Николай Шпанов - Поджигатели (Книга 2)
- Если тебе на шестом десятке придется посидеть год без работы, то и ты тоже не станешь прыгать, как лань...
- Примерь-ка мой плащ и шляпу!
Крауш отогнал ладонью облако табачного дыма.
- Зачем?
- Может быть, сойдешь за меня.
- Так бы сразу и говорил! - Крауш накинул плащ и надвинул на уши шляпу. - Хорош?
Франц оглядел старика:
- А ну, пройдись!
Крауш послушно сделал несколько шагов.
- Поднимай ноги, не шаркай, - командовал Франц. - Так! Еще разок в мою сторону... Так! Все в порядке!.. Теперь слушай, отец. - Франц положил руку на плечо Крауша. - Завтра я должен быть в Гамбурге. Видишь, я не боюсь тебе это сказать. Я тебе верю.
При этих словах Крауш пустил густую струю дыма и часто замигал.
- Ну, ты меня знаешь, Францле... Если бы я не был такой развалиной, ты же понимаешь, где бы я был.
- Знаю. Потому и пришел!
Крауш вышел из кухни. Через минуту он вернулся со старой брезентовой курткой и фуражкой для Франца.
- А тебе придется научиться шаркать ногами. Попробуй... Что ж, в темноте сойдешь за меня... Я рад, что ты зашел, Францле. Чертовски трудно жить, когда знаешь, что дело, на которое ушла вся твоя жизнь, кончилось.
- Это в тебе говорят твои старые социал-демократические дрожжи, Крауш. Мы еще поживем, поборемся!
- Какая уж тут борьба, если знаешь, что ты один!
- Именно это-то и есть величайшая чепуха, Крауш. Нас загнали в подвал, но от этого мы не стали одиночками. Пока мы живем и дышим, им приходится держать ухо востро.
На улице, идя впереди шпика, неотступно следовавшего за ними, они условились о дальнейшем плане действий.
- Мы расстанемся у "Брауне-хютте", Крауш. Ты зайдешь туда хлебнуть пивца. Задержи инспектора на часок, пока не отойдет поезд.
- Будь покоен!
Скоро они поравнялись с домом гостиницы, на фронтоне которой висел щит с изображением орла, держащего в лапах свастику. Через несколько шагов они расстались у дверей пивной "Брауне-хютте". Когда Франц жал на прощанье руку Краушу, шпик был почти рядом с ними. Шаркая ногами, Франц пошел дальше и свернул на дорогу к Гневерсдорфу. Из-за угла он посмотрел, вошел ли полицейский за Краушем в пивную. Все было в порядке. Быстро, почти бегом, Франц обошел квартал и вернулся к вокзалу. Едва он успел взять билет, как послышался шум поезда, подходившего со стороны Штранда...
Прильнув к стеклу вагонного окна, Франц внимательно наблюдал за платформой: он был единственным пассажиром, севшим в этот поздний поезд на Любек.
Поезд громыхал на стыках.
Франц задремал.
Он очнулся, почувствовав, что поезд стоит. Неужели прозевал? Подскочил к окну. За стеклами было темно. Где-то впереди горел одинокий фонарь. В пятне света виднелся угол кирпичного домика станции и вывеска "Папендорф". Франц успокоился. До Вальдхузена оставалось еще несколько минут. Поезд снова тронулся. Как только он прошел станцию, Франц стал на лавку и вывернул лампочку. Открыл дверь и сошел на продольную ступеньку для кондукторов.
Струи дождя сразу пронизали старенькую куртку Крауша, Франц съежился от холода, держась за поручни окостеневшей рукой. Он напряженно вглядывался в темноту. Не было ни одного огонька вокруг. Невозможно было определить местность. Вот поезд прогрохотал по мостику над ручьем. Значит, до Вальдхузена осталось несколько сот метров. Франц что было силы прыгнул вперед, подбирая ноги...
12
Промокший до нитки Лемке вошел в редкий лесок. Тут луж было меньше, но он дважды упал, натыкаясь на пни.
Среди деревьев показались неясные контуры хибарки. Франц прислушался: кругом царила тишина. Он негромко свистнул. Было слышно, как стукнула задвижка и слегка скрипнула дверь домика. После некоторого молчания послышалось:
- Франц?
- Рупп?
Франц вошел в дом и отряхнулся.
Стоя на коленях в углу, Рупп склонился над какими-то банками.
- Мы опаздываем, - сказал он.
Франц рассказал про слежку.
- Худо, - сказал Рупп. - А я принес новый аккумулятор. Ребята зарядили на совесть.
- Давай начинать!
Рупп подошел к очагу и отодвинул заслонку. Пока он включал и настраивал передатчик, Франц разделся и, ляская зубами от холода, выжал мокрую одежду.
Нити ламп едва краснели в темноте. Верещал разрядник. Франц достал из очага микрофон.
- Слушайте, слушайте! Здесь передатчик "Свободная г-Германия". Сегодня мы говорим с вами последний раз перед некоторым перерывом. Слушайте, слушайте... Дорогие друзья!..
