японской армии. Немцы относились к японцам без особого такта; они смотрели на японскую военную систему — устрашающую на бумаге — как на непригодную к современным военным операциям. Японская армия была построена по дивизионному принципу еще французскими специалистами, но японские командиры дивизий не знали, как, каким образом они должны взаимодействовать на поле битвы. Принцип дивизионного деления обрел конкретный смысл, когда пруссаки научили своих подопечных эффективно маневрировать воинскими частями, научили тактике ведения боя в маневренной войне. Японские офицеры получали все более высокие оценки в созданных на передовых принципах новых военных колледжах.
В Японии создаются арсеналы нового типа. Главное: японцы начинают стремиться производить основные вооружения собственными силами, не манкируя при этом закупками передовой западной техники. Генерал Ойяма был первым, кто начал покупать зарубежную технику в массовом порядке. В 1886 г. он заказал два калибра 14-сантиметров орудия из Франции. Были посланы два военных корабля, но на них не оказалось места для этих — двух самых крупных орудий в мире. Был привлечен частный бизнес. За сумму в 780 фунтов стерлингов фирма «Мицуи» оттранспортировала орудия в военно–морскую базу Йокосука. У Ойямы не было иллюзий относительно того, что огромные французские орудия могут защитить японскую территорию, но уже один только их вид дела их символ милитаризованного японского общества, создающего вооружения для своей армии того общества, которое он надеялся построить. И еще перед ним был эталон. Теперь впереди предстояло испытание этого общества. Прилагались интенсивные усилия для подготовки японской нации к войне.
Генерал Ойяма пытался понять природу русской мощи. Накануне визита в Японию Куропаткина он и министр иностранных дел Комура вдвоем обсуждали возможности русской армии, а затем вынесли свои суждения на более широкий форум. Важная дата 23 июня 1903 г. Верхушка Японии обсуждала свой стратегический курс. Совещание почтил своим присутствием сам император и почти все известные государственные деятели, как ннешние, так и прежние. За столом совещания сидели премьер–министр Кацура, военный министр Тераучи, военно–морской министр Ямамото, министр иностранных дел Комура. Обсуждалось то, что премьер Кацура назвал опасной и ухудшающейся ситуацией. Комура сделал доклад о внешнеполитическом положении Японии. Несколько часов обсуждения завершились мыслью, что корейская территория ни при каких обстоятельствах не должна достаться русским. Присутствующие довольно отчетливо понимали, что Россия может не согласиться с этой точкой зрения Японии, и тогда последует война. Важность этого совещания трудно переоценить. Фактически на этом совещании было решено, что Япония вступит в войну в случае провала переговорного процесса между Токио и Петербургом.
Сторонников сближения с Россией было не много. Самым известным среди них был Ито, о котором говорили как о «величайшем после императора живущем японце». Теперь, однако, некогда всемогущий Ито пребывал в своего рода изоляции, и не мог влиять на процесс вхождения своей страны в войну. Премьер Кацура «ради блага государства» потребовал от него снять с себя руководство партией «Сэйюкай», покинуть позиции «старейшины» политического класса страны. Со всем неимитируемым достоинством Ито ответил, что не собирается покидать свои позиции в стране, основной особенностью которой является уважение к старшим и к традициям. Только вмешательство императора (знавшего Ито как сторонника «конституционной монархии» и поэтому относившегося к нему с определенным предубеждением) побудило Ито передать руководство партией «Сэйюкай» более молодым политикам.
