История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг. - Василий Григорьевич Толстов
3. Командир 3-й сотни сотник Ковалев (Ковалев Николай Филиппович – казак ст. Бекешевской ККВ, урядник Собственного Е. И. В. Конвоя. В Великой войне произведен в прапорщики за боевые отличия, младший офицер 6-й сотни 2-го Хоперского полка ККВ (к 1 февраля 1917 г.). В Добровольческой армии и ВСЮР, сотник, командир сотни 2-го Хоперского полка (1919)) – отличный строевой офицер.
4. Командир 4-й сотни хорунжий Галкин (Галкин (Корсов) Александр Семенович – р. ок. 1898 г., казак ст. Баталпашинской ККВ, сын офицера. Окончил Владикавказский кадетский корпус, сотню Николаевского кавалерийского училища (1 октября 1917 г.). С весны 1918 г. в составе отрядов, затем 1-й Кавказской казачьей дивизии Шкуро, в Добровольческой армии и ВСЮР, хорунжий, командир сотни, адъютант 2-го Хоперского полка ККВ (1919). В начале 20-х гг. в Иностранном легионе, в эмиграции во Франции (1925), в группе джигитов Елисеева, проживал в Голландии (на 1961 г.) – культурный человек и отличный офицер.
5. Командир 5-й сотни поручик Чулков – не казак, бывший учитель. В полк поступил после занятия Воронежа. Умный, но абсолютно штатский человек, совершенно не распорядительный, почти «сонный» в жизни. Полк состоял из пяти сотен.
6. Начальник пулеметной команды сотник Медяник – из урядников, довольно распорядительный офицер.
7. Полковой адъютант подпоручик Жагар – пехотный офицер, из Ставрополя, умный, приятный, казаков плохо знал и избегал с ними встречаться.
В некоторых сотнях было еще по одному младшему офицеру, но не казаков родом, имели чин подпоручика. Всего было десять офицеров в полку.
Конский состав и казаков и офицеров желал быть лучшим. В долгих боевых походах были большие потери в нем. Принятая, так распространенная, «мена лошадей» у крестьян привела к тому, что конский состав, за малым исключением, не был верхового сорта.
Казаки одеты были хорошо, тепло, но разнообразно. Черкесок мало, но все были в папахах. У офицеров – ни у кого не было черкесок. Были крытые шубы-черкески. Все поручики и подпоручики были в солдатских шинелях, в кожаных поясах поверх них и разнообразных головных уборах.
Обоз 2-го разряда находился где-то в тылу, но где именно – никто не знал, так как теперь обоз передвигался самостоятельно на юг… Им заведывал старый полковник-хоперец Якушев (Якушев Григорий – в Великую войну вступил офицером 1-го Хоперского Е. И. В. Великой Княгини Анастасии Михайловны полка ККВ (1914), есаул, командир сотни Ставропольского полка ККВ на Персидском фронте (1916). В Добровольческой армии и ВСЮР, полковник 2-го Хоперского полка (1919), имея помощником хорунжего Медяника. При обозе находился и полковой казначей, сотник Леонтий Булавинов (Булавинов Леонтий (Леонид) – р. ок. 1892 г., казак ст. Суворовской ККВ. Окончил Кубанское реальное училище, сотню Николаевского кавалерийского училища. В Великой войне командир сотни 3-го Линейного полка ККВ, сотник (1916). В Добровольческой армии и ВСЮР, полковой казначей 2-го Хоперского полка (1919). В эмиграции, умер в США 12 июня 1934 г.).
При обозе находился и полковой штандарт. Там же была и полковая канцелярия.
Списочный состав офицеров полка никто не знал. В беспрерывных походах многое менялось. Все командиры сотен были «временные». Их я утвердил «законными», чтобы они смогли получать положенное жалованье по должности.
В день назначения командиром полка собрал всех офицеров, чтобы по знакомиться с ними поближе, по-семейному, в своей комнате, за чаем, как можно проще.
Спросил их – почему они так просто одеты? Почему у них плохие лошади? Почему только четыре пулемета в полку? Почему они плохо следят за строем в своих сотнях при встрече командира полка (уехавшего)? Почему они так буднично подъезжают к своим сотням перед походом и так буднично здороваются с сотнями, не бодряще ни себя, ни казаков?
Много вопросов я задал им и просил с завтрашнего дня начать новую жизнь. Говорилось много откровенного и с их стороны. Выслушал и учел. Решили работать дружно и все для полка.
Жаловались они на задержку к производству в следующие чины. Офицеры-казаки, как вышли в поход со Шкуро из Баталпашинского отдела, так и оставались в прежних чинах.
В общем – по сравнению с Корниловским конным полком – картина 2-го Хоперского полка не была отрадной.
«Волчий дивизион»
До этой встречи с донцами с полком подошел к сборному месту своей дивизии. У пролеска стоял спешенный «Волчий дивизион» – личный конвой генерала Шкуро. Я его вижу впервые, почему и заинтересовался. К тому же от своих офицеров слышал критику на него, и конечно, неосновательную, что «волки» расквартировываются в центре городов, являются привилегированной частью у Шкуро. Но добавляли, что, когда было надо или в случае боевой неустойки, Шкуро бросал их в самое пекло боя, и те уже не поворачивали своих коней назад… Вот почему я и был заинтересован рассмотреть их.
Все «волки» были в косматых, волчьей шкуры, папахах. Все хорошо одеты, почти сплошь в черкески или в шубы-черкески. У многих серебряные кинжалы. Лошади в хороших телах. Их было человек двести. В этот же день я был свидетелем их боевой работы.
Наша дивизия выступила куда-то на северо-запад, левее продвинувшейся 10-й дивизии донцов и неожиданно встретилась с пехотой красных. Загорелся бой. Его вела Партизанская головная бригада под начальством полковника Михаила Соламахина. Хоперская бригада и Терская казачья батарея есаула Соколова оставлены были в резерве. Резерв уже обстреливался артиллерией, противника. Перекат местности не дает обзора. Начальник дивизии генерал Губин, в черкеске, в бурке, сам крупный на фоне снежного открытого поля, командует нам: «По кон-ням!» А потом мы слышим следующую его команду:
– Волки! Впере-од!
Крупной рысью «волки» оторвались от нас, потом быстро перешли в широкий намет, перевалили через перекат и скрылись с наших глаз. И когда резервная бригада, также перевалив перекат, подходила к речке в балке, навстречу нам везли четыре трупа казаков-«волков», перекинутых через седла своих лошадей… В шубах-черкесках, с беспомощно повисшими руками и ногами по обе стороны седел, они представляли собою очень тяжелое видение войны. На трупах были и шашки, и кинжалы, и только винтовки были накинуты погонными ремнями на передние луки седел. Два верховых казака в поводу вели четырех лошадей с убитыми наповал. А позади них один казак-«волк» конвоировал человек двести пленных красноармейцев. Хвост же колонны «волков» уже переваливал следующий перекат местности.
Мне было очень жаль погибших. И мне показалось, что эти двести пленных – они не стоили жизней погибших четырех казаков, погибших так далеко от своих станиц на Кубани. И погибших как бы «зря». И что толку от этих двухсот пленных красноармейцев, когда в тылу нашем их скопилось, возможно, больше чем 100 тысяч неиспользованных?..
По ровному