Рупп с удивлением следил за передачей. Когда Франц кончил, он резко спросил:
- Почему перерыв?
- Есть указание партии. Мне нужно уехать.
- Я-то остаюсь!
Лемке взял его за руку.
- Ты больше не придешь сюда.
- Но я же могу вести передачу!
- Ни в коем случае!
- Объясни, почему.
- Ты провалишься.
После минутного размышления Рупп повторил:
- Я должен работать!
Франц рассердился. Его голос звучал сухо:
- Запоминай хорошенько: ты придешь сюда в последний раз завтра, чтобы разобрать передатчик. Все уложишь в отдельности для перевозки... Будь готов по первому требованию выехать с тем, кого я пришлю за передатчиком.
- Куда ты едешь, Франц?
Франц подумал.
- Вот приедет товарищ за станцией...
Рупп обиженно отвернулся.
- Будь здоров, Рупп! - Франц двумя руками потряс руку Руппа. - Спасибо!
- Я так рад, что мог поработать... Неужели мне больше не придется?
- Придется, еще не раз придется!
- Мы увидимся?
- Аккумуляторы вылей, просуши и спрячь.
- Мы их не возьмем?
- Куда же тащить такую тяжесть? Достанем на месте.
- А ребята так старались, заряжая.
- Кланяйся им. Пусть слушают нас через неделю. Выйди-ка посмотреть, все ли спокойно.
Рупп вышел, и вскоре снаружи послышался свист.
В лесу царил серый полумрак. Мокрый весенний рассвет пробирался среди деревьев. С моря тянуло холодом.
- Обратно в Травемюнде? - спросил Рупп.
- Сяду здесь в первый утренний, - ответил Лемке. Он протянул Руппу руку. - Ну, и еще раз спасибо, друг!..
Вода захлюпала под ногами Франца. Тропинки не было видно. Франц оглянулся и помахал рукой.
Когда домик исчез за деревьями, Франц резко изменил направление и в обход леса вышел на дорогу к станции Дэниш. Дождь прекратился, но ветер пронизывал до костей. Весна была здесь неприветлива.
Надев резиновый фартук, Лемке старательно протирал замшею сверкающий глянцем кузов. То, о чем он мог только мечтать, как о почти несбыточном, сбылось. Эгон устроил его на службу к генералу Швереру. Теперь зависело от самого Франца удержаться на этом месте, дававшем столько преимуществ, неоценимых в его положении. Он не имел права пренебрегать такою службой. И он ухаживал за генеральским "мерседесом", как за капризной дамой. Он мыл и тер его не только после каждой поездки, но и перед выездом со двора.
Черный лак автомобиля блестел на солнце. Лемке повесил кусок замши на гвоздь и начал старательно мыть руки, когда в дверях кухни появился однорукий полотер Ян Бойс, с которым они уже стали приятелями; два старых солдата быстро нашли общий язык, хотя они не знали друг о друге ничего, кроме того, что один был полотером, другой шофером и оба - отставными солдатами.
Появление полотера в столь неурочный час удивило Лемке.
- Ты что это сегодня так поздно? - спросил он.
- Пришлось ехать к клиенту в Нойбабельсберг... У одного адвоката были вчера вечером гости и исцарапали пол, а он... - полотер наставительно поднял палец: - он любит такой паркет, чтобы, глядя в него, можно было бриться!
- Из-за какого-то адвоката ты позволяешь себе опаздывать к нашему генералу?
Бойс виновато развел руками.
- Понимаешь, никак не мог не поехать к адвокату... Я предупредил фрау Шверер по телефону.
Лемке взглянул на часы и отвязал фартук.
- Ты куда?
Бойс посмотрел на небо, словно там было расписание его визитов.
- Поеду к Штеттинскому вокзалу.
- Через часок я буду там же, - сказал Лемке. - Не будь автомобиль генеральским, я бы подвез тебя.
- Я не в обиде, - усмехнулся Бойс. - Да через час мне и поздно. Я туда - сейчас же!
Он тщательно встряхнул зеленую суконку, завернул в нее щетку и протянул Лемке руку.
- Нам бы с тобою посидеть вечерком за кружкой...
- Почему же нет?
- Ты как насчет ската?
- Можно и в скат...
- Позвоню на-днях.
Бойс приподнял щляпу и направился к воротам, а Лемке принялся чистить свою синюю форму.
Ему и в голову не могло прийти, что, выйдя из подземки у Штеттинского вокзала, Бойс, прежде чем отправиться натирать полы к смотрителю Дома инвалидов, с видом прогуливающегося бездельника завернет на кладбище и, дважды пройдясь мимо памятника Эйхгорну, чтобы убедиться в том, что он один в аллее, начнет с интересом разглядывать надгробие незадачливого "покорителя" Украины. Когда он уйдет, в щели между гранитом постамента и бронзовою доской останется лежать коробка из-под сигарет, - та самая, ради которой часом позже Франц Лемке явится изучать знакомый ему до мелочей памятник.
