Блог «Серп и молот» 2024 - Петр Григорьевич Балаев
Напомнить, как на эту шизофреничную дурь реагировало сельское население, потомки коммунаров и колхозников, еще только в большинстве своем имевших начальное образование, в большинстве своем — в церковно-приходских школах? Да смотрели телевизор, читали газеты и восхищались смелостью и умом журналиста Черниченко, как он правду-матку режет о крестьянине-кормильце. Понятное дело, Черниченко же превозносил крестьянина, а мы жили на селе и работали на земле — мы крестьяне, он же про нас. Про кого-кого? Какое образование нужно было иметь, чтобы не понимать, раз большевики крестьянство уничтожили, то Черниченко не про вас, как про кормильцев Руси, рассказывал? Вы, живущие в 80-е на селе и работавшие на земле — это, исходя из элементарной логики, пьющая голытьба, сменившая крепкого хозяина.
Одновременно, этот журналистишка, беря интервью у директоров совхозов, председателей колхозов, простых комбайнеров и трактористов, доводил до зрителей телевизора мысль, что стоит только крестьянину дать волю и свободу самому решать, когда сеять и что сажать, так он вновь страну накормит, как это было в благословенные доколхозные времена. А почти все интервью начинал с того, что большевики уничтожили крестьянина.
Это было какое-то натуральное безумие среди получивших самое лучшее образование и воспитанных пионерией и комсомолом. Когда я уже работал главным ветврачом совхоза, мой водитель, парень, недавно отслуживший в армии, успевший жениться и обзавестись своим хозяйством, в первой нашей дальней поездке в межрайонную ветеринарную лабораторию, тоже рассказывал мне, как коммунисты уничтожили крестьянина и мечтал стать фермером, самому хозяйствовать, как его деды, уссурийские казаки. Я его страстный монолог оборвал:
— Саня, ты свою свинью накормил коровьим комбикормом…
Дальше ехали молча.
Ни один тракторист, тем более директор совхоза, председатель колхоза, не спросил у журналиста Черниченко:
— Ты хоть понимаешь, что кормящего Русь крестьянина было 90% от населения Руси (как он кормил — это тоже вопрос), а сегодня на селе живет 25% населения и половина его в сельскохозяйственном производстве не задействована?..
Черновые отрывки из новой книги (названия пока нет). Глава 2. «Нас всех учили понемногу…»
23 мая, 2024 https://p-balaev.livejournal.com/2024/05/23/
…Улицу Молодежную в моем селе построили в самом конце 60-х годов. Всю — с нуля. Причем, она была в центре села, между улицами Ленинской и Школьной. До войны там стояли домишки первых поселенцев, основателей колхоза, но после войны люди начали активно строиться, эти домики, однокомнатные в большинстве, снесли, материалы использовали для возведения сараев при новых домах, на месте остался пустырь. Новые дома строили уже на новом месте, планировали дворы и приусадебные участки просторней. И вот на этом пустыре ПМК (Передвижная механизированная колонна) для совхоза выстроила новую улицу из полсотни домов. Планировалось, что в этих домах квартиры будут выделять молодым семьям. Но что-то пошло не так. Местные молодожены категорически не желали получать там квартиры. Люди привыкли к другим условиям жизни и ухудшать их не горели желанием. О том, как заметно ухудшились жилищные условия, и, вообще, условия жизни на селе после Сталина — позже. А заселили дома на улице Молодежной переселенцами из Украины, которых заманивали в Приморский край высокими заработками — дальневосточный коэффициент. Правда, вербовщики не всё говорили про заработки, поэтому приехавшие поселенцы, отработав положенные три года — условие для получения «подъемных», почти все уезжали, вместо них приезжали новые жертвы соблазна заработками, и тоже почти все уезжали. Естественно, квартиры, сменяющие нескольких хозяев, принимали постепенно вид, близкий к халупам. Еще в этих двухквартирных домах на Молодежной выделялись квартиры для приезжающих работать по распределению в с. Ленинское молодых учителей.
В самом конце августа меня, после работы на ферме, кто-то из жителей этой улицы попросил посмотреть личную корову. Уже заметно темнело, почти сумерки были, когда я возвращался домой по Молодежной. В квартире одного из домов были открыты настежь двери и окна, из которых валил черный дым, а на крыльце стояли две барышни, даже в сумерках было видно — растерянно-испуганные. Мне стало интересно, тем более — две барышни, а я молодой и неженатый. Зашел к ним во двор:
— Девушки, вы что, дом подожгли?
Оказывается, они так печку растопили. Закончили Уссурийский пединститут, одна филолог, вторая — не помню уже, их направили по распределению учителями в восьмилетнюю школу села Ленинского. Выделили им квартиру. Пока одну на двоих. В которой до них уже жили молодые педагоги. Обычно жили не больше года, точнее, учебный год, а потом правдами и неправдами убегали из села. Редко кто отрабатывал весь срок по распределению. К приезду новых хозяек (всегда хозяек, а не хозяев) квартиру белили, полы и рамы подкрашивали, но это для деревенского дома, как понимаете, было мало.
Эти две заселились в середине августа, готовились к началу нового учебного года. Через несколько дней задумали квартиру протопить, ночью в конце августа у нас зябко уже, да и — сырость. Угля им привезли, бурого древесного, напополам с пылью, дровами обеспечили — сырым горбылем с совхозной лесопилки. Девушки кое-как найденным в кладовке топором с рассохшим топорищем накололи горбыля, напихали его в печку и попытались растопить. Газетами не получилось, газеты сгорали, а дрова не разгорались. Тогда они нашли во дворе большой кусок старого рубероида, запихали его под дрова и подожгли. Печь всё лето не протапливалась, да и колодцы от сажи никто не чистил, поэтому результат был предсказуемым, рубероид горит хорошо, но и дыма от него много, весь дым пошел не по дымоходу, а в квартиру. Прямо перед моим приходом они плеснули в открытую дверцу печи ведро воды, чтобы затушить горящий рубероид, печь потухла, но в квартире было полно дыма, который медленно выходил из открытых окон и дверей, и запах, конечно, как на асфальтовом заводе.
Я выбросил из печки закопченные дрова во двор, посоветовал девушкам хорошо проветрить квартиру и ложиться спать, если смогут уснуть в такой вони, а завтра суббота, я схожу на работу с утра, а после обеда помогу им с новым для них бытом. Тем более, завтра будет работать баня, она всем нам понадобится.
На следующий день начали с того, что я открыл
