Русы во времена великих потрясений - Михаил Леонидович Серяков
Следует обратить внимание на еще одно интересное совпадение. Иордан следующим образом описывает завещание вандальского короля Гейзериха: «Перед кончиной призвал он ряд своих сыновей и приказал им, чтобы не было между ними борьбы в домогательстве власти, но чтобы каждый по порядку и по степени своей, в случае если переживет другого, т. е. старейшего, чем он, становился наследником; а за ним шел бы следующий»[163]. Для германцев, которые, согласно Тациту, выбирали своих царей, данный порядок наследования был необычен, но он весьма напоминает лествичную систему перехода киевского престола в Древней Руси. Однако Гейзерих умер в Африке в 477 г., и, следовательно, между двумя системами наследства лежит не только территориальная, но и временная пропасть более чем в пятьсот лет. Поскольку королевство вандалов в Африке было вскоре уничтожено, после чего этот народ исчез с лица земли, то никаких прямых контактов между ним и Русью в последующий период быть не могло. Тем не менее подобный порядок престолонаследования был достаточно редок в Средневековье, что приводило к самым неожиданным гипотезам по поводу происхождения древнерусской лествичной системы. Единственно возможное объяснение подобного сходства состоит в том, что данная система передачи власти в роду существовала у вандалов еще в период их контактов со славянами, до того, как они начали свое движение на юг, а Гейзерих впоследствии просто закрепил уже существовавший обычай. В.И. Меркулов обратил внимание, что Мекленбургский дипломатический инвентарий 1760 г. также начинается с упоминания завещания этого вандальского короля о порядке наследования[164]. Об укорененности такой системы в западнославянских землях свидетельствует «Хроника» польского епископа Кадлубка, отмечавшего, что у балтийских славян княжеская власть принадлежала старшему по рождению[165]. Это также свидетельствует в пользу ранних славяно-вандальских контактов, в ходе которых и могло происходить как заимствование имен, так и системы передачи власти в правящей династии. Все это говорит о том, что между двумя племенами действительно существовали какие-то контакты, более поздним отражением которых и стали рассмотренные летописные и генеалогические сюжеты.
Кроме того, на южном побережье Балтики был еще один регион, где различные источники впоследствии отмечали неожиданное присутствие русов. Немецкий автор XI в. Адам Бременский, перечисляя острова Балтийского моря, констатировал: «Третий остров зовется Земландией, и расположен по соседству с русами и поляками; населяют его сембы или пруссы, люди весьма доброжелательные…»[166] Наиболее вероятная локализация этого острова – полуостров Самбия, ошибочно принятый немецким хронистом за остров. Соседство пруссов с поляками понятно, но с Древнерусским государством это балтское племя непосредственно не граничило. Следовательно, речь в этом фрагменте у Адама Бременского идет не о киевских русах, которых он также знал, а о какой-то другой группе русов, находившихся в непосредственной близости от пруссов и поляков на побережье Балтийского моря. Весьма показательно, что именно на полуострове Самбия нам встречается топоним Раушен (нем. Rauschen, польск. Ruszowice, Ruskowo (Русково), лит. Raušiai, переименованный в 1946 г. в Светлогорск), который расположен на северной оконечности Самбийского полуострова в 40 километрах от современного Калининграда. Первое упоминание о нем относится к 1258 г. в форме Рузе-Мотер или Рауше-мотер[167]. О русах по соседству с пруссами упоминают и другие источники. Английский писатель XIII в. Роджер Бэкон так описывает Восточную Европу: «А с севера этой провинции находится великая Руссия, которая точно так же от Польши, с одной стороны, простирается до Танаиса; но в большей своей части она граничит на западе с Левковией (Литвой. – М. С.)… И эти земли, а именно Эстонию, Ливонию, Семи-Галлию, Куронию, обнимает упомянутая Левковия, а вокруг нее с обеих сторон упомянутого моря расположена великая Руссии, а граничит она в южной части с Пруссией и Польшей. Польша же лежит к югу от Пруссии…»[168] Как видим, Бэкону также известна Киевская Русь, лежащая к востоку от Литвы и Польши. Однако при этом он утверждает, что великая Руссия располагается на Балтийском море по обеим сторонам Литвы, причем в западной своей части она граничит в южной части с Пруссией и Польшей.
Оттон Фрайзингенский около 1157 – 1158 гг. так описывает границы Польши: «Польша, которую сейчас населяют славяне… находится в пределах Верхней Германии, имея с запада реку Одер, с востока – Вислу, с севера – Русь (Rutheni) и Скифское море…»[169] Очевидно, что находящаяся на севере Польши и балтийском побережье Русь не могла быть Древнерусским государством. Анализируя два других источника, А.Г. Кузьмин писал: «Но есть другой документ, который локализует Поморскую Русь именно в непосредственной близости от Кракова. Это “Дагоме юдекс”, документ конца Х в., известный в ряде списков не позднее XII в. В связи с пожалованием римской церкви (папе Иоанну XV) каких-то польских территорий в документе упоминается местность “Русь”, границы которой простираются от Пруссии до Кракова и реки Одера. “Русь”, таким образом, локализована в междуречье Одера и Вислы. Видимо, эта же “Русь” имеется в виду в сообщении комментатора Адама Бременского, утверждающего, что польский король Болеслав в союзе с Оттоном III (ум. 1002 г.) подчинил себе всю Славонию, Руссию и Пруссию. “Руссия” здесь оказывается между “Славонией”, как нередко называли Западное Поморье, и Пруссией»[170].
Наконец, в записанной достаточно поздно «римской» легенде о происхождении Рюриковичей говорится: «Обладающу Августу всю вселенною, и бысть изнеможе, и нача рядъ покладати на вселенною братьи и сродникомъ своимъ: постави… брата своего Пруса въ березѣхъ Вислы рѣкы во градъ Мадборокъ, Туронъ, Хвойница, и преславы Гданескъ, и иныхъ многыхъ городовъ по рѣке глаголемую Нѣмонъ, впадшею въ море, и до сего часа по имени его зовется Прусская земля. А отъ Пруса четвертоенадесять колѣно Рюрикъ». Потом по совету Гостомысла новгородцы «шедше въ Прусьскую землю, обрѣтоша князя Рюрик, суща отъ роду Римьска царя Августа»[171]. Таким образом, именно Висло-неманский регион поздние отечественные авторы рассматривали как прародину
