Славное дело. Американская революция 1763-1789 - Роберт Миддлкауф

эти вопросы, конвент вновь и вновь обращался к теме исполнительной власти. В ходе замысловатых дискуссий и голосований тех дней не сохранялось никаких четких альянсов. Тем не менее можно отметить устойчивые позиции. Мэдисон и Уилсон твердо настаивали на избрании исполнительной власти народом или, по крайней мере, коллективом выборщиков, избранных народом. Мэдисон также твердо выступал за то, чтобы наделить исполнительную власть и часть судебной власти правом пересматривать законы. Доводы Мэдисона и Уилсона основывались на их убеждении, что национальная легислатура, скорее всего, будет присваивать себе полномочия всех остальных органов власти и окажется «им не по зубам», даже если они начнут сотрудничать. Как аргументировал Мэдисон, «опыт всех штатов показал, что в легислатуре существует мощная тенденция засасывать всю власть в свою воронку. В этом был истинный источник опасности для американских конституций, из чего вытекала необходимость наделять другие власти всеми защитными полномочиями, которые только совместимы с республиканскими принципами». Элсворт, который не соглашался с Мэдисоном по методам выборов, поддерживал его идею о необходимости сотрудничества исполнительной и судебной власти[1137].

Складывались и другие любопытные альянсы, пока наконец 26 июля конвент не передал результаты своих согласий и разногласий в руки комитета по детализации. На эту группу была возложена задача составить проект конституции, который бы соответствовал решениям, уже принятым конвентом. В нем также следовало учесть «решения», которые конвент оказался не в состоянии принять, включая несколько идей об исполнительной власти. Чарльз Коутсуорт Пинкни внес свою собственную инициативу, предупредив, что если комитет не сможет найти способ предотвратить освобождение рабов и налогообложение работорговцев, его штат не поддержит конституцию. Конвент вежливо выслушал его и затем тщательно отобрал состав комитета, куда вошел коллега Пинкни Джон Ратледж, ставший председателем группы. Другими членами стали Рэндольф, Горэм, Элсворт и Джеймс Уилсон[1138].

Комитет представил черновой проект конституции 6 августа. В ходе его работы, по-видимому, не возникало особых разногласий. Большая часть документа была написана Рэндольфом и Уилсоном, и после редактирования этот черновик стал американской конституцией. Комитет принял во внимание предупреждение Ч. К. Пинкни не посягать на рабовладение. Седьмая статья документа содержала категорическое предписание против запрета на ввоз людей. Что касается остальной части документа, то комитет опирался на «План Виргинии» и ранние решения конвента. Полномочия конгресса были заимствованы из «Статей конфедерации». Комитет также добавил ряд своих собственных идей. Тем не менее конгресс, как решил комитет, не останется без власти — у него будет право налогообложения примерно в том же объеме, как он того хотел, за исключением того, что прямые налоги будут пропорциональны численности населения — требование, которое, помимо прочего, было призвано защитить рабовладение. Конгресс также имел право «издавать все законы, какие окажутся необходимыми и уместными для пользования» правами, предоставленными ему и правительству[1139].

Хотя конвент подверг документ частичной переработке, в целом он отнесся к нему благосклонно. Он оставил без изменений структуру правительства, рекомендованную комитетом, и одобрил перечисленные полномочия, хотя в последующие недели ему предстояло потратить еще немало времени и сил на вопросы законодательной власти. Отклонение конвентом тех или иных замечаний по документу, по-видимому, было столь же важно, как любая из его реакций на документ. Комитет по детализации рекомендовал, чтобы избиратели нижней палаты были теми же самыми лицами, которые избирают более многочисленную палату легислатур штатов. Гувернер Моррис испугался или сделал вид, что испугался, что это положение приведет к тирании. «Недалеко то время, — аргументировал Моррис, — когда эта страна будет изобиловать механиками и мануфактурными рабочими, которые будут получать свой хлеб из рук своих работодателей». Моррис сомневался, что эти трудящиеся найдут в себе силы сопротивляться соблазну продавать свои голоса богатым людям, которые утвердятся в качестве аристократии. Чтобы предотвратить подобную ситуацию, Морис призвал наделять избирательным правом только свободных собственников — «лучших стражей свободы», как назвал их Джон Дикинсон, поддержавший Морриса[1140].

Идея связи свободы с собственностью давно и прочно привилась в Англии и Америке, и конвенту поначалу было трудно сопротивляться поправке Морриса. Уилсон и Элсворт немедленно оспорили протест Морриса, вскоре к ним присоединились Мейсон и Ратледж. Мэдисон какое-то время, похоже, колебался, хотя и сразу согласился, что благодаря «одним только своим достоинствам свободные собственники страны будут самыми надежными хранителями республиканской свободы». Причина, по которой Мэдисон все же не стал голосовать за предложение Морриса, вероятно, заключалась в его опасении, что оно оттолкнет простой народ, который заодно отвергнет и конституцию. Бенджамин Франклин помог подкрепить это мнение в своем эффектном ответе Моррису. Франклин напомнил конвенту о присущих народу «добродетели и гражданском чувстве», которые, как он сказал, внесли огромный вклад в победу в войне. Вскоре после выступления Франклина дебаты прекратились и предложение Морриса было отвергнуто[1141].

Это решение по избирательному праву не заняло много времени. Однако оно обнажило ряд мотивов и предпосылок. Оно заставило обратиться к республиканской теории; оно включило в себя краткий анализ американского народа и прогноз того, каким он может стать; оно также заставило делегатов задуматься над тем, как на самом деле работает политика. Все эти настроения, мотивы и опасения фигурировали при рассмотрении остальной части документа. К этому времени делегаты хорошо понимали друг друга и в большинстве случаев не видели необходимости в разъяснении своих позиций. Они рассмотрели множество рекомендаций, принимая одни, изменяя другие и откладывая на будущее попытки разгрызть слишком твердые орехи. В последнюю неделю августа делегаты приняли еще одно компромиссное решение, после которого у них осталось чувство неловкости и, возможно, даже вины.

Комитет по детализации предложил запретить конгрессу облагать налогами ввоз рабов. Как это уже стало обычным в конвенте, комитет не использовал слово «раб», но все понимали, каких «людей» имел в виду комитет, рекомендуя свой запрет. Комитет также включил пункт, согласно которому для принятия любого навигационного акта требовалось согласие двух третей членов каждой из палат[1142].

Запрет на налогообложение работорговли был призван пощадить чувства плантаторов Южной Каролины и Джорджии. Один из каролинцев во время дискуссии предупредил конвент, что ни обе Каролины, ни Джорджия не проголосуют за конституцию, если в ней не будут предусмотрены меры по защите работорговли. Нет сомнения, что подобные угрозы раздавались со стороны Ч. К. Пинкни и, возможно, также других делегатов. Сомнительно другое — были ли эти предостережения действительно необходимы, чтобы добиться защиты работорговли. Конвент знал, что его работа близится к концу, и был настроен на компромиссы. Однако у некоторых его членов любые уступки рабовладению вызывали отвращение. Большинство из них прямо заявили об этом. Руфус Кинг, к тому времени совершенно выведенный из себя