Роман Гуль - Азеф
сказал он. А ночью, подняв воротник пальто, надвинув на глаза котелок, Азеф выскользнул из квартиры.
15
Вечер сумерками кутал Сокольничий парк. Под ветром шумела листва толстых лип. Стар был парк, видел несчастия и счастия. Но этих четырех людей видел в первый раз.
По темной аллее шел Азеф. Из-за поворота вышли Каляев и Савинков. Вдали в темноте показался, догонявший их, Сазонов.
В глубине аллеи, охваченной черно-синим сумраком, пошли вчетвером. Азеф, Сазонов, Каляев, Савинков.
- "Леопольд" не приехал, - проговорил Азеф. - Задержался из-за динамита, но всё равно ждать нельзя, к четвергу он доставит.
Они сели на скамью, в темноте скрылись. Хотя присмотревшиеся к темноте глаза видели, казалось, даже выражения лиц.
- Надо всё решить, - гнусаво рокотал Азеф, -предлагаю такой план: убийство - на улице, по дороге на Балтийский вокзал. Будет четверо метальщиков. Они пойдут один за другим навстречу карете. Первый пропустит ее, и тем замкнет ей обратный путь. Второму принадлежит честь нападения. Третий мечет только в том случае, если бомба второго не взорвется, или Плеве будет ранен. Четвертый остается в резерве, и действует, если у второго и третьего будет неудача. Азеф говорил ровным рокотом. - Вот план, как вы думаете, товарищи?
- План верен, - сказал Савинков. - Плеве не может быть не убит. Но надо обсудить и самый способ метания.
Паузу прервал мягкий голос Каляева.
- Есть верный способ не промахнуться. Броситься под ноги лошадям.
- То есть как? - не понимая, раздраженно бормотнул Азеф.
- Едет карета. Я с бомбой кидаюсь под лошадей. Или взорвется бомба или лошади испугаются, значит всё равно остановка, может метать второй.
- Но вас-то разорвет наверняка?
Разумеется.
Прошло молчание.
- Это ненужно, - пророкотал Азеф. - Если добежали до лошадей, значит добежали и до кареты, зачем же бросаться под ноги лошадям, когда можно метать прямо в карету. Как вы думаете, Егор?
В темноте хрустнула скамья, Сазонов переменил позу, он заговорил, как человек оторванный от своих мыслей.
- Вы правы, добежав до кареты. можно конечно метать в карету. Общий план хорош. Я уверен, сквозь четырех метальщиков Плеве не прорвется. Надо завтра же ехать. Меня берет ужас, - взволнованно проговорил Сазонов, - что с таким трудом налаженное дело может сорваться по пустяку.
- По какому пустяку? - опросил Азеф.
- Мало ли что, филеры могут набрести на квартиру.
- Вы боитесь провокации? - лениво сказал Азеф.
- Случайности.
- Провокация может быть всегда, каждому в душу не влезешь, - медленно произнес Азеф, - надо действовать, вы правы. Если план принят, надо утвердить четырех товарищей, как исполнителей.
Азеф замолчал. Это была святая минута Ивана Каляева и Егора Сазонова. Они ее ждали. Голос Каляева проговорил :
- Я хочу быть метальщиком.
- И я, - ответил Сазонов. Азеф молчал.
- Я должен передать просьбу Доры, - словно стесняясь, сказал Савинков. Говорю заранее, я против того, чтобы Дора шла метальщиком, но не имею права не передать. Она хочет идти на Плеве.
- Егор, как ваше мнение о Доре? - равнодушно опросил Азеф.
- Что же я могу иметь против? По моему, Дора если пойдет...
- Я категорически против разрешения Доре идти со снарядом! - перебил Савинков.
- Что ты категорически, это мы знаем, - тихо рассмеялся Азеф. - Скажи причину? Дора член партии, почему ей не идти со снарядом?
- Моя мать никогда б не простила, если б узнала, что мы, мужчины, посылаем на убийство женщину.
Тихим, презрительным смешком Азеф расхохотался. Савинков встал со скамьи.
- Высказываясь против кандидатуры Доры, предлагаю себя в метальщики.
Тишину разорвал равнодушный голос Азефа:
- Хорошо, будь по твоему, я не назначаю Дору. Но, как глава Б. О. отвожу и твою кандидатуру.
- Почему? - тихо-быстро проговорил Савинков.
- Это мое дело, Я считаю, что ты на этом месте неподходящ. Мы не можем выступать метальщиками. Ни я, ни ты. Мы должны сохранить партии боевку дальше. Если ты настаиваешь, то я стану сам одним из метальщиков, - твердо оказал Азеф.
- Это же ерунда! - проговорил Савинков.
- Иван Николаевич прав, - сказал Сазонов, -ни он, ни вы, Павел Иванович, во имя террора не должны подвергать свою жизнь прямой опасности. Ваши жизни нужны. Партия идет не на последний акт.
- Ты не возражаешь, Борис? - проговорил Азеф.
- Теоретически может быть это верно, но мне тяжело, если мне отказывают, и в особенности, если на дело пойдет женщина.
