Русское сопротивление. Война с антихристом - Олег Анатольевич Платонов
1995–1997 годы были наполнены для меня нескончаемыми поездками по России и за рубеж. Огорчало то, что в этом калейдоскопе событий я почти не улавливал положительного содержания. Даже самые радостные встречи и события омрачались тем, что за всей нашей жизнью развивался неконтролируемый антирусский процесс. Казалось, демократы проиграли, большую часть депутатов от Государственной думы составляли люди, называвшие себя патриотами и государственниками, но государственное дело буксовало. Мои друзья из спецслужб сообщали о постыдных фактах подкупа депутатов Администрацией президента. Покупали поштучно не только за деньги, а за квартиры, дачи, земельные участки, должности, за предоставление возможности нажиться. Появились сонмы продажных депутатов – рыбкиных, селезневых, невзоровых, которые губили, дискредитировали патриотические идеи.
Тех, кто не продавался, шельмовали, пытались убить. В конце 1995 года по заказу «демократов» пытались взорвать депутата Государственной думы, лидера республиканской партии Н. Н. Лысенко. По счастливой случайности никто не погиб, сам Николай Николаевич в этот момент разговаривал по телефону в другой комнате, опасаясь прослушивания. Первоначальный замысел бандитов состоял в том, чтобы убить не только Лысенко, но и видного русского общественного деятеля В. Н. Осипова. Владимир Николаевич рассказывал мне, что взрыв прозвучал именно в то время, когда они с Лысенко должны были встретиться. Но Осипов опоздал на 40 минут. Следствие велось полгода. В результате во взрыве следствие обвинило самого Лысенко, хотя никакого основания для этого не было. По мнению Осипова: «Власти одним выстрелом убили двух зайцев: наносился удар по известному русскому патриоту, бескомпромиссно разоблачающему беловежское преступление, и делался подарок лично Черномырдину». Всем памятно июльское 1995 года заседание Госдумы, на котором поднявшийся на трибуну Черномырдин, «умиротворитель Басаева», получил публичную оценку Лысенко: «Негодяй, предатель». Полтора года Лысенко держали в тюрьме, а затем за неимением доказательств вынуждены были его отпустить. Эта история показала мне, как недружно и разрозненно патриотическое движение. Враги русского народа терзали нашего соратника, но только единицы из наших подняли голос в его поддержку. Для многих личные счеты и мелкие амбиции стали выше общего дела. По этой причине развалились многие наши объединительные организации, начиная с Русского национального собора и Фронта национального спасения до Народно-патриотического союза.
С некоторыми руководителями этих объединительных организаций мне приходилось близко общаться. Мне казалось, что в душе они в успех дела не очень-то верили. Среди многочисленных поездок по России в середине 90-х годов мне запомнилась недельная поездка с группой писателей в Сибирь и на Байкал, которую организовал Валентин Григорьевич Распутин. В группу, кроме Распутина, входили С. А. Лыкошин, В. А. Костров, Э. Ф. Володин, Л. И. Казинцев, певица Е. Смольянинова и актер Г. Жженов. В течение недели мы ездили по разным организациям, предприятиям, учебным заведениям Иркутска, побывали на озере Байкал. Распутин, Володин, Казинцев входили в руководство всех объединительных организаций России. За разговорами о политической ситуации в стране мы провели много часов. В разных аудиториях, особенно Распутину и Володину, задавали много вопросов. Было совершенно ясно, что конкретного плана действий у них, руководителей самых влиятельных патриотических организаций, не было. Не хватало средств. Многие мероприятия, проводимые патриотами, превращались в говорильню, «выпускание пара». Не было харизматической личности, способной силой своего авторитета объединить всех.
Распутин, Володин и Казинцев были членами руководящего органа Народно-патриотического союза России, возникшего совсем недавно. С большой симпатией относясь к ним как к писателям и публицистам, я с горечью почувствовал в их рассуждениях национал-большевистские нотки, попытки запрячь в одну упряжку коня и трепетную лань, красных и белых. Конечно, Народно-патриотический союз, руководителем которого был Г. А. Зюганов, не мог объединить всю Россию, потому что предлагал сделать это на основе коммунистических идей, сконструированных еще еврейскими большевиками. Попытки сочетать русский патриотизм и космополитическую теорию марксизма-ленинизма бесперспективны. Ту же горечь я почувствовал, когда незадолго до президентских выборов 1996 года беседовал с Зюгановым. Я подарил ему свою книгу «Тайная история масонства» и передал записку о современном российском масонстве и связанных с ним организациях, личностях. В ней, в частности, давалась информация о связи Ельцина и Лебедя с масонскими ложами в России и на Западе. Я предложил ему использовать эти материалы в предвыборной борьбе, и он, казалось, соглашался со мной. Как показали дальнейшие события, Зюганов это сделать не осмелился.
Глава 55
Сбор материалов о подрывной деятельности иудаизма и масонства. – Уникальные документы Бернского процесса. – Загадка Сионских протоколов. – Программа завоевания мира иудеями. – Музей Сионских протоколов
В Америке я собрал материал для двух новых больших книг «Тайна беззакония» и «Загадка Сионских протоколов», которые впоследствии разошлись в нескольких изданиях и большим тиражом. В книгах я использовал значительное количество источников, но в основе были архивы Джорданвилльского монастыря (о котором я уже рассказывал) и Гуверовского института в Станфорде.
Главная тема обеих книг – разоблачение тайной войны иудаизма и масонства против христианской цивилизации. Материалы для них мне передавали в США люди всех слоев и состояний, потомки древних русских дворянских родов, монахи, священники, архиереи, бывшие чиновники американских учреждения и даже ЦРУ.
В архивах Джорданвилля мне посчастливилось впервые поработать с личными фондами двух легендарных русских людей – Николая Филипповича Степанова и Александра Дмитриевича Нечволодова, посвятивших свою жизнь борьбе с тайными иудейскими сектами и масонством. Долгое время их настоящая деятельность была тайной для многих. Опасаясь за свою жизнь и за судьбу своих близких, Степанов, например, писал антимасонские книги под псевдонимом Свитков.
Степанов был сыном первого публикатора «Сионских протоколов», действительного статского советника, камергера Царского Двора и прокурора Московской Синодальной конторы Филиппа Петровича Степанова. Обучался в Пажеском корпусе и Николаевском кавалерийском училище. В 17 лет Н. Ф. Степанов участвовал в торжествах прославления великого Святого земли Русской Серафима Саровского и был свидетелем случая, который считал чудесным. Однажды ему пришлось оказаться очень близко около Николая II, который совершенно непонятно как очутился в толпе простого народа без всякой придворной свиты. То, что произошло далее и что довелось увидеть молодому пажу Степанову, навеки запечатлелось в его душе. Люди со слезами радости, крестясь, буквально прикладывались к своему царю, целуя его
