Хрущевка. Советское и несоветское в пространстве повседневности - Наталия Лебина
Крокодил. 1964. № 10. Рисунок Е. Мигунова
И все же автолюбительство постепенно демократизировалось и превращалось из изысканного занятия представителей советской элиты в досуг обычного человека. Об этом, в частности, свидетельствует появление в 1960-х годах в русском языке лексем для обозначения тех или иных явлений, связанных с использованием автомашины. Филологи зафиксировали 58 совершенно новых сложных слов, первую часть которых составляет корень «авто». В их число входили такие понятия, как «автолюбитель» и «автолюбительство», «автослесарь», «автостоп» и «автостоповец», «автотуризм», «автотурист» и т. д. Кроме того, лексикон советского человека пополнили слова: «гидроусилитель», «запаска», «кемпинг», «мотель», не говоря уже о названиях принципиально новых марок машин – «Волга», «Запорожец», «Чайка». Конечно, полностью обеспечить советского обывателя «четырехколесным другом» не удалось. В конце 1960-х годов автомобильная промышленность СССР не успевала удовлетворить растущий спрос на свою продукцию. Приобрести машину становилось очень сложно. На предприятиях создавались специальные комиссии, занимавшиеся распределением автомобилей. И все же именно в годы оттепели в общественном сознании сформировалось представление о том, что автомобилистом-любителем может быть не только Герой Советского Союза, академик или очень крупный чиновник, но и военнослужащий, инженер, квалифицированный рабочий – в общем, обычный человек. Это и означало «демократизацию» автолюбительства. Она в первую очередь коснулась жителей именно новых пространств жилищного строительства. Здесь имелись свободные территории, как примыкающие к стройплощадкам, так и находившиеся внутри микролокусов.
Однако, несмотря на прогрессивное насыщение и новым невоенизированным спортом, и детскими площадками, и местами для будущих клумб и кустов сирени, и потенциальными гаражами для потенциальных автомашин, микрорайоны на первых порах нравились не всем. Слишком идеальным, далеким от реальности казался части новоселов текст песни о Черемушках из оперетты Дмитрия Шостаковича – по сути дела, гимна «хрущевок»:
Черемушки, вы помнитеПочтовый адрес свой,Живут в них в каждой комнатеС открытою душой,Ни улицы, ни зданияСтарее нас уж нет,И только лишь названияОстались с давних лет.Черемушки, в ЧеремушкахЧеремуха цветет,И все мечты сбываютсяУ тех, кто тут живет.Очень раздражали и строительный мусор, и необустроенность дорог внутри и вне микрорайонов, и трудности с транспортом. Любопытно, что эти проблемы стали фоном оптимистической живописи Юрия Пименова – в первую очередь серии картин «Район завтрашнего дня». Одна из них называлась «Первые модницы нового квартала» (1961). Пока еще не закопанные трубы магистрального водопровода – единственный сухой путь, по которому девушки пробираются то ли на танцы, то в кино. Не менее выразительно знаменитое полотно «Свадьба на завтрашней улице» (1962). По зыбким мосткам, проложенным через грязь неасфальтированных дорог между корпусами «хрущевок», идет группа веселых людей. Впереди нарядные и счастливые молодожены. Колоритна и другая пименовская живописная работа «Движущие границы города» (1963–1964). На маленьком асфальтированном пятачке перед новым типовым домом – несколько колясок, а дальше – ухабы строительных площадок. Еще одна картина – «Тропинки к автобусам» (1966). Этот холст демонстрирует транспортные проблемы новостроек – по снежной целине от жилых массивов к шоссе, где есть городской транспорт, протоптаны стежки-дорожки. Передвигаться по ним зимой, конечно, и скользко, и неловко. Но сзади виднелись микрорайоны вожделенных отдельных квартир, на фоне которых трудности пути домой и из дома казались вполне преодолимыми. Пименов не ерничал по поводу проблем нового строительства, он их просто фиксировал и верил, что все рано или поздно обязательно устроится.
Более жестко реагировали на проблемы микрорайонов сатирики «Крокодила», но по времени от Пименова они отставали. Художник изображал грязь и неустройство уже в 1961–1962 годах. «Крокодильцы» осмелели лишь во второй половине 1960-х, когда строительство «хрущевок», то есть только пятиэтажек, прекратилось. Трудности же микрорайонной жизни остались, более того, они переместились в новые пространства. Художник Евгений Ведерников в 34-м номере «Крокодила» за 1966 год изобразил «страдания» автомобилистов, пытающихся проехать через строительный плацдарм. Лучше всех с поездкой справлялся тракторист. Он же уговаривал других шоферов, застрявших в грязи: «Потерпите, сейчас проедем новый микрорайон – и будет хорошая дорога». В следующем номере появилась карикатура Владимира Добровольского. Огромная очередь тянется к будочке с вывеской «Чистка обуви». Чистильщик, не отрываясь от работы, спрашивает клиента: «Никак новый микрорайон заселили?» Сюжет перекликается с картиной Пименова «Франтихи», на которой две молодые особы моют в луже резиновые боты, прежде чем спуститься в метро и начать фланировать по центру Москвы. Но пименовское полотно написано в 1958 году. За восемь лет появились новые микрорайоны, в старых хрущевских уже было заметно чище.
Крокодил. 1966. № 34. Рисунок Е. Ведерникова
Как и Пименов, сатирики «Крокодила» обратили внимание на транспортно-грязевые трудности. Уже упоминавшийся Ведерников в третьем номере журнала за 1967 год, когда уже не строили «хрущевки» в их первозданном виде и сместили с руководящих постов самого Хрущева, опубликовал рисунок со следующей подписью: «В конце концов, чего не сделаешь для удобства новоселов». Эту фразу произносил некий «строительный начальник», стоя на крыше нового дома, так как это единственное незахламленное место в новом микрорайоне. Для новоселов пришлось оборудовать своеобразную канатную дорогу. Она позволяла перемещаться между домами.
Крокодил. 1966. № 35. Рисунок В. Добровольского
Крокодил. 1967. № 3. Рисунок Е. Ведерникова
Обстановка микрорайонов периода строительства «хрущевок» нередко раздражала новоселов, среди которых встречалось немало жителей только что снесенных деревень. В нарочито просталинском романе Ивана Шевцова «Во имя отца и сына» (1964–1968) описана ситуация, возникшая в семье одного из главных положительных героев, старого рабочего Лугова. Все его родственники переехали в новый дом, построенный заводом, а глава пролетарской