- Глупая романтика, - закашлявшись, бормотнул Азеф. - Мужчина, женщина одинаковые члены партии, но для твоего спокойствия я отвожу Дору. Голос Азефа показался сонным, усталым.
- На кандидатуры "поэта" и Егора я согласен. Другими метальщиками будут Боришанский и еще один товарищ, вы его не знаете. Боришанский ручается за него, это его друг.
Парк шумел темной невидимой листвой. Шли Каляев, Сазонов. Сзади Савинков, Азеф. Каляев в темноте нашел руку Сазонова и крепко сжал ее. Сазонов ответил сильным пожатием.
16
В "Северной гостинице", где взорвался Покотилов, Швейцер должен был окончить приготовление бомб. К семи утра был готов четвертый снаряд. Швейцер поставил все четыре на комод. В зеркале, завернутые в бумагу, отражались круглые тяжелые свертки.
Передача бомб за Мариинским театром прошла в образцовом порядке. Цилиндрическую, перевязанную голубым шнуром, взял Сазонов, одетый железнодорожником. Его бомба весила 12 фунтов. Круглую, завернутую в платок, взял худыми, бледными руками, одетый швейцаром, Каляев. Две одинаковые, похожие на коробки конфет, взяли Боришанский и Сикорский, опрятав под плащи.
17
В садике церкви Покрова на Садовой карету министра внутренних дел ждали Савинков и четыре метальщика. Боришанский сидел на лавочке спокойно. На другой - Сазонов подробно объяснял Сикорскому, как в случае надобности утопить бомбу. Каляев, стоя у церкви, сняв фуражку, крестился. В отдалении, опершись на ограду, на него глядел Савинков.
18
В 9.30 от подъезда департамента полиции, рысаки тронули карету министра. Как всегда, кучер сразу пустил их полным ходом. Махом, храпя ноздрями, не сбиваясь с ноги, понеслись рысаки по Фонтанке. И каждый в ветреном, утреннем беге слышал резкое дыхание другого.
19
Метальщики тронулись по Садовой, на дистанции в 40 шагов. Путь был по Английскому проспекту, Дровяной, к Обводному каналу, мимо Балтийского и Варшавского вокзалов метальщики выходили на Измайловский проспект - навстречу карете Плеве.
В 9 часов 45 минут на Измайловском проспекте со стороны Вознесенского показалась карета. Рысаки несли ее крупным, размашистым махом, в ногу, как кони Люцифера, вороные, прекрасные звери. Держась дальше от тротуара, по середине проспекта, мчалась карета. Спереди в открытой коляске на яблочных конях с изогнувшимися пристяжными летел полицмейстер. Блестя металлическими спицами велосипедных колес, с неимоверной быстротой крутил ногами, главный телохранитель министра, Фридрих Гартман у заднего колеса кареты. За ним длинной шеренгой неслись сыщики-велосипедисты. В пролетках на рысаках мчались агенты и филера.
20
Метальщики двигались быстро. Чуть сгорбясь, первым, в широком плаще шел Абрам Боришанский. Он должен замкнуть поворот кареты. За ним - Егор Сазонов, у него была высоко поднята голова, словно хотел он сейчас же броситься вперед всем телом. 12-ти фунтовый снаряд держал высоко, у плеча. За Сазоновым легкой походкой, иногда улыбаясь, шел Каляев, держа снаряд, как сверток белья. За Каляевым торопясь и не поспевая, шел бледный юноша Сикорский.
21
Карета стремительно сближалась с метальщиками. В ушах и груди секунды рвались протяжным звоном. Сазонов услыхал отчетливые удары копыт по торцам. И вдруг перестало биться сердце, оборвалось дыхание. "Неужели пропущу? Глупости", - пробормотал он. В этот момент Сазонов заметил, карета уж близко и на обратной стороне улицы, на вывеске синими буквами написано "Варшавская гостиница".
"Неужели пропущу?". Он уже видел близко несущихся, сытых вороных жеребцов. Одна секунда. Они пролетят как поезд, как гроза и скроются, сопровождаемые пролетками, велосипедистами. Но вдруг перед каретой министра вынырнул извозчик. В пролетке, развалясь, сидел молодой офицер. Чтобы на всем ходу обогнуть извозчика, карета метнулась с середины проспекта к тротуару. Было видно, как натянул вожжи рыжебородый кучер Филиппов, как навалились друг на друга рысаки в бешеном повороте. Не рассуждая, кинулся к карете Сазонов. В секунду увидал в стекле старика. Старик рванулся, заслоняясь руками. И
во взгляде отчаянных глаз Плеве и Сазонов в ту же секунду поняли, что оба умирают. Цилиндрическая бомба ударилась разбив стекло...
22
Рысаков сшибло страшным ударом, словно они были игрушечными. На всем ходу упали лошади. Серожелтым вихрем в улице взметнулся столб дыма и пыли. Заволоклось всё. И первое, что увидели прохожие, - вскочивших в дыму вороных коней, карьером помчавшихся по Измайловскому.
